- Это чьи лодки? - спросил он у удивленных зрителей.

- Сейчас позову, - неожиданно вскочила маленькая девчушка, и сверкая пятками, резво рванула в сторону небольших, временных построек.

Пока Сирота придирчиво рассматривал убогие плавсредства, девочка привела усатого мужика.

- Что случилось? – спроси тот, удивленно разглядывая одеяния спецназовца.

- Вон там, - Сирота указал рукой в сторону воды, - Примерно в километре от берега сюда плывет девушка. Она плывет уже давно, может не доплыть, надо её спасти.

Мужик прищурился, глянул в сторону воды и неожиданно побежал обратно за постройки. Пока Сирота удивленно хлопал глазами, из-за угла показался пятящийся в сторону водоема Поджеро-Спорт, с небольшим прицепом, на котором стоял ярко-красный гидроцикл…

Майка в очередной раз перевернулась на спину, чтобы досчитать да ста и непонятно чему улыбаясь, смотрела в небо. Где-то на сорока пяти до нее донесся характерный для водника звук, и вскоре она легонько закачалась на потревоженной поверхности озера, а пря мо над голой увидела озабоченную физиономию Сироты.

- Папка! – звонко и радостно заверещала она, с таким видом, будто они расстались пять минут назад, - Все работает, прикинь! Я совсем даже не устала! Я могу плыть вечно!

На душе у матерого вояки плясали такие эмоции, о которых он даже не догадывался.

Когда они лихо заскочили на берег, сгрудившийся народ начал им восторженно аплодировать.

- Чего это они? – тихонечко спросила у своего отца совершенно счастливая девушка, глупо улыбаясь любопытствующей публике.

- Тебя приветствуют, - не задумываясь, ответил Сирота, - Привыкай, ты же будущая чемпионка.

Внезапно, активно расталкивая зевак, на импровизированной сцене появился запыхавшийся пилот.

- Вижу все в сборе! – радостно резюмировал он, с любопытством разглядывая улыбающуюся девушку, а затем махнул рукой себе за спину, - Тут рядом футбольное поле, минут пять ходу.

- Мы что, в футбол будем играть? – удивленно спросила девушка…

Через пятнадцать минут, совершенно офигевшая Майка, разинув от удивления рот, с интересом разглядывала с высоты птичьего полета Московские пригороды, а затем и саму Москву, растянувшуюся до самого горизонта.

- Ничего себе, какая она огромная! – еле слышно прошептала девушка, усиленно крутя любопытной головой.

В это время Сирота слушал Алексея Ветрова, который сообщил ему безрадостную новость, что Конопля в очередной раз ускользнул от преследователей и скрылся в неизвестном направлении, так что пока ничего не закончилось. Пока этот упырь в Москве, расславляться было нельзя. Только безумно радовало обстоятельство, что его родные теперь вне опасности, а остальное уже было делом техники...

Чайки? Море? Откуда в Москве море? Или я каким-то образом оказался у побережья? Да и где я вообще?

Макс приоткрыл глаза и тут же с силой зажмурился от яркого света, резанувшего по зрачкам.

– Твою ж дивизию! Где я, чёрт возьми?

Неподалеку снова истошно закричали чайки, удаляясь куда-то вдаль. Их крики, вечно голодных попрошаек, трудно спутать с чем-либо другим. Не открывая глаз, Макс напряженно прислушался, но вокруг стояла удивительная тишина – какая-то нереальная, словно он попал во временной вакуум. Вспомнилось далекое детство, когда они с соседским пацаном Колькой прятались на чердаке заброшенной бани, осторожно раздвигая паутину и пучки засохших трав. Это был их межпланетный корабль, бороздивший просторы вселенной и захватывающий враждебные миры. Туда не было хода даже его любимой сестренке Танюшке – настолько это было секретное место. Потом возник образ мамы, вечно уставшей, но всегда находившей минутку погладить его по голове, поправить вывалившуюся из штанов майку и задать пару вечных вопросов: "Ты не голоден? Все ли у тебя хорошо?" Горячая слезинка скатилась из правого глаза. "Блин, что за ностальгия?" Мама всегда снилась к хорошему, а значит, пора открывать глаза.

Постепенно Макс проморгался, привыкая к свету, и с удивлением оглядел комнату. Он лежал на широком разложенном диване в углу просторного помещения. Стены и потолок были деревянные, из струганного бруса и вагонки, а высокие окна, сквозь прозрачную тюль, открывали сказочный вид, которого не могло быть ни в Москве, ни у какого известного ему моря. Вопрос о местонахождении оставался открытым. Что же произошло? Макс прикрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то, но безуспешно. Он вообще не помнил событий, предшествовавших пробуждению. Солнечный луч снова скользнул по лицу, заставляя поднять руку, чтобы прикрыться. Опс... Не получилось. Что-то мешало этому простому движению. Максим скосил глаза и с удивлением увидел медицинские приспособления, включая капельницу и громоздкую стойку с аппаратурой, которая не пиликала и не мигала, а просто стояла как предмет мебели.

– Что, блядь, происходит? – попытался рявкнуть он.

Но из горла вырвался лишь еле слышный хрип, больше похожий на писк. Максим удивленно замер, не веря своим ушам, и попробовал снова... примерно с тем же результатом. Он еще раз внимательно оглядел комнату и непроизвольно задержал взгляд на слегка приоткрытом окне, которое почему-то начало его беспокоить, предвещая что-то опасное и нехорошее. И когда фрамуга, то ли от ветерка, то ли от чего-то еще, начала медленно открываться, его накрыла волна жутких воспоминаний...

Офис "Миража", распахнутое из-за духоты витражное окно, противное жужжание влетающего квадрокоптера и... хохочущая физиономия Семки Рыкова.

"Меня же взорвали, твою мать! Я, наверное, в раю? Хотя кто меня туда пустит? Со мной же был Тихий? И Тонька? Дурочка, надо же припереться именно в момент взрыва. Надеюсь, они живы..." Потом перед его взором всплыли распахнутые от ужаса глаза дочери Сироты и глумливая речь Конопли про её ливер.

"Блядь! Что я за человек? Вокруг меня сплошные смерти, причем совершенно невинных людей! А вдруг они узнали про Таисию? Надо срочно вставать и выправлять ситуацию, мать её!"

Максим сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая разволновавшееся сердце, после чего резко распахнул глаза. На него немигающим взором с явным любопытством смотрела отдаленно знакомая девушка ... Это же... Точно! Это дочь Сироты! Она жива? Это просто замечательно! Но вот плохо то, что, скорее всего, я сейчас нахожусь в гостях у Конопли. А это не просто плохо — это очень скверно!

Девушка, между тем, максимально округлив глаза, тихонько взвизгнула и стрелой выбежала из комнаты. Ну всё, сейчас появится мой дружок Семка, и здравствуй, боль!

Макс прикрыл веки, но почему-то снова увидел улыбающуюся маму, которая с любовью смотрела ему в глаза, словно пытаясь что-то подсказать. Он попытался её обнять, но резкая боль пронзила руку. Он дернулся и снова открыл глаза. В комнате по-прежнему было пусто. Интересно, что с моими руками? Он попытался перевернуться на бок, но ступни словно обожгло раскалённым железом. Чёрт возьми! У меня повреждены все конечности? Я по углям бегал? На четвереньках?

В поле зрения появился большой полосатый пушистый кот. Он неторопливо прошёл до середины комнаты и, попав на прогретый солнцем участок ковра, как подкошенный рухнул на правый бок, затем, потянувшись, перевернулся на левый, зевнул и замер.

— Кис-кис-кис, — попытался позвать его Макс, издав еле слышное шипение, на которое полосатый никак не отреагировал.

— Скотина, — снова прошипел Макс, предпринимая вторую попытку повернуться на бок.

Откуда-то сбоку послышался приближающийся цокот когтей по деревянным доскам, который вскоре затих на мягком покрытии пола, застилавшем его комнату. Перед глазами показалась довольная, можно сказать улыбающаяся, физиономия самой настоящей сибирской лайки, с завернутым в большую баранку пушистым хвостом. Собака, мимоходом ткнувшись своим мокрым и блестящим носом в пушистый бок кота, сделала контрольный круг по комнате, словно проверяя сохранность доверенного ей объекта, и исчезла из поля зрения, вновь зацокав когтями где-то за углом. Кот, не проявивший никакой реакции на вторжение в своё личное пространство, продолжал неподвижно валяться на ярком солнечном пятне в центре комнаты.