Девушка села рядом и, поправив явно дорогое платье для беременных, достала из сумочки зеркальце, оценила свой внешний вид, поправив что-то в макияже.

— Красивое платье, — слова вырвались из меня сами. Я даже не успела подумать ни о чем. — Не подскажете, где покупали? А то мне тоже скоро понадобится обновить гардероб, а я и не знаю где, — если честно, я очень разнервничалась. Не каждый день беседуешь с любовницей мужа, тем более беременной.

— На кузнечной есть бутик, но я бы рекомендована сперва ознакомиться с их ценами на сайте, — и девушка усмехнулась, окинув меня оценивающим взглядом. Я вынула телефон и вбила в поисковике данные бутика, что сказала мне девушка. Быстро зашла на их сайт и сделала вид, что выбираю одежду. Девушка же, убедившись, что цены нарядов меня не спугнули, решила сама продолжить разговор. — А вы тоже беременны? — я кивнула в ответ и улыбнулась. Мысль, что я теперь не одна и никогда не буду одна, согрела душу. И, несмотря на предательство Богдана, мне вдруг стало легче дышать. Я уже не могла понять себя и свое желание побеседовать с девушкой. Я вдруг поняла, что этот разговор был нужен мне, как надежда на то, что все же я что-то не так поняла, что эта капризная блондинка — не любовница Богдана, а какая-то знакомая, которая попросила о помощи. Бред, но так хотелось в него поверить.

— Да, только что узнала, — я встала и, кивнув своей новой знакомой, имени которой я так и не узнала, направилась на выход. Мысль о том, что я могу наткнуться на Богдана, возникла слишком поздно. Лишь когда мне дорогу преградил мужчина, до меня дошло, что нужно было подумать о том, чтобы не пересечься с мужем. Но было уже поздно.

— Что ты здесь делаешь? — Богдан ошарашен так же, как и я, но взял себя в руки значительно быстрее меня. Я поднимаю взгляд и тону в его бездонных глазах. На мгновение забываю о том, что только что видела и даже хотела в какой-то момент сказать правду и обрадовать его новостью, но вовремя вспоминаю, что там, на втором этаже, сидит его беременная любовница.

— Подружка попросила с ней сходить к врачу, — вру первое, что пришло на ум.

— И где же она? — мужчина скептически смотрит на меня, а я теряюсь под его взглядом и забываю то, о чем только что говорила.

— Кто? — я растерялась.

— Подруга твоя, кто ж еще? — мужчина подозрительно смотрит мне за спину. Но там, естественно, никакой подруги нет. Откуда ей там взяться. Только если он свою любовницу за мою подружку не примет.

— Так она… — я замолчала. Не знаю, что придумать. — Муж приехал, вот я и ухожу. А что за допрос?

— Да я просто спросил, — муж опешил от моего наскока.

— А ты-то что здесь делаешь? — я сложила руки на груди и приподняла брови вопросительно.

— Дела у меня, — теперь уже Богдан потерялся и не знает, что ответить.

— В женской консультации? — я постаралась еще выше приподнять брови.

— Именно, — кивает муж. И показывает мне на пакет, что держит в руках. — Переманиваем в свою клинику толковых специалистов, — и улыбается мне, видимо, полагая, что ловко выкрутился. Как же все это гадко! Я с разочарованием смотрю на мужчину. — Ладно, мне пора. До вечера.

— Я хотела позвонить, предупредить. Но раз уж встретились, — я до одури не хотела домой. Мне надо сперва все обдумать, переварить все. А если я поеду домой, то сорвусь и выскажу все. А я хотела сперва что-то решить. Не хочу на горячую голову дел наворотить, — мама звонила, плохо себя чувствует. И я хотела к ней поехать. Присмотреть надо, может быть, пару дней пожить у нее.

— Все так серьезно? — на лице мужа появилось озабоченное выражение. — Может, ее в больницу лучше, а не тебе к ней?

— Нет, — я испуганно уставилась на мужа. А что, если он решит позвонить маме и начать узнавать, что с ней случилось? — Уверена, ей просто нужны внимание и уход. Я слишком мало времени ей уделяю.

— Ну, смотри сама, конечно, — муж недовольно нахмурился. — Твоя мама, тебе виднее.

— Спасибо, — я постаралась выдавить из себя радостную улыбку, но получилось очень-очень плохо. — Тогда я съезжу домой, захвачу кое-какие вещи и поеду к ней. Не теряй меня, — махнула Богдану и выскочила из женской консультации, словно за мной черти гнались. Хотя, может, оно так и есть, и это мои личные черти. Просто их никто не видит.

Сборы прошли быстро. Побросала в сумку кое-какие вещички, сделала вид, что собиралась, чтобы у Богдана не возникло никаких подозрений. И, закинув сумку на плечо, умчалась к маме, радовать ее тем, что поживу у нее какое-то время.

В отличие от Богдана, родительница сразу почуяла неладное. Мать на то и мать, чтобы видеть насквозь своего ребенка.

— И что у тебя случилось? — мамуля усадила меня за стол и напоила чаем с мятой. Из-за мяты или просто потому, что прошло какое-то время, но я практически успокоилась. Терзают сомнения, а говорить ли маме? Я бы хотела получить совет, но заставлять ее нервничать тоже не очень хочется. Но если не скажу, то мама все равно будет нервничать, додумывать и в итоге напридумывает себе что-то страшное. А измена мужа — это не то что пустяковое делом, но от нее никто не умирал.

— Ты скоро станешь бабушкой, мамуль, — вижу неподдельную радость матери, и на душе становится тепло и хорошо. Я не одна. Кроме горошинки, что станет мне сыночком или доченькой, у меня есть мамочка, а это уже большая семья.

— Радость-то какая! — женщина вскочила и бросилась меня обнимать. — А что ж ты сама-то приехала, а Богдан что?

— А у Богдана любовница на сносях, — говорю со вздохом, и с материного лица сползает улыбка, а в глазах замирает вопрос.

— Как же так? — только и смогла произнести женщина. Она оглянулась, чтобы не сесть мимо стула, и, убедившись, что он под ней, плюхнулась на него. — Ты уверена?

— Мне бы очень хотелось сказать, что нет, не уверена. Что это мои подозрения и не более того. Но, к сожалению, да. Я уверена, — и я рассказала матери все не таясь. — Что мне делать, мам? — я с болью и тоской смотрела на родительницу. — Я так хотела этого малыша, ждала его. Думала, у нас семья. А у него другая, да еще и беременна от него.

— А что ты хочешь сделать? — мама спокойна. Она не кричит, не ругает Богдана, не говорит, что он козел и сволочь. Она спрашивает, что я решила. Всегда так было, даже когда я была подростком и приходила к ней со своими проблемами, которые тогда казались мне очень важными, я бы даже сказала, глобальными, она предлагала мне самой обо всем подумать и принять решение. Как-то я спросила, почему она так делает? Почему не советует с высоты своего возраста и жизненного опыта? Она мне объяснила, что тогда бы это было не мое решение, и я смело бы смогла винить ее в последствиях. Она не снимала с себя ответственность, просто учила меня самой строить свою жизнь и совершать поступки, за которые я же и буду нести ответственность. Вот только страшно это все. Очень страшно. Это жизнь, и ластиком не подотрешь, если сделаешь что-то не правильно. В жизни черновиков нет.

— Не знаю, — я не лукавлю. Мириться с мужем-изменщиком нет никакого желания, но и уходить страшно.

— Знай, какое бы решение ты ни приняла, я в любом случае тебя поддержу, — успокоила меня мама. — А сейчас пойдем прогуляемся. Беременным полезны пешие прогулки, — мама улыбнулась мне и пошла переодеваться. Я знала, что она часто прогуливается по вечерам, но не думала, что это так полезно. За время прогулки я обдумала всю ситуацию со всех сторон и приняла решение. Теперь главное — выполнить все, что решила, и не передумать, не дрогнуть, струсив на полпути.

Как там говорится в древней мудрости? Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

Пару дней, которые я хотела пожить у мамы, перетекли в пару недель, а потом и в пару месяцев. У нее действительно очень сильно ухудшилось здоровье. Давление скакало, устраивая Американские горки, вылезли старые хронические болезни, и я уже пожалела, что рассказала о своих неприятностях мамуле. Уверена, это все из-за меня. Она молчала, не лезла с разговорами, не спрашивала, что же я в итоге решила. Держала все внутри. Переживала по этому поводу. И вот результат.