– Такие собрания – лишь символ, – повторил Уитмер, нахмурившись.

Но уголки губ Слейтера изогнулись в ледяной усмешке.

– Юридической силы нет, но уважение к акционерам подразумевает, что вы дождётесь их мнения. Всего две недели. Разве это так много?

Тяжёлая пауза повисла в воздухе. Уитмер нахмурился ещё сильнее, а в ответе Слейтера прозвучал вызов, завуалированный под вежливость. Тем временем внутри у некоторых присутствующих заиграла беззвучная мелодия удовлетворения. Второй удар Великой Белой Акулы оказался умелым и коварным.

Через несколько дней в игру вмешались новые фигуры – могучие прокси-советники. Их имена в Америке знали все: ISSS, Glass Lewiston и Ewan-Jones. Эти компании не владели акциями, но их слова весили столько, что институциональные инвесторы нередко голосовали именно так, как они советовали.

И вот все трое в унисон заявили:

"Не возражаем против самой продажи 'Harbor Lobster'. Но разве не стоит дождаться результатов внеочередного собрания?"

Такое совпадение объяснялось просто: акула успела правильно подсластить воду. Две недели. Слейтер произнёс этот срок так буднично, словно речь шла о лёгкой прогулке в парке, а не о манёвре, способном перевернуть весь рынок. И ведь формально возразить было трудно – стороннему наблюдателю просьба подождать всего пару недель казалась разумной.

"Разве это что-то изменит?" – думали многие.

К тому же внеочередное собрание акционеров выглядело пустяком. Резолюции на таких встречах не имели юридической силы, голоса были скорее жестом, чем реальным приговором. Раз уж вреда нет – пусть собираются, пусть голосуют.

"Это же элементарное уважение к мнению акционеров", – звучал аргумент, обволакивающий всё пространство вежливостью.

Но за этой мягкой обёрткой таился стальной крюк. Акула ухватилась за слабость процедуры: раз уж голосование формально ничего не решает, то и сопротивления меньше. Но именно в этой "безопасности" крылась ловушка.

Продать компанию, когда акционеры ворчат на кухнях, – одно дело. Продать после того, как они публично поднимут руки "против" на собрании, – совсем другое. Это уже звучало как плевок в лицо демократии, как вызов самим основам корпоративной культуры. Тот, кто осмелится так поступить, рискует оказаться в газетах с ярлыком "тиран", топчущий волю собственников. Именно этого эффекта и добивалась Акула.

***

Экстренное совещание в офисе пахло тревогой и свежим кофе, слишком крепким, чтобы скрыть усталость. Уитмер, сжав губы, спросил:

– Как лучше поступить?

Пирс ответил без колебаний, голос его прозвучал, как стук молотка:

– Продажу нужно завершить в срок. Ждать собрания – смертельно опасно. Как только согласишься один раз, следующая остановка – ежегодное собрание, а там акционеры могут похоронить сделку окончательно.

Слова ударили по лицу Уитмера холодным ветром. Тень сомнений легла на его черты. Он повернулся к Сергею Платонову, словно ища поддержку.

– Что думаете вы?

– Поддерживаю мистера Пирса. Нужно идти вперёд, – прозвучал ответ.

В комнате стало ещё тише. Уитмер и сам прекрасно понимал, где правда. Но правда эта пахла серой и гарью, обещала клеймо руководителя, пренебрегающего акционерами. А такое клеймо трудно отмыть, даже если деньги уже на счету.

***

Но тут вспомнился ещё один козырь. Сделка по приобретению нового бренда шла гладко, словно смазанный механизм. Всё можно было обернуть в блестящую упаковку: назвать это не упрямством, а решительным шагом в будущее. Да, будут крики, обвинения, но недолго. Через пару месяцев тот же Уитмер сможет позировать на обложке деловых журналов как "новый Джобс".

Эта мысль осветила его лицо. Он кивнул и поставил подпись под главным контрактом продажи "Harbor Lobster". Случилось это всего за неделю до назначенного собрания.

***

Заголовки посыпались, как весенний дождь:

"Harbor Lobster продан за 2,1 миллиарда долларов, несмотря на протест акционеров…"

Прошло всего десять минут после официального объявления, а новостные ленты уже пестрели статьями. Среди них одна особенно выделялась, как яркая вспышка на ночном небе:

"Кто бы мог подумать, что лобстеры умеют показывать средний палец?"

Фраза знакомая, словно старый пароль. Она означала одно: началась Хлебная война.

Акула уже всё подготовила – собрание, аргументы, союзников. Но компания плюнула ей в лицо и пошла вперёд.

Вопрос теперь был один: смирится ли хищник с этим плевком? Или острые зубы сомкнутся на тех, кто осмелился бросить вызов?

29-е число выдалось шумным, как раскалённый рынок в час пик. Газетные полосы пестрели заголовками, от которых в ушах звенело: "Кто бы мог подумать, что у лобстеров тоже есть средний палец?" – кричала жирная строка, словно насмешка, разлетавшаяся эхом по редакциям и офисам.

За неделю до назначенного внеочередного собрания, которого так настойчиво требовал Декс Слейтер, компания Epicura дерзко протолкнула сделку по продаже "Harbor Lobster". Мольбы акционеров подождать ещё семь дней были отброшены, будто шелуха на ветру. Критика обрушилась лавиной: в голосах журналистов, в строчках аналитиков слышалось одно – автократические замашки Уитмера проявились во всей красе.

В комнате, пропахшей свежей типографской краской и остывшим кофе, один из управляющих фондом Shark Capital, глядя на газету с кривой усмешкой, пробормотал:

– Общественное мнение теперь на нашей стороне.

Рядом послышался глухой шаг, и воздух словно похолодел. В дверях появился тот, кого звали Великой Белой Акулой. Декс Слейтер посмотрел прямо в глаза подчинённому.

– Конечно, – произнёс он без тени сомнений.

Эти два слова резанули, как сталь. Лицо управляющего невольно дрогнуло: ситуация скатывалась к единственному исходу – выборам совета директоров. Но мысль об этом отзывалась горечью.

– Это обойдётся слишком дорого, – осторожно заметил он.

Выборы всегда пожирают деньги без меры. Проверка кандидатов, бесконечные бумаги для регуляторов, гонорары юристам, рекламные кампании, исследования, организация доверительного голосования – только на юридические услуги легко уйдёт десяток миллионов. А ведь уже было выложено двести миллионов на покупку пяти процентов акций. Сколько ещё придётся сжечь в огне этой войны?

– Это потребует колоссальных затрат, – повторил он, но голос прозвучал тише.

Слейтер ответил ледяной усмешкой, от которой пробежал холодок по коже:

– В инвестициях неважно, сколько платишь в начале. Важно, сколько получаешь на выходе.

– Но ведь добыча наполовину уже изъедена, – не выдержал управляющий. – Недвижимость "Harbor Lobster" ушла, остался один лишь "Toscana Garden". Стоит ли удваивать ставку, когда прибыль урезана?

Слейтер медленно развернул газету, показывая заголовки, что кричали в унисон.

– С таким фоном отступать? Смеёшься?

Ответ застрял в горле. Великая Белая Акула уже дала миру обещание схватки. Она публично собрала акционеров, бросила вызов и получила в ответ пощёчину. Теперь отступить значило выставить себя беззубым чудовищем.

– Если сейчас подожмём хвост, – в голосе Слейтера прорезался металлический звон, – нас станут звать не акулами, а рыбёшкой без клыков.

Репутация на Уолл-стрит стоит дороже денег. Для Shark Capital она была оружием, щитом и пропуском к любым сделкам. Стоило хоть раз показать слабость – и корпорации перестанут дрожать от угроз, начнут сопротивляться, а все будущие планы рассыплются в прах.

– Даже если так?.. – в глазах управляющего сквозила тень сомнения.

– Похоже, есть жалобы, – произнёс Слейтер, и в голосе его сквозила угроза.