— То есть ты просишь меня о том, чтобы я поговорила с Богданом и уговорила его не расторгать договор? — я с ужасом смотрела на девушку.

— Ну, в общем, да, — девушка кивнула и уставилась на меня.

— Это все? — я смотрела на Милу и не могла поверить в то, что только что услышала. Я думала, что меня поразил Богдан своим циничным подходом, но я могла бы еще его понять. Все же он врач, а они на многие вещи смотрят по-другому. Более холодно, что ли, расчетливо. Но передо мной была молодая девушка, ладно, женщина, которая рассуждала о ребенке у нее в утробе, как о товаре, где покупатель в лице Богдана вдруг решил сделать отмену.

— Да, все, — Мила встала, тяжело опираясь о спинку лавочки, а у меня даже рука не дернулась ей помочь. — Так ты поговоришь?

— А с чего ты взяла, что он меня послушает? — я, прищурившись, смотрела на Милу.

— Он сделает все, как ты скажешь, — девушка как-то даже горько усмехнулась. — Если ты не заметила, он на тебе помешан. Он и это все замутил, чтобы ты смогла реализовать свой материнский инстинкт.

— Глупости, — я отмахнулась от слов девушки.

— Слу-у-ушай, — вдруг лицо Милы изменилось. — А ты же тоже беременна, я тебя вспоминала. Вот же он, жучара.

— Что ты имеешь в виду? — я растерянно захлопала глазами.

— Он узнал, что ты беременна, и решил избавиться от больного ребенка, — сделала вывод из сложившейся ситуации Мила.

— Богдан не знает о моей беременности, — обрубила я девушку. — И не суди о нем по себе, — мне стало мерзко, что эта девка могла так про него подумать.

— Да ладно? — Мила удивленно приподняла брови. — Вот это новость!

— Да, я не сказала еще, — я поджимаю губы недовольно.

— Слушай, если б у меня был такой Богдан, я бы таким не занималась, — и Мила кивнула на свой живот. — А так мне кажется, ты, милочка, зажралась и настоящей жизни не нюхала, когда негде спать и нечего есть. И нечего на меня так смотреть.

— Всего доброго, — я развернулась и пошла в подъезд.

— Поговори с мужем! — крикнула мне в спину Мила, когда я уже была в подъезде.

Я решила не откладывать разговор в долгий ящик. Во-первых, по телефону такие вещи не стоит обсуждать, а потому я позвонила и предложила мужу поговорить. Он сказал, что придет в течение часа. Во-вторых, если отложить разговор на потом, то я уеду сейчас с мамой в санаторий, а когда вернусь, уверена, Богдан уже вынудит Милу сделать аборт. Я не знала, как правильно поступить, но была уверена, что если бы я узнала на таком довольно большом сроке о том, что ребенок может родиться с патологиями, то и не подумала бы избавиться от малыша. Да, я понимаю, что Милой руководит расчет, но внутри нее мой ребенок. Я это сейчас точно осознала. Эта девушка, что вынашивает его, не любит его, а я буду. И как любящий человек я должна его защитить. Может, я дура или во мне говорят сейчас гормоны, но я приняла решение. Я должна во что бы то ни стало спасти ребенка, которого родит Мила. О своем малыше я тоже думала, но отчего-то была уверена, что все будет хорошо. Не знаю, откуда возникла такая уверенность, но она поселилась во мне и придавала сил, а также уверенности в завтрашнем дне.

Богдан приехал минут через сорок, взволнованный. Скорее всего, он думал, что я приняла какое-то решение и хочу поговорить, потому что, когда я заговорила про Милу, его лицо удивленно вытянулось.

— У меня сегодня был разговор с Милой, — я решила не ходить вокруг да около, а начать, так сказать, с сути проблемы.

— Вот же тварь! — выругался мужчина. Он явно не выбирал выражения. — Что она от тебя хотела?

— Хотела, чтобы я с тобой поговорила, — я сидела на диване, сложив руки, а муж вскочил и прошелся по комнате. Когда мы поженились и я уехала к Богдану жить, то долго не могла привыкнуть к его просторной квартире. Сейчас я не могу привыкнуть к маленькой квартирке мамы. Как мы в ней жили вместе? И ведь вмещались же! И не казалось мне, что здесь мало места, а даже наоборот, она казалась мне уютной.

— О чем? — муж сверлит меня хмурым взглядом. — Просила денег?

— Не совсем, — я поджала губы. — Если в двух словах, то она рассказала про все нюансы вашего договора и просила уговорить тебя, чтобы ты не настаивал на аборте.

— Вот же идиотка! — Богдан был сердит на девушку. — Он ладно, хочет денег. Но ты-то отдаешь себе отчет, о чем просишь?

— По-твоему, я дура? — меня разозлил снисходительный тон мужа.

— Нет, — он растерялся от моего резкого ответа. — Я не это имел в виду.

— А мне кажется, это. Что я не отдаю себе отчета, что такое больной ребенок? — я вскочила с дивана и встала напротив мужа, зло тыча в него пальцем. — А ты отдавал себе отчет, что ты делаешь, когда заключал договор с этой бабой? — это самый любезный эпитет, которым я могла обозначить Милу. — Ты отдавал себе отчет, что она может не отдать тебе ребенка?

— Да сдался он ей! — Богдан отпрянул от меня. — Она на все это согласилась исключительно из-за денег.

— Ты не посоветовался со мной, когда заключал этот договор, хотя мы семья, — я наступала на мужчину. — Ты не посоветовался со мной сейчас, хотя я уже была в курсе сложившейся ситуации. Какая мы семья, если ты все решаешь в одиночку? — я выкрикнула в лицо мужу слова, с помощью них пытаясь избавиться от злости. Я села на диван, ощущая себя сдувшимся шариком.

— Послушай, пожалуйста, меня, — мужчина присел передо мной. — Риск очень велик. Больше пятидесяти процентов.

— Заводить ребенка — это вообще рисковое дело, — я смотрела ему в глаза и видела в них сомнение. И тут до меня доходит.

— Ты знаешь, да? — я не спрашиваю, скорее утверждаю. Мужчина на миг отводит взгляд. Но мне этого достаточно, чтобы понять: он точно знает. — Ты знаешь! Когда? Как? Почему мне не сказал, что знаешь?

— Аня, я ждал, когда ты сама мне скажешь, но ты молчишь, — муж смотрит укоризненно.

— Я бы сказала давно. Но, ты знаешь, нужно было переварить информацию, что подкинул мне ты, — я саркастически скривилась. — Ты у нас тоже мастер по интригам. Как ты узнал?

— Ты забываешь, что я тоже врач, — повторил муж фразу, которую уже сказал мне однажды, когда встретил меня из больницы.

— Объясни? — я нахмурилась.

— Ты же знаешь, что у врачей есть общая база. Вот я и посмотрел твои анализы и диагноз.

— И молчал? — я злилась.

— Ты тоже молчала, — развел руками муж. — Почему?

— Я уже ответила на твой вопрос, — складываю руки на груди. — Не ожидала я от тебя, что ты решишь избавиться от потенциально больного ребенка. Раз я беременна, то думаешь: зачем испытывать судьбу, да? Вероятность, что тот малыш будет с отклонениями, велика, но откуда ты знаешь, каким будет этот? Или отправишь и меня на аборт, если пойдет что-то не так? — я кричала обидные слова, видя, как они ранят Богдана, но не могла уже остановиться.

— Что ты такое говоришь? — мужчина попытался меня обнять, но я отталкиваю его руки.

— Знай, что если мне скажут, что ребёнок родится больным, я все равно его рожу! А знаешь почему? — тело сотрясают рыдания, и я уже не отбиваюсь от мужских руки и позволю себя обнять.

— Почему? — муж прижимает меня к себе и осторожно гладит по голове, пытаясь успокоить.

— Потому что я люблю его. И буду любить любым. И ребенка, что вынашивает Мила, я тоже люблю. И прошу тебя, дай ему шанс, пожалуйста, — я утыкаюсь носом в мужскую грудь и всхлипываю, а муж пересаживает меня к себе на колени и осторожно, успокаивающе поглаживает, убаюкивая, словно ребенка.

— Ты права, во всем права, — шепчет муж, и я немного успокаиваюсь. — Я сделаю, как ты хочешь. И если же что-то с ним будет не так.

— То ты его вылечишь, — отвечаю уверенно.

— Вылечу, — соглашается муж.

После того разговора наши отношения изменились. Не скажу, что я все простила и все стало как прежде. Нет. Как прежде уже никогда не будет. Все стало по-другому. В отношениях мы взяли паузу. Хотя бы потому, что мы с мамой поехали в санаторий.