Иван молчит. Его лицо каменеет, но я вижу, что мои слова задели его. Он опускает взгляд на стол, будто пытаясь найти там ответ.

— Я любил тебя… — тихо произносит он.

— Любовь — это не только слова, Ваня. Это поддержка, это понимание. А ты… Ты просто хотел запереть меня в клетке своих ожиданий.

Он резко поднимает голову, глаза сверкают гневом.

— Ты всегда была такой… Упрямой, независимой. Никогда не хотела слушать никого, кроме себя.

Я вздыхаю, чувствуя, как усталость накатывает волной.

— Может быть. Но именно благодаря этому я сейчас там, где я есть. А ты? Ты женат. У тебя скоро будет ребёнок. Почему ты не можешь просто оставить всё в прошлом?

Иван долго смотрит на меня, словно пытаясь найти ответ на этот вопрос внутри себя. Наконец он тяжело выдыхает и откидывается на спинку стула.

— Я не знаю… Просто не могу. Каждый раз, когда я смотрю на Валю, я думаю о тебе. Я не могу тебя забыть. Не могу выдернуть из своего сердца эти токсичные чувства. Они отравляют меня… Мешают жить!

Эти слова звучат как удар. Я отворачиваюсь, чтобы он не видел выражения моего лица.

— Это нечестно по отношению к ней, Ваня. Ты должен был разобраться в своих чувствах до того, как сделал ей предложение.

Он снова молчит. В зале кафе становится слишком тихо, как будто весь мир застыл в ожидании нашей развязки.

— Она — не ты, — наконец-то говорит Ваня. — Ладно, ты права. Просто давай тогда договоримся?

— О чём?

— Постараемся не попадаться друг другу на глаза… хотя бы до того времени, как Валя не родит. Она жутко ревнует меня к тебе. Лишние переживания ей точно не к чему.

— Да без проблем, Ванюш. Только ты сам себе веришь? — наигранно смеюсь. — У тебя же у первого крышу сорвёт.

— Не сорвёт. На этот раз всё будет иначе. Ты права, я должен взять ответственность за свою семью.

— Не прогонишь? — с виноватым выражением лица смотрю на Дёмина, застывшего в дверном проёме.

Ухмыльнувшись, он молча отходит в сторону. Мне указывает рукой, мол, прошу… заходи.

И я захожу. Переступаю через порог, а сердце в груди бух… бух. Вот-вот вылетит наружу.

— Попустило? — усмехается он, закрывает за мной дверь.

— Типа того.

Дёмин уходит. И через мгновение я слышу, как он гремит на кухне посудой. Я же стою в коридоре, не зная, что делать дальше.

— Тебе надо особое приглашение, Васнецова? — доносится из кухни баритон Дёмина.

У меня от его голоса россыпь мурашек по коже… Низкий. Слегка прокуренный. Прям такой мужской-мужской… грубый.

Снимаю обувь. Куртку вешаю в шкаф. Интуитивно направляюсь в кухню. Стоит сказать, в квартире Дёмина я впервые. Поэтому очень интересно. Головой как на шарнирах верчу. Смотрю по сторонам. Интересно же, как живёт холостяк сорок плюс.

— Насмотрелась? — с усмешкой спрашивает Дёмин. — Есть ещё второй этаж.

Кровь приливает к щекам. Я смотрю на этого взрослого мужика, на то, как его полные губы слегка искривляются в циничной улыбке… и глаз не могу отвести. Интересно, а Дёмин хоть чуточку того, что чувствую к нему я, испытывает?

Отвожу взгляд, чтобы не выдать свои чувства.

— Нет, мне это не нужно, — ответив, подхожу к столу. Стараюсь казаться спокойной, хотя внутри всё клокочет.

В аэрогриле что-то готовится. На доске овощи, которые Дёмин не успел порезать.

Дёмин ставит на стол две чашки с чаем, и я невольно замечаю, как его руки двигаются уверенно, словно всё, что он делает, у него под контролем.

— Садись, — говорит он, указывая на стул напротив. — Ты как раз к ужину пришла.

Сажусь, чувствуя, как его взгляд буквально прожигает меня. Он садится напротив и берёт свою чашку. Несколько секунд мы молчим. Я смотрю на чай, будто там спрятан ответ на все мои вопросы.

— Так что привело тебя ко мне? — наконец спрашивает он, откинувшись на спинку стула.

Его голос звучит спокойно, но в глазах мелькает что-то похожее на интерес. Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле.

— Евгений Станиславович, давай мириться, — несмело произношу.

Он усмехается. Его улыбка кажется мне одновременно насмешливой и тёплой. Пока он медлит, подбирая слова, я разглядываю его лицо. Оно по-мужски красивое: правильные черты, загорелая кожа, выразительные зелёные глаза, которые излучают уверенность и доброжелательность.

— Напомни-ка мне, Алевтина, не ты ли сказала, что больше со мной не работаешь? — всё-таки не упускает момента уколоть, заставить почувствовать себя виноватой.

— Я. И знаешь почему? — он молча кивает. — Ты слишком требовательный. Когда я говорю, что больше не могу, значит, не могу.

— Я не знаю таких слов. Нет никаких «не могу». Есть «не хочу», — твёрдо заявляет он, напоминая о наших многочасовых, изнурительных тренировках.

— Ну вот, опять ты за своё, — вздыхаю, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Но я стараюсь сдержаться. Сейчас не время для споров. Я пришла сюда не для того, чтобы снова выяснять отношения.

Дёмин смотрит на меня, слегка прищурившись. Его взгляд цепкий, пронизывающий, как будто он видит меня насквозь. Мне становится неуютно, но я стараюсь держаться.

— Я пришла не для того, чтобы спорить, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Я просто хочу, чтобы мы оставили всё это в прошлом.

— В прошлом? — он поднимает бровь, явно не торопясь соглашаться. — А что ты предлагаешь? Сделать вид, что ничего не было?

— Нет, — качаю головой. — Я предлагаю начать с чистого листа. Без упрёков и претензий. Я не хочу искать другого тренера. Мне нужен только ты…

Признаюсь честно. И с замиранием сердца жду ответа Дёмина.

Он молчит, обдумывая мои слова. Я чувствую, как напряжение между нами нарастает. Кажется, даже воздух в комнате становится гуще. Я нервно кручу чашку с чаем в руках, стараясь не смотреть ему в глаза.

Не могу… Эти зелёные глаза-омуты каждый раз затягивают меня в свою бездну.

— Знаешь, Алевтина, — наконец говорит он, и его голос звучит мягче, чем обычно. — Ты всегда умела удивлять. После последней тренировки я уже думал, это конец…

Я поднимаю взгляд и вижу на его лице ту самую тёплую улыбку, которая заставляет моё сердце биться быстрее. Он отрывается от спинки стула и наклоняется чуть ближе ко мне.

— Хорошо, — произносит он тихо, но твёрдо. — Попробуем начать сначала. Но учти: я всё тот же требовательный Дёмин. И больше не хочу слышать: никаких «не могу», «я устала», «я не буду»… Договорились?

Он протягивает руку, чтобы укрепить наш договор рукопожатием.

— А я всё та же упрямая Васнецова, — парирую я с лёгкой улыбкой. — Но впредь обещаю выполнять всё, что мне скажет мой требовательный тренер.

Он смеётся. Этот звук наполняет кухню теплом и каким-то странным чувством облегчения. Я улыбаюсь в ответ и впервые за долгое время чувствую, что всё действительно может наладиться.

— Ну что ж, договорились. Давай ужинать, — говорит Дёмин как раз в тот момент, когда аэрогриль сигналит о завершении готовки.

— Если не хочешь со мной идти, то можешь остаться дома! — заявляет Иван, услышав моё недовольство.

— Ещё чего! Ты, значит, пойдёшь… а я дома останусь?

«И буду изводить себя ревностью?» — добавляю в мыслях.

Иван заглядывает в зал. Я в это время глажу его рубашку.

Встречаемся взглядами. Муж смотрит на меня вопросительно, мол, я уверена, что не хочу остаться дома.

— Напоминаю, это день рождения Алевтины, — повторяет Ваня, словно я какая-то недалёкая.

От имени его сводной сестрицы меня всю воротит. На зубах появляется оскомина.

— Спасибо, что сказал. А то я ведь не в курсе, — иронично замечаю.

Иван вздыхает. Запустив руку в свои волосы на макушке, начинает их ерошить — обычно он всегда так делает, когда жутко нервничает.

— Вань, ну не смотри так на меня, — прошу я, не выдержав пронизывающего насквозь взгляда.