— Ключ есть, но у графа в комнате, — развела руками Катя.

Она выглянула за дверь, убедилась, что в коридоре никого нет, и повела друзей к кабинету посла Толстого. В коридорах они никого не встретили, только из малой гостиной доносились голоса Димы и Подменыша.

Слова Дани о взломе оказались не пустой бравадой — он действительно быстро и без всякой магии вскрыл замок. Перед тем, как войти, он проверил, нет ли какого сигнала об открытии — спички или волоса. Их не было. Видимо, граф не опасался вторжения. Катя осталась в коридоре, остальные зашли в кабинет — все равно она почти не бывала тут и плохо разбиралась в том, что искать и где. Она слышала шуршание бумаг из приоткрытой двери, шепот Даниила, что все должно оставаться на своих местах, и ворчание Ольги о том, какой граф неаккуратный.

Через пять минут они вышли. Миша показал платок из нагрудного кармана, использованный по назначению, но уже высохший.

— Идеальная гадость, — прокомментировал он с иронией.

— Зачем это показывать, — скривилась Катерина.

— Прости, — смутился он. — Все, можем расходиться.

Михаил зашел в свою комнату и устало вздохнул. День выдался долгим и напряженным — прямо с корабля на бал. Он немного злился на Татищева за молчание, но понимал, что друг все же надеялся на лучшее. Лучшего не случилось, теперь надо разбираться с тем, что есть.

Он принял душ, с тоской глянув на ванну. Нет, сейчас не до расслабления в горячей воде. Удобно устроился в постели, начертил морозные руны на руке, сжал другой рукой платок графа и провалился в магический сон.

До спальни графа Михаил привычно дошел по следу от платка и нырнул в чужие видения.

Сразу появилось ощущение чего-то неправильного, но пока он не понимал причины. Миша подавил желание сбежать и приступил к знакомой работе. Присмотрелся ко сну графа и улыбнулся — хорошо, что они не стали откладывать на следующую ночь.

Посол видел тревожные сны. Видения перескакивали с одной картинки на другую — такое Миша встречал при температуре. Но к следующей ночи Толстой мог бы уже и успокоиться и усложнить этим работу сноходца. Михаил сосредоточился.

Вот граф сидит в кабинете и работает. Вдруг врывается Даниил Юсупов и арестовывает его.

А вот приходит некий Диего, явно местный, его карие глаза уже не улыбаются, тонкие губы изгибаются презрительно. Граф Толстой испуганно подскакивает с кресла и пытается убежать. Но Диего неожиданно оказывается рядом, хватает за горло и со словами «ты подвел нас» выкидывает из окна.

В новом кошмаре к графу приходит цесаревич, настоящий, не Подменыш, и обвиняет в измене.

И тут мысли и видения раздваиваются. С одной стороны граф боится обвинения, но с другой… с другой боится разоблачения! Но разоблачения чего? Предателем он себя не ощущал, скорее наемным работником. Но при этом осознавал себя и государственным деятелем.

Михаил остановился и присмотрелся к этому моменту внимательнее. Все верно, две различные реакции на одно и то же событие. Такое он видел впервые. Но все же это сон. Пора приступать к воспоминаниям, возможно, они расставят все по местам. И сноходец осторожно шагнул дальше.

Первым он увидел прошедший вечер. Испуг графа от появления Ольги, поспешный звонок все тому же Диего.

— Успокойся, толстяк, — сказал Диего холодно. — Ничего не меняется. Помни, кто ты и веди себя соответственно. Ну приехали и приехали — соскучились по другу. Просто будем иметь их в виду. Все, мне некогда. Не паникуй. И удели особое внимание Татищеву — он может быть опасен.

В трубке раздались короткие гудки, а посол тяжело опустился в кресло. Легко Диего говорить. Он где-то там, в городе, а он тут, рядом с принцессой и сынком начальника контрразведки. Еще и Татищев. Чем может быть опасен нищий безземельный мальчишка⁈ Но граф собрался, поправил прическу и с дежурной улыбкой вышел к гостям.

Стоп-стоп. На этом моменте Миша остановился и просмотрел снова. Два момента его зацепили. Для начала «принцесса». Не мог русский граф так назвать Ольгу. И потом сведения о Диме — их он вытянул, словно открыл справочник и прочитал. Появилось подозрение, но пока Михаил не стал делать выводов. И отправился глубже.

Он увидел события недельной давности.

Граф вошел в кабинет, а там в его кресле вальяжно сидел Диего. Теперь Миша знал о нем то же, что и Толстой — это исполнитель, правая рука того, кто все это затеял. Что затеял? Это Меньшиков уже знал от Ольги и Димы — поссорить Российскую Империю сначала с Мавританией, а потом с остальным миром. Вот только имени исполнителя он не знал.

Итак, Диего сидел в кресле посла. Столь внезапному появлению граф не удивился — Диего пришел тайным ходом за его шкафом. Как открывается тайник, Миша теперь тоже знал. Вторженец сообщил, что все готово для замены Святослава. Прямо сейчас. От посла требовалось затащить русского принца в этот кабинет. И снова «принца». Граф выполнил приказ. Здесь Славу ударили по голове и утащили тайным ходом. А Толстой сидел или нервно ходил по кабинету в ожидании. Через два часа пришел Подменыш, они обсудили ближайшие действия и лже-Слава ушел к Катерине, что ждала в коридоре.

Подозрения Михаила превратились в уверенность. Теперь он хотел увидеть все своими глазами. Правда, надо спешить — он уже долго находится в чужом сознании. Потому следующим стало воспоминание спящего, когда он стал графом Толстым.

Это случилось три недели назад. Хотя началось несколько раньше. На самом деле его звали Энрике Ариза, мелкий мавританский аристократ из Барселоны. Он отчаянно нуждался в деньгах, потому согласился на грязную работенку. Даже выучил русский язык в кратчайшие сроки. Потом прошел болезненное перевоплощение в графа Толстого и занял его место, потому и акцент пропал. Ему даже нравилось. До последнего дня.

Михаил вынырнул из чужого сна в реальность и судорожно вдохнул прохладный ночной воздух. Голова гудела, безумно хотелось пить, волосы прилипли ко лбу — все как всегда после снохождения. Дрожащей рукой он дотянулся до стакана воды на тумбочке и жадно выпил все без остатка. После перевернулся на другую половину кровати, где простыня и подушка остались сухими, и провалился в уже обычный сон.

Как же болела голова. Но это от недосыпа, я почти не пил. Согревало меня мрачное удовлетворение от того, что Подменышу этим утром должно быть хуже — у него похмелье. Точно должно быть похмелье после таких возлияний. Что за алкоголика они нашли на роль цесаревича⁈ Жаль, что даже алкоголь не смог вывести его из роли, настолько сильное заклятие.

С трудом, но я заставил себя подняться и отправиться в душ. Холодная вода и кофе приведут меня в норму, убеждал я себя, стоя спиной к двери.

Вода вдруг стала теплее. Но только я потянулся к крану, как на бока легли нежные руки. Ольга. Тело отреагировало мгновенно. Я обернулся и подхватил ее на руки.

— Я не готова ничего делать в ледяной воде, — заявила она, усмехнулась и обняла меня за шею, сияя синими глазами.

— И тебе доброе утро, — хрипло произнес я.

И на время весь мир отступил на десятый план.

Потом мы приводили себя в порядок и делились новостями.

— Думаю, любителя выпить взяли не просто так, — сказала Ольга, выслушав мой рассказ о ночных возлияниях. — Будем готовиться к тому, что многое он будет делать по-пьяни. Миша побывал во сне Толстого. И это не Леонид Григорьевич, это какой-то тип из Барселоны. Даже аристократ.

— Хвала богам, — с облегчением вздохнул я и улыбнулся удивлению царевны. — Лучше так, чем еще один предатель из рода Толстых. Иначе вся семья отправилась бы в ссылку на Аляску.

— И то верно, — кивнула она. — Что будем делать, выводить на чистую воду?

— Он знает леди Скарлетт?

— Нет. Он знает только исполнителя, некоего Диего.

— Тогда нет смысла. Мы сломаем игру им — они ответят убийством.

— Тогда что предлагаешь?

— Предлагаю обсудить все впятером, чтобы не повторяться, — улыбнулся я и поцеловал Ольгу.