— Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы, — сказал Павел Анатольевич. — Он задал один-единственный вопрос: «Вы уверены, что они нам нужны?»- «Совершенно уверен», — ответил я. — "Тогда свяжитесь с Богданом Кобуловым, пусть освободит их. И немедленно их используйте'.

— Эффективность группы, по сравнению с той моей, первой, была десятикратной. Я ведь знал и помнил все слабые стороны предыдущей работы. Поэтому в войну мы провели много больше результативных операций и с меньшими потерями. Да и предыдущая моя деятельность за рубежом была направлена на подготовку, так сказать, площадки. Но повлиять на ход самой войны я не смог. Однако моя сеть крепчала, что сильно пригодилось для сбора компрометирующей информации и на продолжение вербовки. Как за рубежом, так и в Союзе.

— Ну а после войны я развернулся, — Судоплатов удовлетворённо откинулся на спинку удобного стула. — Правда пришлось пережить несколько покушений. Но зато меня не арестовали. Как и Берию, кстати. Его просто отравили, как и Сталина. К тому моменту вся правительственная верхушка была у меня на таком крепком кукане, что боялась дёрнуться. Как связка карасей с продёрнутой через пасть ивовой веткой. Конечно же, каждый из них не знал, что и другие сидят так же крепко, и поэтому всё происходящее выглядело естественно.

— К тому времени у меня имелись серьёзные соратники, знающие про мою «миссию». В их число входили и Юра Андропов с Дроздовым, и Питовранов. Куусенен был просто завербован на таком жёстком компромате, что пикнуть не мог. Юра работал во время войны в подполье под моим руководством. Дроздова я после войны притянул в органы. Питовранова сначала вербанул, потом ввел в круг доверенных лиц. Он интересный типаж. Очень предан нашей высокой цели. И очень верит в неё. Да и как не верить, когда я им вещал такие откровения, что они едва не в экстаз впадали. Только уже сейчас я первым лицам открылся.

Я слушал Судоплатова и восхищался им. Вот ведь глыба! С помощью Флибера мы давно «пробили» его связи, и это была, действительно, сеть. Хотя, нет, не сеть, а, скорее, — кружева. Разобраться в ней было практически невозможно.

— Я рад, что у вас всё получилось так, как вы задумывали, Павел Анатольевич, — сказал я, улыбнувшись. — Тогда, что не так? Почему систему не изменили. Почему дали Хрущёву сойти с линии Сталина? Дали опорочить его имя?

— Как ты сказал? Всех не перестреляешь? — грустно усмехнулся Судоплатов. — Они, как сорняки. Тут вырвешь, а там уже заколосились. Не смог побороть. Да и не экономист я. Запутали, стервецы. Вот сейчас с тобой всё и разрулим. И всё не так уж плохо, Миша.

[1] Предложение делается в форме намёков, может быть растянуто во времени.

[2] Куня — девушка.

— Не так уж плохо, это хорошо… Не так уж плохо, это хорошо, — думал я, вспоминая наш разговор с Судоплатовым на следующее утро, свершая пробежку по нашему лесу. Фраза делилась на четыре такта и попадала в ритм бега.

— Ну и хорошо, что хорошо! Значит я им не особо и нужен, — решил я. — И слава, как говорится, богу. Но, как здорово получилось с засылкой в прошлое Судоплатова. Повезло, да-а-а…

Я уже полностью воспринимал чужие жизни, как свои. Интересная штука память. Всё, что было не со мной помню… Уже вчера, когда я вернул нас с Павлом Анатольевичем «по домам», у меня словно упал груз с плеч. Словно я сбросил бронежилет с «разгрузкой».

— Ха! Значит можно ни о чём не думать! — решил я.

Судоплатов сказал, что они сами разберутся с моими проектами. Вплоть до отправки на «стройки века» специалистов по прокладке трубопровода большого диаметра. Да и тех, кто строил НПЗ в Хабаровске. А я бы лучше сосредоточился на продовольственной программе обеспечения края продуктами питания. А они проконтролируют, чтобы работы шли по утверждённому плану-графику. А необходимые для меня решения они примут.

— Тогда вот ещё что… — сказал я. — Желательно, чтобы реализацией продовольственной программы я занимался под руководством солидного специалиста. Например, из ТИНРО. Или вообще из министерства. Можно представить, что от меня имелась инициатива с предварительным проектом, а они, дескать, его доработали и решили внедрить на базе нашего института. И меня пригласили, как инициатора. У меня, кстати, как раз после четвёртого курса конструкторская практика. Пусть зачтут… Что я зря чертил, горбатился за кульманом. Двадцать листов! Да и диплом можно зачесть. Там и пояснительная записка на двухстах листах.

— Миша, с этим ты, пожалуйста, сам договаривайся, — скривился Судоплатов. — Мне ещё этим…

Потом он оценил мою мимику и сам себя одёрнул.

— Хотя, что это я? Дадим команду вашему Григорьеву. Они решат этот вопрос. Может тебе вообще экстерном получить диплом? Твоя будущая супруга в этом году заканчивает? И чего тебе маяться ещё два года?

— А военка? — спросил я.

— Присягу ты принял при приеме на службу в комитет. Военный билет у тебя есть. Офицера ты получишь по окончании военного училища. Вот и всё. Зачем тебе эта канитель с учёбой?

— Хм… Там много сдавать. И всё равно надо ждать сессии.

— Жди, сдавай, — пожал плечами Судоплатов. — Не пойму, правда, зачем тебе этот рыбный институт? Не станешь же ты работать по этой специальности?

— Почему это не стану? Мне нравится, когда из рыбы получается вкусная еда и она нравится людям. Вот вам понравилась еда?

— Понравилась, — кивнул головой Судоплатов, — Спасибо.

— Во-о-о-т. А мне приятно. Это я их научил готовить. Китайцы, что бы ни готовили, у них всё сладкое получается. Пришлось поработать с поварами. То же самое и на здешних предприятиях. Я дам вам с собой солянок из морской капусты. Попробуете. Так что, зря вы…

— Странный ты, Михаил, — дёрнул головой Судоплатов. — То спорт во главу угла ставишь, то спецназ, то теперь производство… Не пойму я тебя, что ты хочешь от жизни?

— Теперь уже я и сам не знаю. Хотел в Афганистан уйти воевать, для того тренировкой спецназа озадачился. Больше для того, чтобы себя подготовить. Подготовил, так другие задачи, э-э-э, нарисовались.

— Нам очень нужны твои дроны, — сказал Судоплатов. — Они уже сейчас доказали свою значимость. Они очень неплохо сочетаются с малыми спутниками связи, которые штампует наша промышленность на основе компонентов, произведённым по технологиям Джона.

— Как-то удачно у нас сошлось, — задумчиво произнёс я. — Судоплатов, я, Джон… Все вместе накинулись на СССР. Надо потрясти Флибера. Не он ли свёл концы с концами? Может, э-э-э, надоело ему наблюдать, как я мучаюсь и страдаю от не «сбычи мечт», вот он и сплёл свою паутину…

— Не, — сказал Флибер. — Точно не я. Может, это само мироздание утомилось. Надоело ему лицезреть тебя и твои потуги изменить будущее? Смилостивилось над тобой, да. Всё говорит о том, что колесо твоих перерождений распрямиться и ты достигнешь его конца.

— Хм! Утешил! Я не «предок», переживший и выстрадавший покой. Мне ещё пожить интересно.

— Живи! Кто тебе не даёт? Вся жизнь впереди.

— Ага. Надейся и жди.

Сегодня я решил сходить в деканат и поговорить с деканом по поводу всего, в том числе и досрочной сдачи экзаменов за третий, четвёртый и пятый курсы. Ха! Сколько уже можно учиться? Я пятьдесят раз заканчивал этот институт и сорок девять последних раз на отлично. В моей матрице всё «устаканилось» и я мог хоть сейчас ответить на любой вопрос любого билета за любой курс.

В деканате, когда услышали о моих намерениях не сильно удивились. Даже преподаватели — маповцы[1], которые ещё не вели у нас свой предмет, были знакомы с моими предложениями по модернизации их лаборатории. Декан, между прочим, сразу спросил Поспелова — руководителя кафедры, что он об этом думает? Тот сказал, что ничего вздорного в этом не видит.

— Тот проект, который мне показывал Михаил, претендует даже не на диплом, а на Ленинскую премию. Очень хорошо проработанная, э-э-э, извиняюсь, работа. И, главное, на него уже сейчас имеются и средства и оборудования, если я правильно понял. В случае реализации проекта у нас появятся настоящие производственные линии с законченным циклом. Да и другие коллеги-предметники о знаниях Михаила высокого мнения. По моему, он уже сейчас, вполне себе полноценный инженер. Пусть бы его идеи пользу государству приносили.