— Девушки, успокойтесь! Не забывайте, мы на работе. Личные вопросы решайте, пожалуйста, в нерабочее время.

Я кивнула и села за стол, а Рита раздраженно фыркнула и демонстративно уткнулась в компьютер. А я в свой, искренне надеясь, что дальнейшее обсуждение наших с Владом отношений продолжится уже за моей спиной. На некоторое время, действительно, в отделе воцарилась тишина, нарушаемая только стуком клавиатуры и шуршанием бумаги. Но спектакль продолжился, стоило Максиму выйти из кабинета.

— Не думаю, что у вас что-то серьёзное, — процедила Рита, сложив руки на груди.

— Ты умеешь думать? Что-то не похоже, — я даже не посмотрела в ее сторону, и так прекрасно зная, что ее лицо становится пунцово-красным.

— Он сейчас наиграется с тобой, и переключится на следующую. Знаю я таких, как он.

— Я не пойму, ты за меня переживаешь, или боишься не попасть в очередь? Можешь, кстати, не отвечать, мне не интересно. И вот еще — ни черта, ты, Риточка, не знаешь. "Таких, как он" — это каких? Ты хоть раз попробовала подумать о нем, как о человеке, а не просто, как о красивом богатом начальнике? Ведь именно поэтому ты за ним и бегаешь, верно? Тебя совсем не интересует, что там у него внутри. Потому что у самой нет ничего. И даже если мы разбежимся через неделю, тебе все равно ничего не светит, так что расслабься.

Рита едва не зашипела в ответ, а я уже направилась к выходу из кабинета — желание разговаривать с ней закончилось. Ноги сами понесли меня в кабинет Влада, куда я ворвалась почти без стука. Он удивленно вскинул голову на мое появление.

— Что случилось?

— Ничего. Соскучилась, решила заглянуть.

— За тобой будто собаки гнались, — он рассмеялся.

— Только одна, — пробормотала я.

Он встал из-за стола, подошёл ко мне и обнял, прижав к груди. Я крепко обхватила его за торс и прикрыла глаза.

— Через пару дней ней все уже забудут, не переживай, — ласково сообщил он.

— Я и не переживаю. Я злюсь.

— Это того не стоит.

— Я знаю. Вот было бы здорово, если бы наши эмоции и чувства нам всегда подчинялись.

Он усмехнулся. А мне совсем не хотелось отпускать его из объятий и снова возвращаться в отдел…

— Полин?

— А?

— Можно тебя попросить?

— Конечно!

— Съездишь со мной домой? Отца сегодня выписали из больницы, нужно его навестить. Если не хочешь, то так и скажи, я все пойму.

— Почему нет? Я совсем не против.

— Спасибо, — он мягко поцеловал меня в макушку, и я не смогла сдержать улыбку.

Мы приехали к дому Пахомова-старшего, когда уже начало смеркаться. У Влада возникли какие-то срочные дела на работе, и ему пришлось задержаться, а я за это время успела доехать до дома и, наконец, переодеться. Мама не стала задавать мне никаких вопросов, лишь довольно заулыбалась, когда я сообщила, что снова уезжаю. А папа попросил передать "коллеге" привет и приглашение на дегустацию еще одного коньяка, так кстати стоящего в баре. Я только поразилась — откуда они все знают?

Татьяна встретила нас у самой двери. Она радушно улыбнулась, и я отметила, что выглядела она намного лучше, чем в нашу последнюю встречу — разве что немного уставшая и грустная.

— Влад, Полина, рада вас видеть. Спасибо, что заехали.

Я натянуто улыбнулась, а Влад едва уловимо кивнул ей в знак приветствия. Она слегка отступила вглубь дома, пропуская нас внутрь и поинтересовалась:

— Хотите чай? Или кофе? Может быть, поужинаете?

— Нет, не стоит, — отрезал Влад, — отец у себя?

— Да, он в спальне…

Влад даже не дослушал ее, просто прошел мимо, словно она — всего лишь мешающий предмет мебели. Женщина тяжело вздохнула и перевела взгляд на меня.

— Что насчет вас, Полина? Выпьете что-нибудь?

Она глянула на меня с такой тоской во взгляде, что мне невольно стало жаль ее.

— Не откажусь от чая, — я улыбнулась.

— Идемте.

На кухне она щелкнула кнопкой чайника и принялась доставать чашки. Взяла в руки заварник и стала медленно сыпать в него заварку. Я задержала взгляд на ее руках — они едва уловимо дрожали.

— Вы давно вместе в Владом? — неожиданно спросила она.

— Нет, совсем нет.

— Да, действительно, он же вернулся совсем недавно, — пробормотала она, будто поняла, что сказала глупость.

Татьяна ненадолго замолчала, не сводя глаз с чайника в ожидании, когда он закипит.

— Он рассказывал вам о себе?

— Да.

Она нервно сглотнула.

— Думаете, я ужасный человек? И Серёжа тоже?

— Я ничего такого не думаю… — начала я, но Татьяна даже не дала мне продолжить, прервав на полуслове.

— Он сказал мне на днях, что заслужил все, что с ним происходит. А я… Я не знаю, что ему на это ответить. Я не хочу верить, что человек, которого я люблю, заслужил такое.

Я промолчала, не зная, что ответить. Не мне судить. Но она говорила дальше, будто забыла, что я вообще нахожусь в комнате. Ей не нужен был собеседник, все, что она хотела — это просто выговориться.

— Я ужасный человек, Полина. Да, я это понимаю, особенно с высоты прожитых лет. Но поймите, я просто хотела быть счастливой. Я была молодой — вот такой же, как вы сейчас. Немного глупой, ветер в голове, да и только. Встретила мужчину, влюбилась. Мне было все равно, что он женат, что у него растет сын — я просто любила и хотела быть с ним. Потом узнала, что беременна, и настояла, чтобы он принял решение — и выбрал одну из нас. И он предпочел меня, я тогда была просто на седьмом небе от счастья. Любимый мужчина рядом, и у меня вот-вот родится от него ребёнок. Тогда казалось — счастье так близко.

Она замолчала, и в повисшей тишине щелчок отключившегося чайника прозвучал особенно громко. Татьяна залила кипятком чайные листья и продолжила.

— Я была в ужасе, когда узнала, что Алла разбилась. И вот тогда мое счастье пошатнулось — когда вместо жизни втроем, как я предполагала, на меня вдобавок свалился убитый горем подросток. Я не знала с какой стороны к нему подойти. У меня свой младенец на руках — а тут еще Влад такое вытворяет, что волосы дыбом. В глубине души я понимала, что ему просто нужна помощь и поддержка, но это было так сложно. Не такого я ждала от семейной жизни. Я представляла в голове милые романтические картинки, а попала в фильм ужасов. Я не хотела разбираться с проблемами чужого ребёнка, который меня ненавидит. Просто не хотела проходить с ним этот путь шаг за шагом, помогать ему справляться. Я не была к этому готова.

— А разве он был? — тихо спросила я.

— Да, я это понимаю, — она закивала головой, — сейчас, спустя столько лет понимаю. А тогда — мне просто хотелось спокойно жить. Я терпела почти год, а потом одна подружка рассказала про интернат для трудных подростков. И я предложила Серёже отправить Влада туда. А Серёжа… Он сам не знал, как справиться с сыном. Он разрывался между Владом, мной и Кириллом, и мы все были на грани. И Сергей согласился, сказал так будет лучше для всех. И лучше действительно стало — вы даже не представляете, как дома теперь было спокойно… Знаю, я достойна ненависти.

— Вы не мне это должны говорить, а Владу.

Татьяна печально улыбнулась и покачала головой, разливая по чашкам чай.

— Он даже слушать меня не станет. И я это заслужила. Заслужила его отношение и нежелание простить. Но, скажите Полина, разве смертельная болезнь — справедливое наказание?

— Откуда мне знать? Может быть, это вообще не наказание? Даже лучшие из людей умирают. Не думаю, что болезни и смерть даются нам за что-то. Такое просто случается, вот и все.

Татьяна опустила на стол передо мной чашку с ароматным чаем и согласно кивнула.

— Понимаю, что вы хотите сказать. Что даже дети умирают — казалось бы, они-то за что? И во всем этом нет никакого смысла. Но это только до тех пор, пока не коснется нас лично. И тогда начинаешь задумываться, а, может быть, это всё-таки твоё наказание? И невольно закрадывается мысль — а если бы ты не совершил столько плохого, это бы что-нибудь изменило?