Максим выдавил кислую улыбку, но глаза его потеплели.

— Спасибо, Полина. Надеюсь, так оно и будет. Но скажу честно, мне совсем не нравится, что начать решили именно с нашего отдела. И это желание побеседовать со всеми лично. Как бы нас всех не ждали большие кадровые перестановки.

— Да бросьте, — закатила глаза Ритка, — я вот совсем не против побеседовать с Владиславом Сергеевичем наедине. И это даже замечательно, что наш отдел будет первый, есть возможность сразу показать ему, на кого стоит обратить внимание.

— Не о том ты думаешь, Маргарита, — строго сказал Максим.

Потом хотел еще что-то добавить, но передумал, махнул рукой и, прихватив огромные папки бумаг, направился из отдела.

Работа сегодня не шла ни у кого — Рита бесконечно поправляла причёску и макияж, Ирка не упускала возможности ее подколоть, Дима то и дело бегал в другие отделы узнать настроения и последние сплетни, а я, поняв, что полностью включиться сегодня в работу не получится, просто рисовала.

Когда из-под моего карандаша появилась уже третья спящая кошка, наконец, вернулся Максим. Выглядел он так, будто только что пробежал олимпийский марафон — с бисеринками пота на лбу, тяжело дышал и покрылся красными пятнами.

— Ну как? — Димка тут же материализовался возле стола начальника.

— Вытряс из меня все. Все цели, цифры, показатели. И душу заодно.

— Ого. Серьезный у него подход.

— Еще какой, — Максим устало опустился на кресло и с наслаждением вытянул ноги, а затем, спохватившись, добавил: — Полин, иди к нему скорее!

— Что? Почему я? — у меня даже карандаш из рук выпал, — пускай вон Рита первая идёт, она этого две недели ждала.

— И еще подождет. Ты иди. Я ему расписал в красках, что у нашего отдела такие хорошие показатели в том числе потому, что наш художник идеально отрисовывает макеты. Теперь он желает познакомиться с этим самым художником. Так что давай, не заставляй его ждать.

Я обреченно вздохнула и, бросив последний взгляд на Ирку, побрела в кабинет Владислава. Замерев на пару секунд перед дверью, решительно постучала и вошла внутрь. Он сидел за столом и что-то внимательно изучал в разложенных перед ним документах. Когда я прикрыла за собой дверь, он поднял на меня глаза, и его брови удивлённо поползли вверх.

— Какая встреча, — процедил он, — только не говорите, что вы тот самый хваленый художник.

— К вашему сожалению, это именно так.

Он кивком указал мне на кресло, стоящее перед его столом. Я села и уставилась на парня, ожидая его дальнейших вопросов или распоряжений. Но он молчал, продолжая быстро пролистывать один за другим лежащие перед ним листы бумаги.

— Что вы хотели? — наконец, не выдержала я.

Он посмотрел на меня так, будто только вспомнил, что я нахожусь в комнате. Я почувствовала разгорающуюся во мне злость и, отбросив всякие приличия и субординацию, довольно резко спросила:

— Вы хотите меня уволить?

— Что?

— Если хотите меня уволить, делайте это побыстрее. Не задерживайте ни себя, ни меня.

— Почему я вдруг должен вас увольнять?

— Может, вы очень злопамятный человек, или я опять заняла какое-то крайне любимое вами место, откуда мне знать? — раздраженно ответила я.

Владислав еле заметно улыбнулся, буквально самыми уголками губ.

— Если бы мне нужно было уволить всех, кто не умеет хорошо водить машину, то в этом офисе почти некому было бы работать.

— Кроме вас, разумеется.

— Разумеется.

Мы немного помолчали, и он, вздохнув, продолжил:

— Я не собирался и не собираюсь вас увольнять. Мне просто хотелось познакомиться с сотрудниками, особенно с теми, которых так хвалит начальник отдела. Но оказалось, что мы с вами уже немного знакомы… Полина, верно?

— Да.

— Полина, расскажите немного о себе.

— Рассказать о себе? Так-так, — я откинулась на спинку кресла. — Хорошо. Меня зовут Полина Разумовская, и я работаю в этой компании уже три года. Все дизайны рекламы проходят через меня, если увидите в городе рекламный щит с названием этой компании, будьте уверены — это моя работа. Рисовать я любила с детства, окончила художку, потом институт… Но это вам, наверное, не интересно. Что еще? Месяц назад я получила права и теперь, если где-то произошла авария — велика вероятность, что именно я к этому причастна. Ведь именно из-за таких, как я, они и происходят. Ой, но вы это и так знаете, верно?

Я бросила на него хмурый взгляд, понимая, что очень рискую. Но его вытянувшееся лицо этого стоило. Как говорила моя бабушка: "Помирать, так с музыкой!" Я готова лучше отправиться на поиски новой работы, чем отказать себе в удовольствии заткнуть его за пояс.

Он нахмурился всего на пару секунд, а потом его лицо озарила едва уловимая улыбка.

— Ну думал, что вас это так заденет.

— Да ладно? Видимо, оскорблять незнакомого человека для вас совершенно нормально.

— Я вас не оскорблял, просто констатировал факт.

— Тогда на будущее, — я склонилась вперёд, уменьшив расстояние между нами, — это не факт, а ваше субъективное мнение. И оно интересно далеко не всем.

Он не удостоил меня ответом, и между нами повисло тягостное молчание. Секунды текли бесконечно, а тишину, царящую в кабинете, нарушал только стук его пальцев по столу.

— Содержательная вышла беседа, — взгляд его холодных серых глаз едва скользнул по мне, когда он, наконец, решил заговорить.

Я только развела руками.

— Что ж, приятно было познакомится, Полина. Надеюсь на наше благотворное сотрудничество. И хочется верить, что рисуете вы действительно лучше, чем паркуетесь.

— Очень смешно.

Он снова перевёл взгляд на бумаги, давая понять, что разговор окончен. Вот же надутый индюк! Я резко встала, заставив кресло подо мной жалобно заскрипеть. Но он даже глазом не повёл, и это почему-то разозлило меня ещё сильнее. И я, не найдя злости лучшего выхода, от души хлопнула дверью его кабинета.

День тёк своим чередом — до вечера я, помимо отдела рекламы, успел пообщаться со всем отделом продаж. Надо признать, коллектив в компании подобрался хороший, и даже все начальники, на первый взгляд, казались на своём месте. Даже Максим, который занял свою должность меньше года назад взамен ушедшего на пенсию Михаила Петровича, которого я знал ещё в детстве. Конечно, поначалу, когда он бледный и с дрожащими руками появился у меня в кабинете, я искренне засомневался в его возможностях. Но говорил он чётко и по делу, мысли излагал здравые, да и отдел хорошо поднял. Так что, в конечном счёте, впечатление о нем осталось только положительное, ему бы только опыта набраться и уверенности. Но это легко поправимо, если над этим работать.

Около четырех в дверь заглянул отец. Окинув взглядом помещение, он поинтересовался:

— Ну, как у тебя дела?

— Все отлично. Сотрудники у тебя что надо, за мелкими исключениями.

— Я всегда ответственно подхожу к выбору людей, ты же знаешь

— Да уж, знаю.

Я взял со стола кружку с уже остывшим кофе и допил одним большим глотком. Отец нерешительно помялся и тихо произнес:

— Может, всё-таки заедешь к нам сегодня? Бабушка тоже придет, она по тебе очень соскучилась.

— Нет, — отрезал я. Слишком быстро и слишком резко.

Отец вздохнул, но дальше продолжать не стал. Постояв еще немного на пороге, он сказал:

— Я собрался уходить. Ты еще долго будешь?

— Примерно с час. Нужно кое-что закончить.

— Моя помощь нужна?

— Нет, я тут сам разберусь.

— Тогда до завтра.

— До завтра, — кивнул я.

Чмокнув на прощание Ирину, я проводила ее взглядом до машины приехавшего за ней Вовки и направилась к своей. Страх перед самостоятельной поездкой немного отпустил, но все равно — руки немного подрагивали, а сердце само по себе ускоряло ритм.

Я села за руль и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, в сотый раз повторяя себе, что у меня все получится. Повернув ключ зажигания, дала машине немного поработать и плавно начала сдавать назад. Неожиданно раздался оглушительный звук автомобильного сигнала и скрежет резко остановившихся колес по асфальту. Я автоматически вдавила педаль тормоза в пол и замерла в ожидании звука удара. Но его не последовало, и я облегчённо вздохнула. Я же посмотрела по зеркалам, откуда только появилась эта машина!