Старый туземец, единственный, кто осмелился выйти мне навстречу, был очень горд своей смелостью, и он с женой постарались устроить праздничное застолье, достойное такого случая. Когда все было готово, остальные жители с истинным полинезийским тактом удалились и оставили меня наедине с хозяином. Его хижина была крошечной, вероятно, потому что он был очень беден. Она состояла из нескольких кольев, вбитых в землю, крыши из сплетенных пальмовых листьев и стен из того же материала, сплетенных в виде грубых занавесок. Несмотря на свои небольшие размеры, это была самая уютная хижина на всем острове, потому что я заметил, что не только крыши, но и стены других хижин были сделаны из гофрированного железа, которое создавало совершенно адскую жару под тропическим солнцем.

Несмотря на то, что мои хозяева были бедны, поскольку в их хижине не было ничего, кроме нескольких рыболовных снастей, они сделали все возможное, чтобы почтить меня, и на маленьком столе подали огромную рыбу, приготовленную в кокосовом молоке. Рядом с блюдом были размещены их подарки: ракушки самых чудесных цветов и пять маленьких жемчужин. Они не могли сесть рядом со мной, они были там, чтобы обслуживать меня. Таково было традиционное полинезийское гостеприимство в честь проходящего мимо путника.

Так началось мое пребывание на этом острове, где меня встретили так радушно и, где все жители проявили гостеприимство, сравнимое с гостеприимством величайших народов, называющих себя цивилизованными.

На следующее утро, из-за работы на борту, я не сходил на берег. Я был удивлен, увидев, что мой хозяин, принимавший меня накануне вечером, принес мне приготовленную рыбу, которую он поймал ночью, думая, как он сказал, что у меня так много дел, что у меня не будет времени пойти за едой. Было совершенно невозможно заставить его принять какой-либо подарок в обмен. Каждый раз, когда я сходил на берег, мне приходилось принимать гостеприимство жителей, которые по очереди развлекали меня и одаривали подарками. Пожалуй, больше всего мне понравился подарок моего друга Тиари — рыболовный крючок из перламутра и кости, который сверкал в воде, как летучая рыба, и был полезен для ловли скумбрии.

Атолл имел окружность около пятидесяти миль и ширину около десяти миль. Самая широкая полоса земли была не более трехсот футов в ширину; на этой узкой полосе жило почти шестьдесят человек. Деревня была разделена на небольшие участки, но кокосовые пальмы, окружавшие лагуну, принадлежали всему сообществу. Копра, которую они добывали и которая составляла единственное богатство острова, равномерно распределялась между различными семьями.

Деревня Нгарумаова состояла из одной улицы, вокруг которой были сгруппированы уже упомянутые мной хижины, большинство из которых были построены из гофрированного железа. С одной стороны было море, которое разбивалось о большие валуны из кораллов и органических отходов, побелевших от соли океана. Они были результатом работы бесчисленных тысяч лет — ракушки всех видов и зубы китов, выброшенные на берег не известно когда. В противоположность этому, сторона, обращенная к лагуне, была странно спокойной, с гладью воды, едва вздымающейся под действием пассатов, где можно было увидеть больших рыб ослепительных цветов. Я не думаю, что наибольшая высота атолла превышала шесть футов над уровнем воды. Ни одно из деревьев не было старым, потому что десять лет назад через остров прошел циклон, сравнявший с землей большинство пальм и унесший все хижины. Жители смогли спастись, только цепляясь за самые крепкие стволы деревьев, которые были единственным убежищем от прибоя и брызг, сопровождавших циклон.

Кокосы, рыба из лагуны и несколько черепах составляли основную пищу на этих островах. Зеленый кокос дает очень освежающее молоко, а ядро спелого ореха само по себе является полноценным продуктом питания. Из тертого ядра путем прессования получают кремообразное молоко, которое используется в кулинарии; из копры также извлекают прозрачное масло. Когда орехи очень спелые, они содержат своего рода губку, которая считается большим деликатесом. Существуют кокосовые пальмы всех видов, орехи некоторых из них имеют настолько мягкую скорлупу, что их можно есть вместе с мякотью. Несмотря на то, что этот рацион кажется однообразным, я предпочитал его консервированной пище, которую жители считали своим долгом предложить мне. Кокосовое дерево действительно способно удовлетворить все потребности жителей: стволы используются для строительства домов; листья служат для крыши или могут быть сплетены в удобные маты; волокна вокруг ореха перерабатываются в прочные нервущиеся веревки; масло используется для освещения; а раньше огонь получали, потирая друг о друга сухие ветки.

Все девушки Рароии показались мне очень милыми; сильные и стройные, они имели слегка смуглую кожу и черты лица, почти европейские по типу. Две маленькие девочки, в частности, были почти точными копиями уличных красавиц, которых можно встретить в Севилье.

Когда пришло время уезжать, я зашел в единственный магазин в деревне, которым владел вождь, чтобы купить провизию, и начал с того, что заказал 5 фунтов риса. Я был удивлен, увидев, что обслуживавший меня туземец отмерил 10 фунтов. Когда я хотел его остановить, он с улыбкой сообщил мне, что это мне ничего не будет стоить. В этот момент вошел другой житель деревни, услышал, что сделал вождь, и заказал 20 фунтов риса, которые он вложил мне в руки. Отказаться было невозможно — это было бы смертельным оскорблением. Пришли другие туземцы и навязали мне все содержимое магазина. Мне с большим трудом удалось убедить их не делать этого и, вернувшись на борт, я немедленно отплыл и вскоре покинул опасный пролив, ведущий из этого гостеприимного атолла, чему способствовал отлив.

Остров Макемо находился почти в восьмидесяти милях от Рароиа. Мой курс туда пролегал между атоллами Нихиру и Таенга, расположенными в двадцати милях друг от друга и обозначенными на карте лишь приблизительно. Мне пришлось всю ночь внимательно наблюдать за окружающим пространством, я прошел между двумя атоллами, не видя их, и каждые два часа определял свое положение по звездам; условия для этого были исключительно благоприятными, и я использовал телескоп с небольшим увеличением, но большой светосилой. Я постоянно находился на палубе, напрягая слух, чтобы услышать шум прибоя, который в темноте был единственным признаком приближения атоллов. С закрепленным рулем «Файркрест» должен был следовать по курсу так же устойчиво, как пароход, потому что на рассвете восточная оконечность длинного острова Макемо находилась всего в пяти милях.

Проплыв несколько часов вдоль рифа, я прибыл напротив пролива Пуэхева, очень узкого прохода, вход в который еще более сложен, чем в Рароиа. Я мог видеть хижины деревни и каноэ туземцев, направлявшееся к «Файркресту». Ветер был слабый, и я уже прошел половину пролива, плывя по течению, когда произошло неожиданное. Каноэ подплыло к нам и, не дав мне возможности протестовать, два туземца прыгнули на борт. Это лишило меня удовольствия самостоятельно преодолеть опасный пролив; к их большому удивлению, я категорически отказался позволить им принимать какое-либо участие в управлении лодкой и сосредоточил все свое внимание на том, чтобы проложить путь через лабиринт коралловых скал, которые я так тщательно изучил на карте и чьи поэтические названия я знал наизусть. Проплывая мимо, я громко называл эти названия своим нежелательным пассажирам, которые были потрясены тем, что незнакомец знает их Рикирики, Упарари, Тутаекиоре и, наконец, Матарангамеха, возле которой я бросил якорь в месте, которое выбрал для себя. На расстоянии нескольких кабельтовых от моего якорного места находился небольшой причал, а среди деревьев на косе справа от входа были видны живописные хижины Пуэхева. Это был очаровательный вид — зеленые воды лагуны, такие чистые и прозрачные, белый коралловый берег и ярко-зеленые пальмы.

Возле пристани, казалось, царило значительное волнение; когда я вышел на берег, все население ждало меня, а вождь надел по этому случаю европейский костюм. Перед новым зданием, которое носило громкое название «Ратуша», была сложена большая пирамида из кокосовых орехов, которую вождь торжественно преподнес мне, пока туземцы гонялись за курицами для меня. Не любя присутствия этих птиц на борту «Файркреста», я отказался от них, но, видя разочарование дарителей, пошел на компромисс и принял одну. После этого один за другим подошли несколько мужчин с подарками в виде разноцветных ракушек и маленьких жемчужин. Здесь я вновь ощутил радушный прием, который оказывают незнакомцам первобытные народы, еще не испорченные контактами с цивилизацией.