– Вчера ещё один акционер запросил встречу с директором, – бросил Пирс. – "Медаллион Партнерс".

– Что? – изумился Добби. – И они туда же?

Имя этого фонда резало слух – ещё одна акула, известная своим напором. В комнате пронеслась волна удивления. А вот в сердце теплилось иное чувство – разочарование. Не та, не белая. Настоящий хищник ещё не показался. Но это лишь вопрос времени. И потому вместо ярости – лишь ленивый кивок, словно признание: "Пусть пока кружат, скоро прибудет тот, ради кого стоит поднимать гарпун".

Вдруг Джефф ткнул пальцем прямо в грудь собеседнику, словно остриём пики, и бросил в воздух вопрос, будто камень в воду:

– А знаешь, почему акулы нападают?

Слова прозвучали насмешкой, и в комнате повисло напряжение. Тонкая улыбка на лице выдала истинный умысел Джеффа. Он не спрашивал – он расставлял сети. Хотел подчеркнуть неопытность в глазах Пирса, выстроить невидимую лестницу, где верхняя ступень отдана Крису, а новенькому оставлена роль ведомого. Кнут и поводок – вот что пытался он накинуть. Но подчиняться такой привязи – глупость. Нужно было показать, кто действительно шагает впереди.

Ответ родился быстро, словно запах сырой крови в воде, мгновенно приманивающий хищников:

– Слишком много недвижимости.

Вот что тянуло акул к "Эпикура".

"Гавань Лобстеров" не развивалась по франчайзинговой схеме. Все рестораны стояли на собственной земле, а земля эта – на полтора миллиарда долларов. Лакомый кусок. Пусть бренд умирал, но земля оставалась твёрдой валютой, манящей и пахнущей наживой.

Хищники требовали простого: выньте этот жирный кусок, упакуйте его в инвестиционный фонд недвижимости, и пускай он кормит нас. "Не умеете зарабатывать едой – продавайте землю".

Пирс едва заметно кивнул. Лицо Джеффа потемнело.

– "Эпикура" решила пойти ещё дальше, – произнёс Пирс. – Если уж избавляться от обузы, то окончательно. Отделили команду, нашли покупателя, проверка уже почти завершена.

Так прозвучал первый выстрел этой войны – официальное объявление о продаже флагмана. Но в этом решении таились странности. Клиент требовал закрыть сделку к маю, во что бы то ни стало, до июньского собрания акционеров. Сроки пахли тревогой – слишком уж торопились избавиться от ноши.

Ещё один штрих вызывал недоумение. Продать собирались не только землю, но и сам бизнес "Гавани Лобстеров" – единым пакетом. А ведь сумма в два с лишним миллиарда делилась на две очевидные части: земля за полтора и бизнес за восемьсот миллионов. Обычно такие сделки дробят: так проще найти покупателя. Мало тех, кто готов выложить всё сразу. Но "Эпикура" упиралась, будто настаивала на странном "один плюс один".

– Есть догадки, почему так? – снова вскинулся Джефф, его голос звенел, как удар по стеклу.

Он снова пытался загнать в угол, снова сравнивал и взвешивал. В воздухе пахло вызовом и холодным азартом. Мысль уже витала рядом, требовалось лишь ухватить её за хвост.

В этом деле слишком многое отдаёт странностями – словно комната, где на каждом углу висят вопросительные знаки. Лучше уж признать пробел, чем лепить домыслы на пустом месте.

– Узнать истинные причины можно только от самого директора, – прозвучал ответ, сухой и осторожный.

Джефф едва заметно скривил губы, пряча самодовольную усмешку, и перевёл взгляд.

– Крис, а что скажешь ты?

Разумеется, у того едва ли было больше знаний, но уверенности хватало на двоих. С довольной ухмылкой он подался вперёд и заговорил:

– Обычно такие активы продаются порознь. Но нынешнее состояние ресторанного рынка не позволяет ждать быстрых покупателей. Слияния и поглощения почти замерли, понадобится год-два, прежде чем появится реальный интерес.

Крис метнул в сторону соперника взгляд – словно победитель на ринге, и снова повернулся к Пирсу.

– Совсем иначе обстоят дела с недвижимостью. На рынке полно игроков, готовых вложить два с лишним миллиарда. Клиент явно метит именно в них, а бренд прицепом идёт к земле.

Суть была проста: покупателей на рестораны нет, значит, целились в девелоперов. Но те, разумеется, хотели только землю. Тогда в ход пошёл приём: "Хочешь участок? Забирай вместе с рестораном". Нечто вроде сделки "один плюс один", где недвижимость – приманка, а обременение – сам бренд.

– Думаю, так они торопятся закрыть продажу до собрания акционеров, – закончил Крис, сияя от собственной догадки.

Тишину прорезал тяжёлый взгляд Джеффа. В его глазах плескалась холодная укоризна.

– Это же элементарные вещи. В M\A обязаны понимать такие механизмы….

Внутри заскрежетал сухой щелчок раздражения. Промах. Та же ошибка, что случалась раньше: пропуск промежуточных шагов, уверенность в том, что очевидное известно всем. "Разве можно не знать о пакетных продажах?" – казалось естественным, поэтому деталь осталась не озвученной.

Но сейчас идёт экзамен, и даже мелочь становится оружием. Следовало уточнить сразу: речь шла не о самой схеме, а о сроках сделки.

– Вопрос именно во времени, – прозвучал новый ответ.

Слова ударили в цель. Лицо Джеффа напряглось.

– Логичнее ведь было бы завершить продажу уже после собрания акционеров, а не до него, верно? – спросил он, и в голосе мелькнула нотка удивления.

Да, он тоже видел в этом неладное. Только не ожидал, что кто-то способен уловить странность так быстро.

– Время?.. – переспросил Крис, морщась, будто не понимал, о чём речь.

Смешно и горько было видеть, что соперничать приходится с человеком, который даже таких очевидностей не в силах ухватить. Но именно ради таких моментов и стоит расставлять границы. Потому что без чёткой иерархии всегда найдутся те, кто превратит всё в хаос.

Взгляд скользнул на Криса, и прозвучало с лёгкой усмешкой:

– Пожалуй, объяснить это толком не получится. Может, старший возьмётся?

Крис сперва даже не понял, что его выставили вперёд. На лице мелькнуло замешательство, словно школьник, которого внезапно вызвали к доске. Но вскоре он выпрямился, скрестил руки на груди и, собравшись с духом, заговорил с напускной уверенностью:

– Ты не понимаешь. После собрания акционеров сделка станет невозможной. Пока вопрос не вынесен на голосование, совет директоров имеет полномочия. Но стоит большинству сказать "нет" – и всё, никакие решения сверху не помогут. Поэтому спешим заключить сделку сейчас. Разве непонятно?

Голос звучал наставительно, в нём слышалось снисхождение, будто перед ним стоял неопытный новичок. На губах снова появилась его фирменная самодовольная ухмылка. Но в воздухе уже витала иная энергия. Взгляд встретил взгляд, и в уголках губ мелькнула насмешливая тень:

– Это верно только для обычных случаев. А этот – совсем иной.

Если бы речь шла о рядовой продаже, можно было бы действительно торопиться, завершить всё до собрания и пожать плечами: "Сделка уже состоялась". Недовольных акционеров потом успокоили бы мелким выкупом акций или временным ростом котировок. Но с "Harbor Lobster" ситуация иная.

Акционеры давно требовали выделить недвижимость в отдельное направление, чтобы получать с неё прибыль напрямую. Но руководство решило иначе – использовать эту недвижимость как приманку, чтобы сбагрить убыточный бренд.

– Потому что так можно привлечь лучших покупателей, – не выдержал Крис и вставил, – а в перспективе это создаст фундамент роста.

Ответ прозвучал красиво, но тут же был перехвачен, словно нож, обернувшийся против владельца:

– С каких это пор акционеров интересует перспектива? – раздалось жёстко и без тени сомнения. – Долгосрочная стратегия – забота руководства. А акционеры всегда жаждут мгновенной выгоды.

Слова ударили, как пощечина. В комнате повис запах напряжения – сухой, металлический, как перед грозой.

– Акционеры – как избалованные дети. Терпения у них нет, аппетиты безмерные, капризы бесконечные. Им подавай сладкое здесь и сейчас, а не обещания на потом. И они ясно сказали, чего хотят: выделить недвижимость и получать с неё доход.