Несмотря на наличие в замке детей, в нем стояла неестественная тишина. Не та тишина, что бывает в пустых, заброшенных домах, а какая-то напряженная, словно перед грозой. Дети не смеялись, не вели громкие разговоры, невербально выказывая свою радость. Наоборот, они словно замерли в ожидании, не зная куда себя деть.

Я старалась не обращать на это внимание. Они напуганы, дезориентированы. В такой ситуации это вполне объяснимо. Нужно дать им время, чтобы освоиться и почувствовать себя в безопасности.

Первым делом велела служанкам отмыть детей и переодеть в новую, пошитую специально к из приезду одежду. О том, что она может быть им велика, я не переживала. Все же местная мода вполне позволяла обыгрывать просторную одежду, добавляя пояса, подкатывая рукава и создавая нарочито небрежный, но стильный образ. Главное, чтобы они почувствовали себя комфортно после долгой дороги.

Я запретила плотно кормить детей, чем вызвала недоумение у матушки и таны Руфо. Взгляды, полные непонимания, буквально прожигали меня насквозь. Матушка, с ее убеждением, что "ребенок должен быть сыт, чтобы хорошо рос", казалось, была готова разразиться гневной тирадой. Тана Руфо, обычно спокойная и рассудительная, тоже выглядела озадаченной.

— Но почему, дорогая? — наконец спросила матушка голосом, полным беспокойства. — Они же еще маленькие! Им много есть, чтобы вырасти крепкими и здоровыми!

Я вздохнула. Объяснять им мои доводы, основанные на современных исследованиях о детском питании, казалось, было равносильно попытке убедить их в том, что Земля круглая. Да и не могла я им об этом сказать, чтобы не выдать свое иномирное происхождение!

— Матушка, тана Руфо, я не говорю, что они должны голодать. Просто не нужно их перекармливать. Лучше давать небольшие порции, но чаще. Так еда у них после вынужденного голодания будет лучше усваиваться и не будет проблем с животами.

Я видела, что мои слова не сразу доходят. Матушка продолжала хмуриться, а Тана Руфо задумчиво почесывала подбородок.

— Я приготовлю им бульон из курицы и потушу овощей, — произнесла главная кухарка, видно уловив суть моих слов.

— Спасибо, тана Руфо, — я искренне улыбнулась, чувствуя облегчение. По крайней мере, хоть кто-то меня услышал.

Хлопоты и обязанности хозяйки завладели мной со скоростью урагана. Мало того, что мне нужно было лично убедиться в том, что дети чисты, сыты и довольны, так еще пришлось уделить внимание и приехавшим королевским стражникам, благо Николь сам отдал распоряжение управляющему заселить их на первом этаже, объяснить и показать, как пользоваться ванной комнатой.

К сожалению, прогресс в этом мире не шел семимильными шагами, как этого хотелось бы мне. Большинство жителей в глаза не видели ванны, кранов и труб с горячей водой. Нет, идея с печным отоплением нашла отклик в их сердцах, а вот провести воду в дом, увы, но до этого они еще не дозрели.

Лишь к ночи я смогла освободиться от обязанностей хозяйки Шорхата и уделить внимание сводной сестре. Нашла ее я в большой комнате, окруженной детьми. Те внимательно слушали ее рассказ о путешествии какого-то мага по землям дикарей. Как я в последствии поняла, все сказанное ею было выдумкой, что несказанно меня обрадовало. Раз у нее есть хорошее воображение, значит ее ум намного пытливее, чем она этого хочет показать окружающим.

Было поздно. Велев приставленным к детям служанкам укладывать своих подопечных спать, я увела Ансаю в гостиную. Нам предстоял важный разговор, который я не хотела бы откладывать в долгий ящик. Жить в неведении и страхе быть ненужной — это не те чувства, которые я хотела бы взрастить между нами в первый же день совместного проживания.

— Ты похожа на нашего отца? — тихо спросила Ансая, когда мы немного поговорили обо всем и ни о чем. — Я всегда хотела узнать, как он выглядел.

— Да, во мне есть кое-что от него, но я больше похожа на свою мать. Наш отец был красивым мужчиной. У тебя волосы и глаза точь-в-точь как у него.

— Наш отец любил тебя? Как думаешь, будь он жив, он бы тоже меня любил?

На краткое мгновение я впала в ступор от услышанного вопроса.

«Бедное дитя, никогда не знавшая любви! Убила бы еще раз собственноручно эту гадину, называвшуюся ее матерью!»

— Разве тебе твоя мать не рассказывала о нашем отце? — осторожно задала ей вопрос.

Девушка вздохнула и покачала головой.

— Она почти никогда не говорила о нет. Она утверждала, что воспоминания огорчают ее сердце. Но моя кормилица Мелани говорила, что он был хорошим человеком.

«Ага, как же! У такой твари, как ее мать, сердца и вовсе не было!» — хотелось высказаться вслух, но я благоразумно промолчала, хотя слова рвались наружу, жгли язык, требуя выплеснуться в воздух. Сейчас не время и не место для споров. Да и что толку? Ее воспоминания — это ее крепость, и я не собираюсь ее штурмовать. По крайней мере, пока.

— Мелани?! Она жива? Что стало со старой Наарой? Ты ее тоже знала?

— Эту ведьму? — Ансая вздрогнула от страха. — Когда мне было четыре года, ее решили сжечь на костре. За ней явились слуги Господа, чтобы схватить и отвести к палачу, но в лесной землянке ее уже не было. С тех пор она не появлялась в Вимаро.

— Скорее всего, она успела почувствовать угрозу для своей жизни и спрятаться в другой части леса, — сухо заметила я. — Она была чудесной женщиной с огромными знаниями в целительстве. Жаль, что я не успела постичь ее навыки.

— Ты была с ней знакома? — голубые глаза Ансаи зачарованно округлились, будто сами боги спустились с небес на грешную землю.

— Да, — улыбнулась я. — Она учила меня лечебным свойствам растений и приемам лечения. С ней было интересно. Но ты так и не ответила, как чувствует себя Мелани.

Не сказать, что я была привязана к этой женщине, но она единственная, кто искренне заботился обо мне в тот период.

— Она еще жива. От нее я впервые услышала о твоем существовании, хотя мать не догадывалась, что я это знаю. Мелани рассказала, что моя мать прогнала тебя до моего рождения, объявив незаконнорожденной. А недавно я получила письмо от ее величества, где она писала, что это ложь и что Вимаро принадлежит тебе по праву рождения. Признаться честно, я была счастлива от этой вести. Я никогда не любила Вимаро, он всегда казался мне мрачным и угрюмым. Я боялась жить там. Если бы не смерть Геона, мне бы пришлось выйти за него замуж и жить в этом ужасном месте. Кроме того, мне всегда было стыдно за мать, за то, что она прогнала тебя из дому.

Ансая разрыдалась. Это были искренние слезы, а не наигранные ради смягчения моего сердца. Я лишь покачала головой. Бедный ребенок! Жить из года в год и чувствовать вину за то, что никогда не делала!

Грустно вздохнув, поднялась с кресла и присела на диван, рядом с девушкой. Обняла ее, желая подарить тепло успокоения.

— Мелани не стоило рассказывать тебе обо мне. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что сделала твоя мать. Ты ни в чем не виновата, как и я. Не плачь, сестренка. В том, что произошло, нет твоей вины. Не забывай, что ты тогда еще не родилась на свет.

— Она меня никогда не любила, — всхлипнула Ансая, задрожав плечами. — Она меня совсем не любила. Я была всего лишь средством для достижения ее целей.

«Что верно, то верно. Антая любила только себя и не видела препятствий в достижении своих целей, будь то рабство или смерть ни в чем неповинного человека»

К собственному удивлению, вместо того чтобы поддержать слова сестры, я уверенно заявила:

— Я уверена, что твоя мать тебя любила. Разве она не хотела выдать тебя за жениха из могущественного и влиятельного семейства? Мне кажется, она делала это ради тебя.

Девушка подняла заплаканное личико и с удивлением посмотрела на меня.

— Ты такая добрая, — с восхищением проговорила она, утирая слезы. — Как тебе удается быть такой доброй после всех страданий, которые причинила моя мать?