— Да пошел ты! — он еще мне условия ставить будет! Время он мне дает. — Засунь себе это время, знаешь куда?

Муж молча отодвигает меня, заходит на кухню, берет сумку с мамиными вещами и уходит. Даже дверью не хлопнул, хотя вижу, что злой. Ну и плевать, что он злой. Я тоже недобрая.

В то время, пока зашкаливали эмоции и адреналин, я не чувствовала боли в спине. Теперь, когда дверь закрылась, я поняла, что она переместилась в низ живота.

Первая мысль — поехать в больницу. Но в таком состоянии я точно не доеду. Может, позвонить Богдану и попросить его вернуться? Уверена, он не так уж и далеко отъехал, если вообще успел уехать. А то, может, сидит в машине и ждет, что я брошусь за ним. Приползу и буду умолять не бросать меня. Улегшиеся на время злость и обида снова застят глаза, и я вообще удаляю телефон мужа из справочника. Жаль, нельзя его вычеркнуть из памяти. И все годы жизни с ним — тоже. Набираю номер скорой. Из последних сил называю адрес и описываю свое состояние. Все, на что у меня хватает сил, — это проверить: открыта ли входная дверь. По стеночке возвращаюсь в комнату и ложусь на диван. Как раз вовремя, так как все плывет перед глазами, и я просто отключаюсь. Радует, что хоть голову не расшибла и добрела до дивана.

Прихожу в себя уже на больничной койке. Стены с облупившейся краской, мигающая лампа на потолке. В вене капельница, игла которой приклеена на пластырь, который когда сдирают, то вместе с кожей.

Я в обычной муниципальной больнице. Избаловали меня жизнь и Богдан со своей частной клиникой, где все новенькое, персонал улыбается, а меня, как жену совладельца, обслуживали по первому разряду.

Кладу руку на живот. Успели или нет? На глазах наворачиваются слезы.

— Что болит? — вопрос раздался так резко, что я испуганно дернулась. Я не видела, что в палате не одна. Вернее, я удивлена, что вообще одна в палате. Здесь даже коек других нет, что удивительно. Но на вип-палату она все равно не тянет.

— Ничего не болит — отвечаю, а сама пытаюсь подняться повыше на подушку.

— Лежите, вам нельзя вставать, — врач подумал, что я хочу подняться, и придержал меня за плечо.

— Доктор, скажите, а моя беременность… — в горле комок не дает закончить фразу.

— Беременность сохранили, вас прокапали. Но на будущее — не доводите себя до такого состояния. В следующий раз скорая может и не успеть, — качает головой мужчина. — Вас привезла бригада без документов, но с телефоном в руках, — врач немного замялся.— Им некогда было искать документы.

— Да, я понимаю, — киваю и тут же думаю про оставшуюся открытой квартиру. Хоть мама живет и небогато, и воровать у нее нечего, но все-таки там много дорогих ее сердцу вещей, которые хоть и не украдут, а испортить могут, если в квартиру заберется кто-то.

— Квартиру, если что, врачи закрыли, — и на тумбочку ложатся ключи и телефон, который тут же начинает мигать входящим звонком. — Вы меня извините, но я выключил звук на телефоне. Он звонит не переставая уже, наверное, пару часов. Бросаю взгляд на экран. Хоть я и удалила номер Богдана из телефонного справочника, но помню его наизусть.

— Это муж, — криво усмехаюсь.

— Может, стоит взять трубку? — врать вопросительно приподнимает брови.

— Нет, не стоит, — отрицательно качаю головой.

— Он волнуется, — и врач снова кивает на телефон. — Уверен, уже и в полицию позвонил.

— Он мне изменил, — не знаю, почему я откровенничаю с совершенно незнакомым мне мужчиной. Ему-то какое дело до моей личной жизни и кто кому изменил. — Я узнала это в тот же день, когда узнала о беременности. Практически столкнулась с ним и его беременной любовницей у кабинета гинеколога.

— И теперь вы его наказываете? — мужчина с сочувствием смотрит на меня.

— Нет, просто не хочу ничего знать о нем. Мне на него плевать, как и ему на меня, — я возмущенно посмотрела на доктора. Его предположение прозвучало так, словно я намеренно хочу сделать ему так же больно, как и он мне. Хотя… пусть. Пусть поволнуется и попереживает. Это и в сравнение не идет с тем, что я чувствую.

— Не очень-то похоже, что ему на вас плевать, — и снова телефон замигал входящим звонком. Уверена, слова доктора обусловлены элементарной мужской солидарностью, не более того.

— Было бы не плевать — не изменял бы, — считаю эту дискуссию законченной.

— Вам виднее, — мужчина словно почувствовал, что я больше не хочу ни о чем говорить, и свернул разговор на эту тему. — По поводу вашего состояния. Мы стабилизировали. Угрозы выкидыша больше нет, но вам надо беречь себя. Меньше нервничать и переживать, — врач запнулся, понимая, что в моей ситуации это будет очень сложно. — Пейте витамины, гуляйте и, самое главное, берегите себя, — мужчина собрался уже выходить, видимо, полагая, что сказал все, что хотел.

— Когда меня выпишут? — я бросила взгляд на капельницу.

— Сегодня переночуете в больнице, и если завтра все будет хорошо, то отправитесь домой, — доктор кивнул на прощание и вышел из палаты.

Смотрю на мигающий телефон и беру его в руки. Палец замирает над экраном. Хочется провести по экрану и ответить на звонок. Услышать любимый голос и успокоить мужа. Но вспоминаю лицо Милы, то, как она любовно поглаживала живот, и начинаю злиться. Нет. Не хочу с ним говорить. Нажимаю два раза на кнопку сбоку и сбрасываю звонок. Разблокирую телефон и смотрю на количество пропущенных звонков. Вижу, что звонила мама, и сразу же набираю ее.

— Аня, ты где? Что случилось? — мама словно ждала моего звонка и держала телефон в руках.

— Ничего страшного, мамуль, все хорошо, — пытаюсь успокоить родительницу. Нельзя ей говорить, что я попала в больницу, иначе не избежать переживаний и волнений с ее стороны. А она и так попала в больницу из-за меня.

— Ты где? — слышу, что мама облегченно вздохнула. — Мне Богдан вещи привез и уехал. А потом звонил, спрашивал: не звонила ли ты мне, потому что не может тебя найти и до тебя дозвониться.

— Я уехала на время, чтобы он меня не нашел. Хочу побыть одна, — вру напропалую, но так сейчас нужно. Маме волноваться тоже нельзя.

— Вы поговорили? — слышу, как материнский голос дрогнул.

— Да, — и этим ответом я словно подтверждаю все самые страшные опасения и предположения. В горле ком, а в глазах слезы, но я смаргиваю их и стараюсь придать своему голосу бодрость. — Все будет хорошо, мам.

— Конечно будет, — соглашает мать. — У нас женщины в роду сильные.

— Я не сказала Богдану про беременность, и ты не говори, — хочу свернуть разговор. Чувствую, еще чуть-чуть и расплачусь.

— Хорошо. Я не скажу, — отвечает мама. — Береги себя, — повторяет она слова доктора, и мы прощаемся.

Выписка прошла без проблем. Благо в телефоне у меня были все необходимые документы, так как с собой у меня, естественно, ничего не было. На будущее решила: если, не дай бог, повторится ситуация, то приготовлю документы и положу рядом с собой перед обмороком. Этот чёрный сарказм меня развеселил. Врач наговорил много напутственных слов, выписал витамины и еще какие-то лекарства и рекомендовал встать на учет в женской консультации. В общем, ничего не предвещало беды, когда я вышла из больницы. И я даже попыталась направиться к автобусной остановке, когда мне дорогу преградил Богдан.

— Здравствуй, — говорит мужчина вкрадчиво. — Далеко собралась?

— Домой, — смотрю на осунувшееся лицо мужа. Неужели из-за того, что меня не смог найти, он так извел себя? Синяки под глазами, помятый весь.

— А где он, твой дом? — муж смотрит серьезно.

— А ты меня уже выселил? — я горько усмехаюсь, представив, как эта Мила обставляет нашу квартиру по своему желанию. Как выбрасывает милые моему сердцу безделушки и мелочи. Как меняет занавески и скатерти. Спит на моем постельном белье, надевает мой банный халат. От картины, что нарисовало мое воображение, становится мерзко. — Или там уже Мила орудует вовсю? Кстати, как ты меня нашел и зачем?