— Из-под контроля? — горько усмехаюсь я. — Ты говоришь так, будто это было случайностью. Но ты прекрасно знала, что делала. Ты знала, как твои слова и поступки влияют на Ваню. И всё равно продолжала.

Она молчит, её лицо становится бледнее. Я вижу, как она сжимает губы, будто пытается сдержать слёзы.

— Ты права, — наконец произносит она. Её голос дрожит, но она продолжает говорить. — Я вела себя эгоистично. Я думала только о себе и о своих чувствах. Но я никогда не хотела причинить тебе боль. Честно.

Я смотрю на Алевтину, и внутри меня всё кипит. Её слова звучат искренне, но я не могу просто так принять их. Слишком много боли, слишком много обид, и всё это — из-за неё.

— Знаешь, Алевтина, — стараюсь сохранить спокойствие, хотя голос всё равно дрожит от эмоций. — Мне не нужны твои извинения. Они ничего не изменят. Ты уже сделала то, что сделала. И теперь я должна жить с этим.

Она поднимает на меня глаза, полные раскаяния. Но я не могу смягчиться. Я слишком устала от всего этого.

— Я понимаю, — тихо отвечает она. — Но я хотела… хотя бы попытаться. Я не могу просто сидеть и делать вид, что ничего не случилось.

— А ты думаешь, мне легко? Думаешь, я могу просто взять и забыть? — мой голос становится громче, и я сама чувствую, как в нём звучит гнев. — Ты разрушила мой брак. Ты сделала так, что я каждый день чувствовала себя ненужной. И теперь ты приходишь сюда и говоришь: «Мне жаль»? Это ничего не исправит!

Алевтина опускает голову, её плечи слегка подрагивают. Кажется, она действительно раскаивается. Но мне от этого не легче.

— Валя… я знаю, что слова ничего не изменят. Но если бы я могла всё исправить… — её голос срывается, и она замолкает.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться. Малыш внутри меня шевелится, напоминая о том, что сейчас главное — это он.

— Слушай, — говорю я немного мягче. — Если ты действительно хочешь помочь, просто оставь меня в покое. Дай мне время и пространство разобраться в своей жизни. Я не хочу больше ни тебя, ни Ваню видеть рядом с собой.

Она кивает, её лицо становится серьёзным.

— Хорошо. Я понимаю.

Она поднимается с дивана и направляется к двери. На пороге Аля останавливается и оборачивается ко мне.

— Валя… спасибо, что выслушала. И… прости меня за всё.

Я ничего не отвечаю. Просто смотрю, как она уходит, закрывая за собой дверь.

Когда я остаюсь одна, в квартире снова становится тихо. Я опускаюсь на диван и кладу руку на живот.

— Всё будет хорошо, малыш, — шепчу я себе под нос. — Мы справимся. Мы сильные.

Слёзы начинают катиться по щекам, но на этот раз я их не сдерживаю. Пусть текут. Это мои слёзы очищения. Моё начало новой жизни.

— Видит Бог, Ксюха, я искренне пришла извиниться, — говорю подруге, когда мы встречаемся с ней накануне моего отъезда на соревнования.

Ксюха помешивает ложкой кофе в чашке. Внимательно слушает меня, время от времени кивая.

— Я не знаю, что ей наплёл Ваня, однако представляю, какой сукой я выгляжу в её глазах.

— Не понимаю, почему ты так паришься на эту тему? — вдруг оживает подруга, а я в ответ пожимаю плечами.

— Не знаю, просто это как-то неправильно, что ли… Между нами с Иваном уже всё давно в прошлом. Но когда Ваня привёл в дом свою будущую жену, во мне словно что-то щёлкнуло.

— Просто задели твоё ЧСВ, — ухмыляется Ксюха, и я согласна с ней на все сто.

— Я сама не понимаю, что это было. Однако мне нравилось наблюдать, как Валентина ревнует ко мне Ванечку. Наверное, это был просто какой-то странный этап в моей жизни, — говорю я, откидываясь на спинку стула и глядя на Ксюху. — Но теперь я понимаю, как сильно я ошибалась. Это было глупо и эгоистично. Тем более, наши встречи с «братцем» закончились задолго до того, как он нашёл свою Валю.

Ксюха качает головой, будто не верит своим ушам:

— Аля, ты всегда была упрямой. Но чтобы вот так переживать из-за развода чужих людей? Это на тебя не похоже.

— Да, Ксюха, ты права, это на меня не похоже. Но я правда чувствую себя виноватой. Знаешь, иногда кажется, что я сама себя загнала в этот круг. Сначала играла в эти дурацкие игры с ревностью, потом наслаждалась вниманием, а теперь… теперь пытаюсь всё исправить. Но, видимо, поздно.

Ксюха поднимает взгляд от своей чашки кофе и смотрит на меня пристально, как будто пытается заглянуть в самую глубь моей души.

— Аля, ты не можешь исправить всё, что уже случилось. Люди делают ошибки. Ты сделала свои. Ваня — свои. Но это не значит, что ты должна брать на себя всю ответственность за их развод. Это их выбор, понимаешь? Их отношения. Ты тут ни при чём.

Молчу, обдумывая её слова. Может быть, она права. Может быть, я действительно слишком много на себя взваливаю. Но от этого чувство вины не уходит.

— А что насчёт Дёмина? — вдруг спрашивает Ксюха с хитрой улыбкой. — Ты так много о нём говоришь в последнее время. Может, пора уже признать, что он тебе нравится?

Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Чёрт, Ксюха всегда умела задеть за живое.

— Да ну тебя, — отмахиваюсь я, стараясь скрыть смущение. — Он просто мой тренер.

— Просто тренер? — она поднимает бровь и делает глоток кофе. — А кто ещё возит тебя домой после тренировок? Кто устраивает для тебя романтические прогулки под звёздами? Просто тренер?

— Это не романтика! — восклицаю я, но мой голос звучит неубедительно даже для меня самой. — Это… это просто дружба.

Ксюха смеётся и качает головой.

— Ну-ну, рассказывай это кому-нибудь другому. Только вот глаза у тебя светятся каждый раз, когда ты о нём говоришь.

Закатив глаза, делаю вид, что не слышу её слов. Но внутри меня всё бурлит. Может быть, Ксюха права? Может быть, я действительно чувствую к Дёмину больше, чем просто уважение к тренеру? Но что тогда с этим делать?

— Ладно, хватит обо мне, — говорю я наконец, чтобы сменить тему. — Лучше расскажи, как у тебя дела.

Ксюха улыбается, но я вижу по её взгляду, что она не собирается так просто отпускать эту тему. Однако она всё же переключается на свои новости, и я с облегчением слушаю её рассказы о работе и новых знакомствах.

Но где-то глубоко внутри меня всё ещё звучит её вопрос: «Аля, может, пора признать?» И я знаю, что рано или поздно мне придётся ответить на него самой себе.

Через несколько дней мы встречаемся с Дёминым в аэропорту.

Я стою посреди зала, нервно теребя ремешок своей сумки. Вокруг шумит толпа: кто-то спешит к стойкам регистрации, кто-то прощается с родными, а кто-то просто сидит в стороне, уткнувшись в телефон. Но я не замечаю никого. Мой взгляд сосредоточен на одном человеке — Евгении Дёмине, который уверенно шагает в мою сторону.

Он, как всегда, выглядит безупречно: чёрные брюки, лёгкая рубашка и кожаная куртка, которая делает его ещё более привлекательным. На плече висит спортивная сумка, а в руках он держит телефон. Его взгляд встречается с моим, и я чувствую, как сердце начинает биться быстрее.

— Привет, Васнецова, — говорит он с лёгкой улыбкой, подходя ближе. Его голос звучит спокойно, как будто это обычный день, а не момент перед важными соревнованиями.

— Привет, Дёмин, — отвечаю я, стараясь казаться уверенной. Но внутри всё переворачивается. Его присутствие всегда действует на меня так — заставляет забыть обо всём на свете.

— Готова? — спрашивает он, кивая в сторону зоны регистрации.

— Готова, как никогда, — отвечаю я с улыбкой. Но в глубине души я знаю: это не совсем правда. Я волнуюсь. Не только из-за соревнований, но и из-за того, что происходит между нами.

Мы идём к стойке регистрации бок о бок. Я украдкой наблюдаю за ним: как он проверяет наши билеты, как спокойно разговаривает с сотрудниками аэропорта. В нём всё кажется таким уверенным, таким надёжным. И это заставляет меня чувствовать себя немного спокойнее.