Но вместо тормоза я вжал в пол педаль газа. Чем-то это напомнило мне начало наших злоключений на границе. Только сейчас это уже далеко не начало. Даже наоборот, я искренне надеялся, что мы движемся к финалу.

А еще я сожалел, что сейчас с Подменышем, а не на манацикле. Если хочу поймать этих горе-убийц сейчас, а не ждать очередной неловкой попытки, хорошо бы поменяться с Даней местами.

— Откуда стреляют? — спросил я.

— С крыши высотки. Уезжай скорее. — Последовал ответ.

Тоже мне, высотка. Всего этажей двенадцать. Однако выглядела она как зуб среди двух и трехэтажных домов и магазинчиков этого района. Теперь понятно, почему ее выбрал снайпер — с нее просматривались почти все дороги. Куда бы я ни поехал, обязательно попал бы в перекрестье прицела. Впрочем, скорее всего у него оптика.

— Езжай ко мне. Будем ловить, — сказал я другу.

— Что⁈ Как? Почему ты не… — начал Подменыш, но вдруг осекся. Взгляд изменился, страх исчез или был подавлен. Я прямо ощутил вспышку магии. — Да, ты прав, Дим. Пора с этим заканчивать.

Странно. Зачем он включил Славу именно сейчас? Впрочем, а когда еще? Цесаревич никогда не праздновал труса. Если бы Лучано продолжил истерику, нарвался бы на подозрения, даже если бы мы еще не знали, кто он на самом деле. Вот только нам с Даней он будет сейчас только мешать.

Я припарковался прямо у входа в высотку. Чтобы стрелять тут, надо свеситься через край крыши. Вряд ли стрелок настолько жаждет смерти цесаревича, что будет рисковать свалиться. Даня остановился сразу за нами.

— Выходим и сразу под карниз входа, — сказал я и покинул манакар первым.

Подменыш последовал за мной и четко выполнил инструкцию. Я видел, как Даня снял шлем и побежал за ним. Но не я.

— Бегите пешком, — сказал я и начертил руны.

Через мгновение я оказался на крыше высотки. Вернее, в полутора метрах над ней — не рассчитал расстояние и промахнулся. С высоты целое мгновение я видел метания все того же щуплого мужичка. Он как раз перебегал от одного края крыши к другому, а демон стоял в центре со скрещенными на груди руками и сарказмом в глазах.

— Замри! — приказал я ему и приземлился.

Демон посмотрел на меня и остался стоять в той же позе. Видимо, мой голос прозвучал слишком властно, потому что на пару секунд и человек замер в нелепой позе на одной ноге. Но он быстро пришел в себя, увидел меня и побежал к лестнице. Только не добежал самую малость — я успел поставить щит перед дверью. А пока мужик его пытался снять, рисуя руны, закрыл его в клетку из темных прутьев.

— Предатель! А ну выпусти меня! — взвизгнул мужик по-русски.

— Это говорит тот, кто живет за границей и пытается убить наследника престола? — искренне удивился я.

— Он тоже предатель! Кельвус! Убей его! Освободи меня! — Вдруг вспомнил он о присутствии демона, который, вроде как, должен служить ему и защищать.

Но Кельвус только усмехнулся и остался на месте.

— Что⁈ Почему ты ничего не делаешь⁈ — опешил мужчина.

Демон изобразил удивление и все.

— Отвечай!

На лице демона отразилось еще большее удивление. Это выглядело так прекрасно, что даже не хотелось им мешать. Если бы не необходимость спешить, я бы продолжил просто созерцать.

— Может, вы договором запретили ему говорить, потому он не отвечает? — усмехнулся я. — Или знает, что тебе не грозит опасность.

— Ты запер меня!

— Но не убил.

Мужик замолчал. В его глазах я прочитал работу мысли. Затем он кивнул.

— Скажи ему, чтобы поговорил с тобой, потом я отнесу его домой, — пророкотал Кельвус.

— Думаю, ты слышал, — усмехнулся я.

— Я понял, — проворчал незадачливый снайпер. — Чего ты хочешь?

— Узнать, по какой причине вы пытаетесь убить цесаревича.

— Потому что он позорит Россию, — заявил он и в глазах снова загорелся фанатичный огонек.

— Чем и как? — уточнил я и захлопнул дверь на лестницу. Скоро должны были появиться Подменыш и Даня, а у нас тут откровенный разговор не для ушей итальянца.

— Он пытался подкупить одного высокопоставленного чиновника здесь, в Мадриде. Но это неподкупный и умный человек. К тому же хороший знакомец моего друга. Он предупредил нас об этой ситуации. Посоветовались с друзьями на родине и решили принять меры. Уж лучше наследник погибнет мучеником, чем опозорит нашу великую Родину, — с пафосом закончил он.

Я закатил глаза. Так много хотелось сказать в ответ, но время поджимало. К тому же слова про друзей на родине насторожили. Они требовали отдельного осмысления и отдельной беседы — не здесь, не сейчас.

— Вы бы начали войну, — только и сказал я.

— Нет, мы бы взяли вину на себя.

— Понятно. Но это в любом случае не имеет смысла. Вы пытаетесь убить не цесаревича Святослава. Это Подменыш.

— Что⁈ — задохнулся мужик.

— Да. Именно поэтому он так себя ведет. Мы не можем пока остановить его — сначала надо вытащить настоящего цесаревича. — В дверь раздался первый удар и вынудил меня торопиться. — Он уже здесь. Скажи, где и когда мы можем встретиться и поговорить?

В знак того, что не считаю его врагом, я развеял клетку. Он начал чертить Алатырь, но остановился и опустил руку.

— Не врешь, граф? — прищурился он.

— Мне проще было бы тебя убить, чем болтать тут с тобой, — поморщился я.

— Улица Рейес Магос, там есть аллея. Сегодня вечером, в девять.

— Отлично, — кивнул я и подошел ближе. Он едва не отшатнулся, но остался на месте. — А теперь ударь меня, а потом можешь уходить.

Он замялся. А в дверь уже нещадно колотили. Я ощутил всплеск магии.

— Мне нужна причина, почему ты ушел, — поторопил я.

Дверь содрогнулась от удара магией.

— Кельвус, ударь его. От тебя этот удар будет выглядеть зрелищнее.

Демон замялся. Я незаметно кивнул ему. Он подошел и врезал мне в скулу так, что я натурально увидел звезды и упал. Хорошо, что сознание не потерял. Кельвус унес мужика. Одновременно с этим открылась дверь. Мне пришлось изображать потерю сознания.

— Не нравится мне это, — уже в который раз недовольно сказал Миша, но все равно вышел из манакара.

Утром на крыше я рассказал о том, как дрался с демоном и человеком, но они все равно ушли. Подменыш искренне сожалел, что не смог проявить себя. А после проворчал, что надо было переносить на крышу и его. Я дал заготовленный ответ на тему того, насколько безответственно было бы так поступать с моей стороны — это же его пытаются убить, как я могу преподнести его убийцам? К этому моменту Подменыш явно ослабил воздействие заклятия и стал больше собой, чем Славой, потому охотно принял такое объяснение.

В резиденции, сразу после окончания встреч Ольги с представителями разных стран, я срочно собрал всех и рассказал о разговоре с русским. Даня и Миша высказали опасение, что это может быть западней. Но не-Славы там не будет, а мы им не нужны. В итоге решили, что поедем только мы с Мишей. Сначала с нами хотела отправиться и Ольга, но в последний момент наши сборы заметил Подменыш. Мы не смогли найти толкового объяснения, куда едем на ночь глядя такой компанией, и царевне пришлось остаться.

Всю дорогу Миша высказывал опасения и строил планы то разговора, то отступления. И вот мы прибыли, вышли из манакара и отправились вглубь аллеи. Уже стемнело, поднялся ветер и мы не пожалели, что взяли с собой легкие куртки.

— Еще раз: им нужен Слава, не мы, — со вздохом повторил я. — Но все равно не отходи от меня. Если что, перенесу нас и спокойно уйдем. Или не очень спокойно.

— Сюда бы Ромку с Николой. И Егора, — проворчал Меньшиков.

— Хватит хандрить. Или ты от не-Славы заразился? — поддел его я.

— Я не боюсь, ты знаешь. Просто не люблю такие внезапные встречи неизвестно с кем, неизвестно где.

— Ладно, пришли уже. Вон там кто-то есть, — кивнул я на скамейку под фонарем.

Я снова пожалел, что не хватило времени ни спросить имени мужика, ни уточнить место, где именно встречаемся. Размытое «там есть аллея» не внушало уверенности. Я бы даже не удивился, если бы никто не пришел. И мы действительно до сих пор никого не встретили на ухоженных дорожках или на лавочках. Это не Москва, где в таких местах жизнь кипит до утра. Даже в Риме или Лютеции, насколько я слышал, ночь — время молодежи. Мадрид же не так давно вышел из-под власти довольно жесткой версии ислама и еще не перестроился на привычный остальной Европе ритм жизни. Да, в некоторых районах ночью кипела жизнь, но там, где жила старая аристократия, ночью все замирало.