Наконец спустя несколько часов вынужденного общения я под благовидным предлогом могла удалиться в свою комнату. День был тяжелый и что уж тут говорить — выматывающий все нервы.

Тишина обрушилась на меня, как долгожданный ливень на иссохшую землю. Я захлопнула дверь, словно отсекая себя от всего, что осталось за ее пределами — от фальшивых улыбок, натянутых разговоров и бесконечных вопросов, требующих не ответов, а лишь подтверждения чужой правоты. Скинув туфли, я почувствовала, как пальцы ног блаженно вытягиваются, освобождаясь от плена. Тяжелое платье полетело на спинку кресла, сброшенное с той же поспешностью, что и маска светской любезности.

Скорее бы они все уехали! Как же я устала играть роль радушной хозяйки для тех, кто этого явно был недостоин! Нет, я не была против его величества и нескольких человек из числа его свиты. Они-то как раз и были мне приятны. Но не остальные, которые спали и видели, как бы найти лазейку и отнять то, что было моим по закону. Тем более после всего увиденного, услышанного и осмотренного.

Жизнь часто преподносит сюрпризы, и не всегда приятные. Иногда кажется, что мои планы и мечты идут вразрез с каким-то высшим замыслом. Как будто есть некая сила, которая ведет свою игру, а мы, простые смертные, вынуждены подчиняться ее правилам. Боги, судьба, мироздание — называйте это как хотите, но факт остается фактом: не всегда получается так, как хочется. Приходится принимать реальность, даже если она далека от идеала, и искать свой путь в этом хаосе.

За ужином его величество вновь изъявил свое желание. На этот раз он захотел взглянуть на мою школу, осмотреть бумажный завод и мастерскую по изготовлению карандашей. Не то чтобы я была против, наоборот, с ним я с радостью поделюсь своими достижениями, но что делать с той сворой завистливых магов, что вечно плетутся у него за спиной? Они-то точно будут искать, к чему придраться, и любое мое достижение обернут против меня.

Я чувствую, что меня пытаются выставить в дурном свете перед Вильямом Голтероном, это как пить дать. Да и я сама хороша, не рассказала сразу о своих планах дедушке Надэи. Вдруг он будет против столь быстрых перемен в своей империи?

Знать никогда не смирится с мыслью, что ей придется делить власть с выходцами из народа. По крайне мере не в ближайшее столетие. Но и предать маленькие сердца, что так доверчиво отозвались на мою помощь, я тоже не могла. Дети не виноваты в том, что родились в семьях простых крестьян. Тем более магически одаренные, с сильным потенциалом…

Едва за окном начала пробиваться робкая заря, как меня уже выдернули из постели и усадили в карету. Не то чтобы я горела желанием покидать уютную кровать, но выбора у меня не было. Дедушке Надэи пришло время возвращаться в свою вотчину. Судя по недовольным перешептываниям советников, он и так задержался в Шорхате сверх всякой меры.

И, в принципе, я понимала их беспокойство. Удержать власть над такой огромной территорией — задача не из легких. Нужно постоянно держать руку на пульсе, быть в курсе всех событий, а Шорхат, с его уединенностью и отдаленностью, явно не способствовал оперативному управлению. Ну и пусть себе волнуются, а мне здесь было спокойно, как сытому удаву, свернувшемуся в кольцо под теплым солнцем.

Изначально я надеялась на спокойный и предсказуемый визит. Думала, ревизия пройдет гладко, как по маслу. Однако, на деле все обернулось настоящим кошмаром. Мне пришлось пережить несколько крайне неприятных моментов, и все из-за этих самовлюбленных идиотов, которые возомнили себя чуть ли не пупом земли.

Ревизоры, во главе с самим Вильямом Галтероном и его советниками, молча осматривали мои владения. Тишину нарушали лишь редкие, короткие вопросы и неодобрительные перешептывания. Интуиция подсказывала мне, что самому императору увиденное скорее понравилось, чего, к сожалению, нельзя было сказать о его советниках. Их лица выражали явное недовольство, и это, увы, не предвещало для меня ничего хорошего.

Их лица, словно высеченные из камня, не выдавали ни капли тепла. Каждый жест, каждый взгляд был пропитан высокомерием и скрытым осуждением, будто здесь воспитываются не будущие маги и ремесленники, а доживают свой век узники концлагерей. Я чувствовала себя словно под микроскопом, где каждое мое действие, каждое слово оценивалось и взвешивалось честолюбивыми и жадными до золота людьми, возомнившими себя едва ли не эталоном. И самое ужасное — я не понимала, что именно им не нравится.

Я благодарила богов, что учебный год еще не начался. Не было учеников и учителей, иначе бы они и их завалили сухими казенными вопросами. Только вот я рано радовалась. Едва осмотр школьной территории подошел к концу, едва я успела переступить порог своего дома и пригласить его величество разделить со мной трапезу, приготовленную Мириям и танитой Солейн, как советники изъявили желание осмотреть фабрику и типографию.

Тут уж мое терпение лопнуло. Я не выдержала и твердо, как никогда, произнесла свое категоричное «нет». И, к моему величайшему облегчению, почувствовала, что сама судьба, само мироздание, полностью на моей стороне в этом вопросе. Видимо, даже богам иногда нужен перерыв от назойливых мух, желающих сломать их шахматную игру.

Я склонила голову в легком поклоне, стараясь скрыть дрожь, пробежавшую по спине.

— Простите, ваше величество, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно, — но я не имею желания раскрывать все производственные тайны посторонним. Эти знания — плод долгих лет труда и экспериментов, и их раскрытие может поставить под угрозу не только мое дело, но и благополучие школы, финансирование которой полностью покрывает золото, получаемое мной от реализации печатной продукции.

Тишина, повисшая в столовой, казалась оглушительной. Я чувствовала на себе прожигающий взгляд императора, но не смела поднять глаза. Внезапно, тишину разорвал громоподобный рык.

— Вы перечите желанию своего императора?! — взревел один из советников.

Его лицо, и без того неприятное, исказилось в гримасе гнева. Он походил скорее на бандита, нежели на аристократа, и его голос, словно рык загнанного львами буйвола, заставил меня невольно вздрогнуть.

Тут уж я не выдержала. Да кто он такой, чтобы указывать мне, свободной тане, что делать на своей территории?!

Я выпрямилась во весь рост, так, что в спине что-то хрустнуло. Всякое дружелюбие мигом слетело с моего лица, оставив лишь ледяной гнев и твердую решимость.

— Отнюдь, лорд Фарром! Если его величество изволит осмотреть мои владения, я лично проведу для него экскурсию! А вы пока можете отдохнуть в замке.

Мой голос, обычно мягкий и приветливый, сейчас звенел сталью. Я видела, как дернулся уголок его губ, выдавая раздражение, которое он, несомненно, привык скрывать за маской учтивости. Но сейчас маска трещала по швам.

— Отдохнуть в замке, — повторила я, делая акцент на последнем слове.

Это был не просто совет, а приказ покинуть частную территорию. Мой дом, мои правила. И лорд Фарром, каким бы влиятельным он ни был при дворе, здесь был лишь гостем. Гостем, который, кажется, забыл о приличиях.

К тому же я видела, как загорелся в его глазах алчный блеск, едва его величество пожелал осмотреть мои владения, да и Мартин, сын гончара, который пожелал на меня работать, сообщил о том, что несколько стражников под благовидным предлогом разбрелись по территории усадьбы.

Мне не жалко, пусть рыщут. Завод и типография надежно спрятаны в скалах. Им не найти.

Пусть ищут. Пусть роются в каждом уголке. Они найдут лишь то, что я им позволю найти. А истинные сокровища, истинная сила, скрыты глубоко, в самом сердце скал, в самом сердце моего дела. И эти сокровища я никому не отдам. Ни за какие титулы, ни за какие обещания. Потому что это не просто богатство, это не только моя жизнь, моя свобода, это порой единственный шанс на светлое будущее для многих детей.