— Ты ведь тот парень, что ныряет классно и всех девочек за собой увел. Я тебе ещё тем летом хотел навалять, да, как-то вдруг менты наехали. Рассказывали, что кто-то там подрался. И ты там торчал. Ты подрался тогда, что ли?

— Я ли, я ли… — усмехнулся я.

— Пошли, потрещим, — потянул Бил за рукав Фила.

— Может уйдём? — спросила Лариса, встревожившись.

— Ничего не бойся.

Она пожала плечами.

— Начинает надоедать.

— Такова жизнь. Крысы есть везде. По, идее, их надо отлавливать и изолировать от общества или отстреливать, как бешеных собак.

Лариса посмотрела на меня испугано.

— Но ведь это не наш метод, — улыбнулся я, а сам подумал. — А почему бы и нет? Ведь я уже их знаю всех в лица, а некоторых даже по именам. Почему бы не сделать родной город чище?

Подумал и представил, как одетый в маску «Зорро» и чёрный костюм со шпагой, хожу по ресторанам и расправляюсь с хулиганами. Да-а-а, уж…

— Не-е-е, это не наш метод, — подумал я. — Может подпортить статистику начальнику УВД Приморского края по нераскрытым убийствам криминальных авторитетов? Сел на крыше с винтовочкой, бахнул и ушёл, как и пришёл. Испарился и нет меня. И всем хорошо, кроме начальника УВД. Криминал тогда город Владивосток седьмой дорогой объезжать станет. Хотя она у нас тут одна, ха-ха, дорога: Хабаровск-Владивосток. Ну так они её и забудут. Подумать надо над этим. Хорошенько подумать.

После ужина нас ждали, но с извинениями. Я всегда подозревал, что кто-то из них стучал. То ли на контору, то ли на милицию… Слишком у них жизнь была спокойная. Это я у себя в долгой памяти нарыл. По выходу из ресторана, когда мы с Лориком уже настроились на схватку, с руками, поднятыми вверх, подошёл Гаврила Евгеньевич и сказал:

— Мы просим у вас прощения, Михаил, что побеспокоили своим любопытством. Заверяем вас, что сие в этом ресторане не повториться. Безопасность гарантирована.

— Безопасность вы даже себе, Гаврила Евгеньевич, не можете гарантировать, а не то чтобы гарантировать её другим.

— Вы знаете моё имя? — удивился бандит.

— Ну, вы же узнали моё имя. Почему ваше имя не могу знать я?

Он с интересом осмотрел меня.

— Вы интересный молодой человек. Может быть вы знаете и мою фамилию?

Я усмехнулся, но смотрел на него настороженно.

— Я знаю вашу фамилию и знаю, что вы знаете мою. И даже знаю из каких источников вы её знаете. Давайте разойдёмся уже. Со мной, всё-таки, моя подруга. Ей скучна наша дискуссия ни о чём. Хотите разговоры разговаривать, вот вам мой номер телефона.

Я передал ему свою визитку.

— Ещё раз нас извините. Хорошего вам вечера, — сказал товарищ Петрачков.

— Зачем ты ему свой номер телефона дал? — спросила Лариса.

— Это, Лариса, самые безобидные бандиты. И нам с ними приходится коммуницировать.

— Что делать?

— Встречаться. Общаться. А они знают только один язык — язык силы. Или их кто-то подавляет (закон например) или они. Чаще — они подавляют. Сейчас победили мы.

— Ты так показал, что ты их не боишься? — хлопая ресницами, спросила Лариса.

— Что-то типа того.

— Но я не хочу с ними общаться! Я уже и в рестораны ходить не хочу.

— Мы и не будем с ними общаться. Кто они такие, чтобы с ними общаться? Мне тоже, кстати, рестораны надоели.

Очень жаль, что я не мог свою любимую окунуть в тёплые моря иных миров. А очень хотелось. Я чувствовал себя персонажем романа «Золотой телёнок» — Корейко, который имея в заднем кармане брюк портсигар, забитый деньгами, боялся отвести девушку в кино. И не было грустно от своей немощи. Грустно и тревожно. Поэтому я не любил ходить в другие миры. И «предок» меня остерегал от хождения. Это, как наркотик. Если жить там, то кто будет делать дела здесь? Где живут твои родные и близкие. Накурился опия и улетел в космос. А какая разница? То иллюзия, и это иллюзия. Так Флибер говорит.

«Золотой телёнок» я, а не «Золотой мальчик», да-а-а… Однако, главным в нашей жизни была учёба, и скучать нам, особенно Лирисе, было некогда. Курсовые работы, сопромат, детали машин… Та ещё карусель… Да и мне, собственно, тоже было чем заняться. Я тоже учился. Учился совершать переходы между мирами. Очень трудное для меня оказалось дело — эти самостоятельные переходы.

Видеть видел, а согласиться с тем, что это настоящий мир, как-то не получалось.

— Тяни, — говорил Флибер.

— Чего тяни? — думал я. — Куда тяни?

Может потому, что мне это было, ну, совершенно не интересно, оно у меня и не получалось. В конце концов, я плюнул на эти бесполезные занятия и отказался от самостоятельных переходов из мира в мир. Какого чёрта⁈ Флибер рядом и я его никому не отдам! — решил я. Решил, а сам стал думать, а не «хлопнуть» ли мне Джона Дряхлова-Сомерсета? Флибер сказал, что тогда та сущность, что поселилась в нём, должна переместиться куда-то в параллельный мир. Причём в тот параллельный мир, куда мы с Флибером попасть никак не сможем. И та сущность не сможет вернуться в этот мир. Очень не хотелось убивать Женьку… Вот и думал я, как разрубить сей Гордиев узел и не дать схлопнуться моему миру. Нашему с Лориком миру.

[1] Этимология слова «балмаш»: слово имеет тюркское происхождение и означает «взбалмошный, неуравновешенный человек».

А потом я подумал:

— Нихрена, я какой мудрый⁈ Этот мир сохраняю, а другие пусть схлопываются⁈ А там, что нет «Мишек Шелестов» с его родителями и друзьями? Да и другими хорошими людьми… Хрена себе я выдумал! Сплавить ту «сучность» от себя подальше, а дальше хоть трава не расти⁈

— Не-е-е-т, млять, шалишь, — подумал я, как-то просыпаясь рано утром.

— Слышь, Флибер, а что можно сделать, чтобы избавиться от этого паразита и не убивать Женьку?

Он не паразит. Зря ты так. Эта сущность не питается женькиной силой. Она, наоборот, даёт ему силу. И совсем не вмешивается в жизнь реципиента. Но там, скорее всего, не Женька, а чей-то иной разум.

— Почему, — удивился я.

— Потому, что ты сам говорил, что Женька умер, а потом воскрес.

Меня словно холодной водой облили.

— В смысле — умер⁈ Я не говорил, что он умер.

— Как не говорил? Рассказывал, же.

— Он утонул, но его откачали, вот что я говорил.

— Вот во время откачивания и произошёл переход и в тебя и в Женьку. Это он потянул нас именно сюда, в этот мир. Ты же помнишь, как твой разум попал в это тело?

— Какой мой разум⁈ В какое тело? Охренел что ли⁈ — возмутился я. — Я родился в нем. Это вы припёрлись.

Моему негодованию не было предела. Ходют тут всякие из тела в тело…

— Да-да, извини… Запамятовал, что «предка» твоего нет. Но у тебя должен остаться в памяти момент последнего перехода. Он не должен находиться глубоко. Вы погибли вместе с твоим другом. Бывшим товарищем по секции самбо, а потом и каратэ. Потом на СВО встретились. Техник? На все руки мастер. Помнишь?

Я порылся в памяти предка и «вспомнил», как мы с Сашкой эпически погибаем от удара турецким боевым дроном по нашему бункеру, где мы с Сашкой неделю отбивали контратаки колумбийских наёмников. Ну, как бункеру? Небольшой такой укрепрайончик со множеством подземных переходов и огневых точек, окружённый сплошным минным заграждением. В таком сидеть бы и сидеть, да подкараулили они нас и захреначили по тому месту проникающий через бетон заряд. Это предок в очередной раз пытался сам победить «укров». Без помощи Флибера. В этом мире, между прочим. К тому времени они с Флибером уже научились перемещаться не в новое тело в новом параллельном мире, а в это же тело, но в прошлое.

— Верно. Вот эта, как ты говоришь, «сучность» и переместилась сначала в тело твоего напарника, а потом перетянула твою старую матрицу в тебя именно в момент Женькиного утонутия, а фактически простой потери сознания. Ведь Женька тонул и в прошлых жизнях, но никогда не погибал. А тут, чуть не погиб именно потому, что в него вселилась чужая матрица и, с «перепугу», не смогла справиться с телом. Я так думаю, что произошло. Это — результаты моих размышлений.