— У нас ещё есть десерт, — она мило улыбнулась и постаралась не потерять лицо, — если все доели, я попрошу Наташу принести. Влад?

— Спасибо, я не голоден, — я отодвинул тарелку.

Татьяна опустила глаза и кивнула, явно расстроенная, а я подавил в себе жгучее желание запустить в нее этой самой тарелкой.

— Отлично, тогда десерт, — вставил отец, потирая в предвкушении руки, — Таня не так давно занялась изготовлением тортов, и сегодня старалась весь день, чтобы приготовить для нас что-то особенное. У нее, кстати, замечательно получается.

Я кинул на него быстрый взгляд и прикрыл глаза, радуясь, что на столе возле меня нет острых предметов. Боюсь, я бы не справился с искушением воспользоваться ими.

— Ты меня захвалил, — смущённо улыбнулась Таня, а я принялся медленно считать до десяти, уже заранее зная, что это ни черта не поможет.

За столом началась суета — Наташа принялась уносить грязные тарелки, расставлять новые, разливать чай. Она поставила передо мной очередную кружку отвратительного зелёного напитка, и я заметил, как рядом захихикала Полина. Я благодарно улыбнулся помощнице по дому, которая видимо решила, что это мой любимый напиток.

— Я тебе это припомню, — не переставая улыбаться, шепнул я Поле.

Та захихикала ещё сильнее, явно получая удовольствие от того, что заставляет меня пить ненавистную зеленую жижу. На самом деле, я с большим удовольствием выпил бы сейчас чего-нибудь значительно покрепче, но перспектива садится за руль лишала такой возможности.

Наконец, Наталья поставила в центр стола аккуратный, ровно покрытый белым кремом и украшенный свежими ягодами торт.

— Какой красивый, — восхищенно воскликнула Полина и поглядела на Татьяну с нескрываемым восторгом.

Почему-то это больно кольнуло где-то внутри, мне захотелось взять девушку за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы она перестала обманываться образом радушной и хозяйственной женщины. Мачеха в очередной раз ловко набросила на себя овечью шкурку. Но я знал, кто она такая, очень хорошо знал, и от осознания, что Полина видит ее сейчас совсем другой, кровь в сосудах начинала закипать. Ей снова с ловкостью удалось завоевать симпатию едва знакомого человека, а мне так по-детски хотелось, чтобы хоть кто-то сумел разглядеть в ней волка, укрытого под белоснежными завитками. Разглядеть и разделить мою ненависть.

Она всегда отлично умела это делать — притворяться. А я так и не научился. Поэтому и оставался в проигрыше, был плохим сыном, трудным подростком, агрессивным и несдержанным молодым человеком. А Татьяна так и виделась окружающим доброй, любящей и стремящейся помочь всем вокруг, особенно, мне.

Я неожиданно четко осознал, что сегодня для Полины именно я кажусь отрицательным героем, с ненавистью глядящим на происходящее вокруг. Непонятно почему грубящим и оскорбляющим этих милых людей, словно вышедших из рекламы идеальной семьи. Так было всегда, и ничего не поменялось. Таня так и осталась ангелом, сошедшим с небес, а я дьяволенком, отравляющим их жизнь.

Татьяна принялась плавно разрезать на кусочки плод своего кулинарного мастерства, накладывая каждому на тарелку по довольно большому куску. Полина первая попробовала свой кусочек и с наслаждением прикрыла глаза.

— Это божественно, Татьяна! Я ни разу в жизни не ела такой вкусный торт.

Та счастливо засмеялась, слегка покраснев от смущения. Сама кротость и очарование. Я покосился на девушку — она с аппетитом уплетала десерт. Торт, похоже, и правда вкусный, но у меня сложилось впечатление, что Поля немного приукрасила, чтобы доставить хозяйке удовольствие. От осознания этого факта в висках застучало. Меньше всего на свете эта женщина была достойна того, чтобы любезничать перед ней.

— Правда?

— Конечно!

— А хотите я в следующий раз испеку специально для вас другой? Какой вы любите? Можно шоколадный, с творожным кремом…

— Нет, — глухо зарычал я, чувствуя, что сдерживать внутри ярость уже просто не получается.

— Можно и не шоколадный, если ты не любишь, — растерянно пробормотала Таня, — можно йогуртовый или…

— Следующего раза не будет! — рявкнул я и резко встал.

Татьяна испугано ойкнула, отец тоже подскочил из-за стола, бабушка картинно приложила руку к сердцу, а Полина непонимающе на меня посмотрела. Я прошёлся по ней ровным, ничего не объясняющим взглядом. Во мне кипела дикая злость, которую уже плохо получалось скрывать под маской безразличия. Ещё чуть-чуть, и я взорвусь.

— Какого черта, Влад? — хрипло сказал отец. — Таня очень старалась. Для тебя, в первую очередь. Прошло столько лет, я думал, ты успел успокоиться и повзрослеть.

— О, да, папа, Таня всегда так для меня старалась. И ты тоже. Я этого никогда не забуду, можешь не сомневаться, и несколько лет тут не помогут.

Татьяна всхлипнула, а отец тоже начал закипать. Я как будто флэшбэк поймал, настолько мне это было знакомо. Так заканчивалась буквально каждая наша семейная встреча, а порой даже начиналась. Какой же я был идиот, когда согласился приехать сюда! Но я наивно полагал, также как и отец, что время притупило мою ненависть, и я смогу хотя бы спокойно сидеть рядом с ними. Оказалось, время над ней не властно.

— Нам лучше пойти, — выдавил я. Пока ещё не поздно. Пока я еще сохранял остатки самообладания.

Полина, словно почувствовав, что дело принимает непростой оборот, с готовностью подскочила.

— Нам, наверное, и правда лучше пойти. Вы нас извините, — она ободряюще улыбнулась Татьяне. — Все было замечательно, спасибо!

От этого ее "извините" внутри у меня окончательно что-то сломалось. Неимоверным усилием воли я заставил себя не устраивать еще одну сцену, а холодно улыбнуться и, бросив на прощание что-то нечленораздельное, выйти из комнаты.

Я догнала Влада уже на улице. Он выскочил из дома в одной рубашке, так и оставив куртку в прихожей. Хорошо, хоть обуться не забыл. Я сунула ему в руки оставленную вещь. Он бездумно забрал ее у меня, даже не подумав надеть, так и остался стоять с курткой в руках. Его серые глаза потемнели, во взгляде было столько ненависти и злости, что становилось не по себе. Он тяжело дышал, руки дрожали мелкой дрожью и, судя по всему, он сейчас почти не отдавал себе отчёт в своих действиях. Я внимательно посмотрела на него и протянула руку.

— Давай ключи от машины.

Парень посмотрел на меня таким безумным взглядом, что на секунду даже промелькнула мысль — он сейчас разорвет меня на куски голыми руками. Я продолжила:

— Ты сейчас явно не в себе. Садиться в таком состоянии за руль нельзя, ты мне сам говорил. Тебе нужно успокоиться и прийти в себя. Не беспокойся, я очень постараюсь не разбить твою машину. Но она же, если что, застрахована?

Шутка не удалась, Влад даже не сделал попытку улыбнуться. Несколько секунд он буравил меня взглядом, затем молча отдал мне ключи и сел на пассажирское место. Я села за руль и завела машину. Она тихо заурчала, а я осторожно погладила мягкую оплётку руля. Я никогда ещё не сидела в такой дорогой машине. В моей старенькой "Тойоте" на панели не было и половины кнопок — тут же их было так много, что сначала я даже растерялась. Мельком бросив взгляд на Влада, я медленно тронулась с места и, осторожно выехав из ворот, поехала по практически пустой дороге.

Влад сидел, безотрывно глядя в боковое окно и нервно стучал пальцами по колену. Мне так о многом хотелось спросить его, но я прекрасно понимала, что сейчас не лучшее время для этого. Да и вообще, мое ли это дело? Что у них случилось, почему он уехал и что же теперь заставило его вернуться? Ведь совершенно очевидно, что обстановка между членами семьи, мягко говоря, напряженная. Он, наверное, тысячу раз пожалел, что позвал меня с собой, и я стала случайной свидетельницей семейной сцены.

А ещё мне так хотелось хоть немного облегчить его состояние, но я совершенно не представляла, как к нему подступиться. Подумав, решила, что сделать вид, что ничего не произошло — это лучшее, что я сейчас могу. Не задавать вопросов, не пытаться поддержать никому не нужным утешением, не обращать внимания на пульсирующую на его шее венку.