– "Harbor Lobster"? Давненько не был. Последний раз, кажется, на день рождения заглянул. А что?

– Говорят, там всё изменилось. Атмосфера, подача…, – слова были осторожны, словно пробный камень.

Охранник потер подбородок, нахмурился, потом махнул рукой.

– Не знаю. Может, так и есть. А ты туда ходишь? Думал, такие, как вы, рыбу сырую едят.

"Такие, как вы?" – знакомый укол. Причём здесь русские и Япония. Хотя…. Не факт, что охранник найдёт её на карте. Впрочем, удивляться было уже бессмысленно.

– Едим по-всякому: и сырой, и на пару, и на гриле, – прозвучал ответ.

– Понятно….

Слово "американский" прозвучало как бы додумывая. Паспорт давно подтверждает гражданство, два десятка лет жизни здесь, но чужаком всё равно остаёшься. Для многих граница проходит не по документам, а по глазам, коже, волосам.

Охранник расплылся в смущённой улыбке:

– Ха-ха, извини, без обид. Всё равно вам лучше живётся, чем нам.

И в этих словах, сказанных будто между делом, чувствовалась горькая правда.

Охранник лишь рассмеялся в ответ на неловкое извинение:

– Всё нормально. Да и "Harbor Lobster" – это место, где кормят едой, которая нам по душе.

– Едой, что вам по душе?

– Жареным. – Его улыбка сказала больше, чем слова.

В тот момент многое стало проясняться.

Вернувшись в отдел, удалось наскоро набросить пальто на спинку кресла и обронить в сторону Криса:

– Уйду поужинать.

Тот сразу прищурился, с недовольством буркнув:

– Перед командировкой у тебя время есть на рестораны?

– Это не просто ужин. "Harbor Lobster". Было бы странно сказать директору, что ни разу там не был.

Упоминание встречи с генеральным директором подействовало сильнее любого аргумента – собеседник замолк. Вечером дорога привела к единственному в Манхэттене филиалу "Harbor Lobster". В одиночку идти туда было бы чересчур неловко, поэтому компанию составила Рейчел.

– Сколько вас будет? – спросил официант у входа.

– Двое.

Места выделили сразу – у окна, в зоне сквозняка, где воздух с улицы обдавал прохладой. Стеклянная витрина открывала панораму шумной улицы, но вместо уюта появилось раздражение.

– Простите, а можно подальше, внутрь?

– Внутрь? Но ведь это лучший столик в зале… – официант замялся, явно не желая утруждать себя поисками.

– Поток воздуха прямо в лицо. Я слишком чувствителен к холоду.

– Эм… что?

– И, к тому же, по фэн-шуй здесь неудачное место.

В глазах официанта промелькнуло недоумение, но спустя миг он кивнул с видом понимающего и предложил другой вариант. И снова отказ.

– Здесь тоже нехорошо. Перегородки с обеих сторон перекрывают движение энергии.

Чем абсурднее звучало оправдание, тем внимательнее официант относился к словам, будто сталкивался с проявлением загадочной иностранной традиции. Вежливое уважение пересилило недовольство. Несколько пересадок – и наконец удалось устроиться.

Но едва усевшись, пришлось задавать новый щекотливый вопрос:

– Есть ли блюда, которые можно подать человеку с аллергией на морепродукты?

Официант бросил взгляд, полный недоверия, как будто в голову не укладывалось, зачем человек с такой проблемой пришёл в ресторан омаров. Впрочем, профессионализм взял верх:

– В меню есть позиции без морепродуктов, но кухня использует общие приборы. Я уточню у повара, возможно ли отдельное приготовление.

Через пару минут вернулся с улыбкой и предложением – паста без малейшего риска.

– Ты уверен? А если случится реакция…, – Рейчел говорила тревожно, но ответ прозвучал спокойно:

– Всё в порядке. При себе автоинъектор.

Официант удалился, а за столом повисла короткая пауза.

– Шон, а ты правда веришь во весь этот фэн-шуй? – Рейчел покосилась с искренним удивлением.

– Не особенно. Просто дело связано с "Harbor Lobster", захотелось испытать всё самому.

Она рассмеялась, кивнув в сторону ушедшего официанта:

– Значит, проверял их сервис? Тогда признаю – сработало. Он был на редкость обходителен.

Все причудливые уловки с пересаживаниями и разговорами про фэн-шуй имели лишь одну цель – прочувствовать атмосферу заведения изнутри, уловить её оттенки.

Рейчел, словно дожидаясь удобного момента, вытащила из огромной сумки пухлую пачку бумаг. Шуршание страниц перебило гул зала.

– Шон, взгляни, пожалуйста! Тут снова про рапамицин. Первое средство, что мы будем рекомендовать пациентам. Вроде бы всё ясно, но кое-где формулировки мутные, а объяснять придётся своими словами…. Удобно, когда рядом коллега с медицинским дипломом!

В последнее время такие ситуации стали обычным делом – при каждом удобном случае Рейчел приносила кипу документов и осыпала вопросами.

Официант, словно спаситель, наконец принёс блюда. Пар от тарелок поднимался лёгкими завитками, наполняя воздух ароматом чеснока и сливочного масла. Рейчел убрала бумаги, сосредоточившись на еде.

Пауза позволила задать давно назревший вопрос:

– С Киссинджером доводилось общаться лично?

– Несколько раз, – ответила она, и облегчение мгновенно коснулось души.

Истории, что последовали, были неожиданно интересны. Когда Рейчел выбирала карьерный путь, старый стратег предложил место в своей консалтинговой фирме, но парадоксально – посоветовал отказаться. "Стремись к большим идеалам, пока молода", – сказал он.

– Обычные люди живут расчётами, но всегда нужны те, кто смотрит в небо, – пересказывала она его слова, улыбаясь своим воспоминаниям.

Удивительно: человек, прославившийся как мастер холодной логики и геополитических комбинаций времён Холодной войны, вдруг поддержал романтическую веру в высокие идеалы. Даже её наивность он посчитал ценностью.

Может быть, именно по этой причине Киссинджер симпатизировал и Холмс. Та же возвышенная риторика: "мир без болезней", образ спасительницы, несущей людям новую эру.

Задача становилась сложнее, чем предполагалось. Девяносто первый год жизни – время подводить итоги. И если для Киссинджера проект "Theranos" был не просто бизнесом, а символом личного наследия, убедить его сухими расчётами прибыли было бы невозможно. Когда в игру вступают идеалы, разум легко уступает место самооправданию. Именно поэтому он так быстро поверил обману Холмс.

Ужин завершился. На стол легла счётная книжечка. Щедрые двадцать долларов чаевых заставили официанта расплыться в искренней улыбке:

– Да вы что, мне даже весело было!

Хорошо, если и с другими гостями он будет так же добр, даже если услышит ещё не одну нелепую историю про энергетические потоки и "удачные места".

На улице, среди ярких огней Манхэттена, прохладный ветер тронул лица.

– Ты выглядишь так, словно произошло что-то хорошее, – заметила Рейчел, всматриваясь в выражение лица спутника.

– Сегодня удалось найти важную подсказку.

– Подсказку? Какую же?

– Ключ к загадке, что долго мучила.

Правда, и впрямь удалось. Наконец-то стало ясно, что за "бомба замедленного действия" скрывается за брендом. Ответ оказался простым, но весомым: основную часть публики "Harbor Lobster" составляли афроамериканские клиенты.

Утро командировки началось ещё в полумраке. Часы показывали шесть, когда у терминала Ла Гуардии встретился Пирс. Воздух пах сдобой из соседнего киоска и смесью кофе с дешёвым одеколоном, просачивавшимся через щели в стеклянных дверях.

Головной офис "Эпикуры" находился во Флориде – каких-то три часа лета от Нью-Йорка, будто рукой подать. План был прост: вылет на рассвете, возвращение к вечеру.

– Окно или проход? – небрежно спросил Пирс, поправляя воротник пальто.

– Проход.

Дальше всё превратилось в череду тягучих ожиданий. Очередь на регистрацию, очередь у рамки, очередь у посадочных ворот… Каждый шаг сопровождался шарканьем чемоданов по плитке и недовольным покашливанием пассажиров. Казалось, сама система создана для того, чтобы испытывать терпение.