Мои хоромы не стали для неё неожиданностью. Тем более, что они и не выглядели хоромами. Так, две комнаты и кухня-гостиная, правда размером с приличную комнату и барной стойкой.

В холодильнике меня была мороженная пицца, которую я засунул в микроволновку. Не спрашивая желание гостьи я вскипятил воду и налил в стаканы в подстаканниках, положил в них чайные пакетики и поставил стаканы на барную стойку. Лариса в это время стояла у приоткрытого сверху окна и смотрела на заросший теряющим засохшую листву лесом, овраг. Отопление работало и я позволял себе держать окна открытыми, так как любил шелест листьев. Когда из-за туманов не хватало заряда батарей, днём включался совершенно неслышный дизель-генератор и батареи насыщал. Поэтому ночью здесь стояла почти абсолютная тишина. Особенно с противоположной дороге стороны.

— Тепло у тебя. А у нас дома, — батареи ещё не включили.

— Вам надо электробатареи поставить.

— Калориферы? У нас есть, но они сжирают кислород, — поморщилась Лариса.

— Вот видишь, какие у меня? — показал я на белые аккуратные батареи.

Пока готовилась пицца я говорил, она слушала, иногда прихлёбывая чай, но больше грела о стакан ладони.

— Я тебя так люблю, — сказал я, — что готов перевернуть целый мир и положить его к твоим ногам. И это не фигура речи. Это — реальность. Но мне нужно понимать, нужен ли тебе я вместе с этим «моим» миром? И понять это я должен в ближайшее время. В ближайшие час-полтора не позже. Пока ты находишься здесь. Думаю, что мы, если я тебе нужен, можем пожениться когда я закончу третий курс, а ты пятый. Ты мне нужна, как воздух, и как солнце. Подумай об этом, пока есть время.

Микроволновка звякнула и пахнущая несколькими сырами, копчёной колбасой и специями пицца была уложена на стойку, порезана и готова к употреблению. Музыку я не включал. Не до неё мне было. Да и Лариса больше смотрела на то, что ела и действительно думала. Или, по крайней мере, мне казалось, что она думала, а не тянула время. Она время от времени хмурилась, потом она дергала головой и лоб её разглаживался.

— А что будет, если я тебе не дам никакого ответа? — вдруг спросила она.

Я глянул на неё.

— Не знаю. Наверное, куда-нибудь уеду, — сказал я, а сам подумал, — И ни куда-нибудь, а в Афганистан.

— Мне будет сложно видеть тебя. А ты тем временем будешь иметь возможность подумать.

— А мне будет сложно не видеть тебя, — сказала она.

— Ты можешь иметь возможность видеть меня, если я действительно тебе нужен.

— Ты мне нужен, но выходить за тебя замуж пока я не готова, — наконец сказала она то, чего я, в принципе, от неё добивался.

— Так, э-э-э, я пока на замужестве и не настаиваю, — хмыкнул я и, подойдя к ней, приобнял.

— Только я не люблю эти твои «кошачьи» нежности, — сказала она, снова хмурясь. — За ушком почесать… То-сё… Это не ко мне! Поцеловать за ушком, ещё куда ни шло, а чесать — чеши своих кошек драных.

— Тихо-тихо, — прошептал я ей на ушко. — Не нужны мне никакие кошки, когда у меня такая львица. Ты же знаешь, что ты по знаку зодиака — Львица?

— Это почему это? — Лариса округлила глаза.

— Потому, что по Вавилонской астрономии небесная сфера делится на двенадцать секторов, через которые, в течении года, проходит солнце. В день твоего рождения солнце находится в созвездии Льва. Значит в тебе характер Львицы. И это вполне наглядно проявляется.

Я подумал, что в ней больше проявляется своеволие кошки, но разве я знал львиц? Может и они такие же своевольные. Хотя… Вроде, как они сами охотятся. Прайдом, хе-хе… А лев ждёт…

— А ты кто по… Как ты говоришь? По знаку зодиака?

— По знаку зодиака я Рыба.

Она посмотрела на меня так внимательно, словно пыталась разглядеть во мне рыбу.

— Да-а-а… Ну и где львица, и где рыба? Только у львицы в меню.

— Львицы — не кошки, — покрутил головой я. — Львицы едят мясо.

— Я люблю мясо, — сказала гостья. — Весь день ничего не ела. О тебе, балбесе, думала. Не мог сразу так со мной поговорить? А то ходит, бродит вокруг. Точно, как рыба плавает. Туда-сюда… Бак бы и дала лапой по рыбьей башке!

Она сделала «лапу», согнув пальцы и подняв руку к плечу.

— Есть хочу! — сказала она. Не наелась твоим пирогом!

— Мясо? Будет тебе мясо, моё серденько! Шашлык будешь?

— Буду! — сказала она, снова увеличив в удивлении глаза. — О ткуда у тебя шашлык?

— У меня, как в Греции, всё есть! Потому, что я сам очень мясо люблю. Я, наверное, плотоядная рыба.

— Ага! Рыба пиранья! Как вцепишься, так одни косточки останутся!

— Но-но-но… Не стоит преувеличивать хищность моей натуры.

Болтая, я достал пакет готового шашлыка и засунул его в микроволновку.

— Что у тебя за духовка такая? Моментально разогревает.

— Это микроволновая печь. Потом покажу-расскажу как работает. Пятнадцать минут и шашлык будет готов. Может фрукты для аппетита?

— А что у тебя есть?

Я хмыкнул.

— А какой фрукт моя любимая предпочитает в это время суток.

Лариса напряглась и нахмурилась, и сердце моё обмерло.

— Ты аккуратнее с выражениями, — сказала Флибер. — Куда ты гонишь? Не вспугни птицу удачу.

— Не надо опошлять это слово, — сказала Лариса.

Я поднял руки вверх, сдаваясь, и сказал серьёзно:

— Извини. Обрадовался.

— Не торопи события. И… Я тебе ещё не до конца поверила. Ты же бабник. Вокруг тебя столько девчонок вьются… И такие… Что до некоторых мне очень далеко…

— Ты — самая лучшая. И я не бабник. Честное слово!

— Да-да-да… Свежо предание, но верится с трудом…

— Это я, чтобы доказать тебе, что я не мальчик-колокольчик. И всё-таки, какие фрукты ты предпочитаешь? — сменил я тему.

— Я вообще-то персики люблю, но какие сейчас персики?

Я открыл холодильник и достал большой самый сладкий в мире персик «Акацуки Нео», который выращивают в садовом хозяйстве Фуруяма в префектуре Фукусима. Отдал. Потом взял из другого холодильника зелень, помыл. Вскрыл коробку и обалденно пахнувшего костром разогретого мяса, уложил его и зелень на тонкий лаваш, полил кетчупом, завернул и отдал гостье.

— И что теперь с этим делать? — спросила она.

— Зубками-зубками, — сказал я, впиваясь в другой «завертон» и, тем показывая пример.

Мы насытились. Ещё раз испили чаю. Жасминового. Посидели, посмотрели «наш телевизор». Передачи закончились.

— Пора домой, — сказала Лариса. — Мама переживает.

— Ты мне дашь сегодня ответ? — спросил я.

Она вскинула тонкие брови.

— Я же тебе уже ответила. Ты что, рыба глухая? Ты мне нужен, как никто другой. Но замуж за тебя я, пока, не пойду.

— Всё! Теперь услышал! Пошли, отвезу!

— Ты какой-то, действительно, взрослый стал. Совсем не тот мальчишка в коротких штанишках, которого я встретила в читальном зале.

— Вот, ведь, дались ей эти мои короткие штанишки! — подумал со вздохом я. — Ну ведь видела же она потом, что у меня много есть всякой одежды. Ну, проглядел тогда, что вырос за лето. Теперь всю жизнь будет вспоминать меня в коротких брюках?

— Тебя увидел — повзрослел.

— Наверное. Я тоже повзрослела. Наверное — благодаря тебе.

Она приблизилась прильнула ко мне и поцеловала.

— Мне повезло, что ты у меня есть.

Я обнял и прижал ближе.

— Я тебя никому не отдам, — сказал я на полном серьёзе. — Имей это в виду. Бить претендентов буду нещадно, так и знай.

— Меня не будешь?

Я нахмурился.

— Ты же не дашь повода?

— Я буду верной женой.

— А будешь?

— Буду. Но позже. Надо приучить родителей, что мы повзрослели. И институт закончить надо. Тут ты прав. Кстати… Теперь, когда ты рассказал про знаки зодиака, я поняла, почему ты мне ветровку леопардовую подарил на день рождения.

Она снова поцеловала меня.

— Всё, я пошла. Мама ругаться будет. Она у меня не очень на язык сдержанная.

— Давай, я тебя до квартиры провожу?