Я следовал по долине, которая извивалась далеко в горы, вдоль которой бежал ручей. Растительность была роскошной, и это была, несомненно, самая плодородная долина, которую я видел на Маркизских островах. Очень скоро жилища закончились, и не осталось ничего, кроме кустарника и заброшенных пае-паес, или террас, показывающих, какое большое население жило там до того, как их опустошила белая раса. Несмотря на свою исключительную красоту, сельская местность имела заброшенный вид, печальный и меланхоличный. Я чуть не наступил ногой на огромную сороконожку, укус которой означал бы смерть — повсюду были только смерть и запустение.

Я редко ходил гулять по долине, потому что было неразумно упускать Файркрест из виду. В заливе, действительно, было очень плохое дно, и я всегда боялся, что один из сильных шквалов заставит ее сорвать якорь и вынесет в открытое море.

Я проводил дни, сидя на берегу перед лодочным сараем, открытым навесом, в котором хранились долбленые лодки. Там вокруг меня собиралась молодежь, в основном болезненные парни, очень немногие из которых были чистокровными, и большинство из них имели следы белой расы, приплывшей сюда из далеких земель. Старые американские китобои оставили свой след, несомненно.

Я с самого начала понял, что мне придется остаться у берега, чтобы следить за Firecrest, поскольку неудовлетворительное дно вселяло в меня опасения; поэтому я отказался от всех приглашений туземцев провести ночь вдали от моего корабля. Ближе к часу ночи одним темным утром шквалы были сильнее, чем когда-либо, и я проснулся от того, что якорь волочился по дну. Очень скоро я выбрался из залива, и течение унесло меня на свободу. К рассвету у меня было около сотни саженей цепи с якорем на конце, которую нужно было вытащить на борт — колоссальная задача для выполнения в одиночку, и мне потребовалось почти четыре с половиной часа, чтобы сделать это. Только к вечеру я вернулся на свою якорную стоянку. В этих условиях, несмотря на очень сильное желание остаться на острове подольше и узнать у выживших татуировщиков и скульпторов то, что осталось от маркизского искусства, я поднял якорь после недельного пребывания и направился к островам Туамоту.

1. Персонал «Кассиопеи» в Порапоре; 2. Ален Жербо на снастях, Панама; 3. «Файркрест» на мели на коралловом рифе у острова Уоллис.

Между Маркизскими островами и Таити лежит архипелаг, который вызывает страх у всех мореплавателей. Всем известно, что атолл — это коралловое кольцо, лежащее почти на уровне воды и окружающее лагуну. В самом высоком месте атолл редко достигает высоты более десяти футов, а верхушки кокосовых пальм, растущих на кольце, видны не дальше, чем на несколько миль, что делает плавание в этих водах чрезвычайно опасным. Ни в одной другой части океана нет такого скопления атоллов, как в Туамоту; течения опасны и непредсказуемы, а карты часто совершенно неверны.

В связи с этим моряки тщательно обходят этот архипелаг стороной. Несмотря на то, что Стивенсон воспользовался услугами местного лоцмана, он потерял там свою яхту; Джек Лондон не смог добраться до атолла Рагироа во время своего круиза из Лондона на острова Тога. Ральф Сток также не добился успеха. Превосходный английский мореплаватель, лейтенант Мухлаузер, который недавно обогнул земной шар на своей яхте «Амариллис», не рискнул бы плавать в этих водах.

Как правило, на атоллы можно попасть только через очень узкий пролив, через который прилив и отлив проходят с большой скоростью, что делает вход очень трудным для парусных судов. Мысль о преодолении всех этих трудностей воодушевила меня, и я решил пройти прямо через центр этой опасной группы и успешно посетить атоллы Рароя и Макемо, известные силой течений, которые встречаются в их входных проливах.

После семи дней слабого ветра мои наблюдения на рассвете в среду, 24-го числа, показали, что я находился примерно в десяти милях от места моего первого захода. Кроме того, я знал это по своеобразному оттенку западного неба, который недвусмысленно указывал на наличие атолла где-то поблизости. В 7:30 утра я увидел кокосовые пальмы, которые, казалось, выходили из воды, и по правому борту заметил атолл Такуме; по левому борту лежал Рароя. Я сразу направился к широкому проливу шириной в несколько миль, который разделяет их.

Я уже видел несколько коралловых рифов в Мангареве, но это был мой первый опыт приближения к атоллу. Это было похоже на сказочную страну! Я проплыл примерно на расстояние кабельтова вдоль подводного рифа, окружавшего атолл и заметного только по изумрудно-зеленому цвету воды. Время от времени из моря выглядывали огромные глыбы ослепительно белого коралла, словно выброшенные гигантским извержением. Больше всего меня поразила прозрачная голубизна воздуха, чудесно нежный оттенок неба над лагуной и резкий контраст зеленых верхушек деревьев и ярко-голубого неба.

Море сильно разбивалось о кораллы. Береговая линия атолла была далека от того регулярного вида, который был показан на картах; она представляла собой череду бухт и небольших мысов, не соединенных между собой, а разбитых на маленькие островки, отделенные друг от друга миниатюрными проливами. К полудню я оказался напротив канала Нгаруэ. Настало время проверить некоторые из моих теорий. Все капитаны, с которыми я разговаривал, советовали мне входить в канал во время отлива, когда практически нет течения, но я решил войти в него во время прилива, чтобы воспользоваться его силой. На самом деле, я никогда не обращаю особого внимания на советы, которые мне дают, а всегда следую своим собственным инстинктам.

Когда я прибыл туда, прилив был на подъеме, и море набегало огромными волнами. Не было видно никаких буйков, обозначающих канал, и мне пришлось полностью полагаться на компас, чтобы определить свое местонахождение. Ветер был слабый, но когда я действительно достиг входа, течение уносило меня со скоростью восемь узлов.

Это было очень впечатляющее зрелище. Рифы казались очень близкими с обеих сторон. Вода кипела и кружилась, а Firecrest не подчинялся рулю. Впереди были несколько больших кусков затонувших кораллов. В середине канала моя лодка дважды развернулась вокруг своей оси, и я подумал, что нахожусь в большой опасности, но к этому времени я был унесен в лагуну, где вода была удивительно спокойной и настолько прозрачной, что я мог разглядеть много опасных рифов прямо под поверхностью. Навигация теперь становилась все более сложной, и мне постоянно приходилось отпускать румпель, чтобы пройти вперед и разглядеть различные коралловые глыбы, которые на карте были обозначены особенно мелодичными названиями — Мапиропиро, Отикайя, Темарии, Некатаутау. Я был счастлив, что преодолел такие трудности и пережил незабываемое приключение. Я испытывал что-то вроде жалости к тем, кто, установив мотор на свои лодки, теряет все искусство навигации и лишается острых ощущений от входа в узкий пролив под парусами.

На белом песчаном берегу, напротив моего якорного места, собралось несколько жителей, которые, казалось, с живым любопытством следили за моими движениями. Я начал сворачивать паруса, когда от берега отчалила лодка, и ее пассажир, старый туземец, подплыл ко мне. Его язык был грубым и отличался от языка других островов, которые я посещал, однако я смог понять, что он хотел, чтобы я вышел на берег и пообедал с ним. Поэтому, когда я все привел в порядок на «Файркресте», я последовал за ним на берег. Вокруг его хижины собралось около двадцати туземцев, которые смотрели на меня с откровенным любопытством. Одна женщина немного говорила по-французски и сказала мне, что жители боятся меня. Оказалось, что пять лет назад в Туамоту на мель села шхуна с двумя людьми на борту, один из которых был поваром. Они подняли мятеж, захватили судно и убили капитана, и эти двое были единственными выжившими из экипажа. Их схватили и отправили в Австралию для суда. Увидев меня одного, жители, естественно, решили, что я съел остальных членов экипажа, и приняли меня за вооруженного бандита, готового защищаться до последнего. Теперь они были несколько успокоены, но очень заинтригованы причиной моего визита и удивлялись, почему я ношу набедренную повязку вместо брюк.