— Ваше величество, в день нашей свадьбы с генералом де Брау я необдуманно отказалась от саркотских владений. Мой муж никогда не укорял меня за принятое мной решение, но я сама в последствии много думала об этом. Если вы позволите, то я бы хотела переменить это решение и вернуть себе то, что должно быть моим по праву рождения.

— Эти земли действительно должны принадлежат вам, Надэя де Брау. Но как же на счет других людей, заинтересованных в ней?

— Моя сводная сестра помолвлена, ваше величество. Но во мне ежечасно крепнет уверенность в том, что она предпочла бы стать не женой, а одной из сестер церкви. Я щедро одарю ее. Она не сделала мне ничего плохого.

Его величество прищурил глаза, а затем наклонился к одному из своих советников и о чем-то быстро с ним заговорил. Через несколько минут, видимо придя к единому согласию, он снова обратился ко мне:

— Юноша, с которым ваша сводная сестра была обручена, умер этой осенью. Пока для нее не подыскали нового жениха, несостоявшийся названый отец взял над ней опеку. Девушка действительно хочет удалиться в монастырь и посвятить свою жизнь служению богам. Никто не в праве отказывать ей в этом решении. Что вы на это скажите, Надэя из Шорхата?

По халу прошлись приглушенный шепотки. Многим интересно, о каком владении идет речь, ведь все присутствующие здесь люди знали меня только в качестве жены генерала де Брау и то, что я родом из побежденного ими Юраккеша.

Меня удивило молчание Антаи де Сан-Увар. Ведь можно же было догадаться о ком и о чем идет речь даже по обрывкам фраз. Но она упорно делала вид, что это ее не касается, не реагируя на наш с королем разговор. Так уверена в своих силах? Или просто не понимает, что ее ожидает в скором будущем?

Гул в зале нарастал. Мне пришлось взять себя в руки и громким голосом во всеуслышание заявить:

— Я требую вернуть мне поместье Вимаро, принадлежащее мне по праву наследования, которое отняло у меня семейство де Сан-Увар, когда я была еще ребенком. Я требую королевского правосудия, ваше величество! Я — Надэя де Сан-Данар, рожденная в законном браке дочь Кандена Сан-Данар, графа де Вимаро, и его первой жены — Тильды из Вилонии.

Моя мачеха, Антая де Сан-Увар, оклеветала мою мать, обвинив ее в том, что она произвела меня на свет вне освещенных храмом брачных уз. Пока мой отец был жив, она не осмеливалась заводить подобные разговоры, боясь порицаний. Но стоило ему только отдать душу богам, как она в тот же день объявила меня незаконнорожденной. Сговорившись со своим дядей, служителем храма святого Филантия, она продала меня в рабство, чтобы отнять мои владения для своей еще нерожденной дочери. Более того, она сделала это прекрасно осознавая тот факт, что я, ее падчерица, имею магическую искру и одарена самими богами! Она попрала все имеющиеся в этом мире законы и ради чего? Чтобы ее дочь смогла достойно выйти замуж за нелюбимого?

Моя речь, несмотря на тяжесть прозвучавшего во всеуслышание обвинения, была спокойной, понятной, правильной. И обличительной.

В зале послышались потрясенные вздохи. Кажется, даже некоторые дамы упали в обморок, но я не обращала на них никакого внимания, сфокусировав свой взгляд на той, что в немой попытке заговорить вскочила со своего места.

Увы, но честолюбие жителей этого мира в вопросах, когда речь шла о собственных детях, не считалось преступным. Но та жестокость, которую проявила Антая де Сан-Увар к своей падчерице после смерти мужа, выходила за грани разумного и поразила всех до глубины души.

Как того и следовало ожидать, многие стали оборачиваться в желании собственными глазами лицезреть ту безбожнице, что продала ребенка работорговцу за несколько серебряных монет.

Тем временем я продолжила свою обличительную речь:

— Вашему величеству известно, что только благодаря милости и покровительству богов я оказалась в Шорхате. Меня спас Юсуф Каден ибн Сахиб, выкупив у работорговца, желавшего продать меня, пятилетнюю девочку, в гаремы Кефарии. Он и его супруга вырастили меня и воспитали как свою родную дочь, а когда отец и мой названный брат погибли от рук саркотских повстанцев, мне остались в наследство его владения.

Я бы не стала требовать возврата земель законной наследнице, если бы моя сестра все же решилась выйти замуж. Но она желает для себя иной участи и не нам ее в этом отговаривать. Я умоляю вас о королевском правосудии! Верните мне Вимаро, чтобы я смогла передать эти земли по наследству своему ребенку! Благодаря этому род моего отца не погибнет! Я уверена, вы в праве это сделать, ведь король Саркота с недавних пор снял с себя все обязательства в пользу Вилонии!

В зале поднялась нешуточная суматоха, словно я швырнула в гостей корзину с ядовитыми змеями. Я говорила громко и четко, чтобы мои слова услышали все присутствующие. Стоило мне только замолчать, как мачеха Надэи, Антая де Сан-Увар, пошатываясь приблизилась ко мне, своей обличительнице. Она с минуту стояла и смотрела на меня, пристально вглядываясь в лицо, и, на мою радость, ее глаза округлились от запоздалого узнавания.

— Лучше бы я убила тебя своими руками, — прошипела она так громко, что все услышали ее слова.

Я улыбнулась, наконец-то поняв, что справедливость восторжествовала. Я многие годы строила планы относительно ее разоблачения и каждый раз меняла их в голове, ведь они казались мне слишком уж гуманными. Но эта дура сама себя же закопала, признавшись во всеуслышание в желании отправить меня в обитель богов.

— Да, — ответила ей безжалостной улыбкой, — вы пожалеете не единожды, что не сделали этого!

Антая де Сан-Увар повернулась к Вильяму Голтерону. Только вот беда, этот человек не просто король, этот человек дедушка Надэи, от родства с которой он не отказывается. К тому же он знает истинную правду и все мотивы этой лживой твари.

— Она, — ткнула в мою сторону мачеха Надэи, — требует королевского правосудия! Но того же требую и я, ваше величество! Она лжет! Эта девка — незаконнорожденная! Она — грязное отродие вилонийской крестьянки, с которой мой муж поразвлекся одну ночь, заплатив за ее услуги пару монет. Откуда нам знать, может быть она вообще не дочь Кандена Сан-Данара! А всю эту историю она выдумала. Поместье Вимаро принадлежит моей дочери, Ансаи! В ее законнорожденности никто не усомнится!

Я же на такую экспрессию вяло поаплодировала и насмешливо рассмеялась.

— Ах, любезная моя матушка! Вы снова завели эту старую песню! Но на сей раз с вами нет вашего мерзкого дядюшки и некому помочь вам в этой клевете!

Должна признать, что Антая держалась молодцом. Ни истерики, ни слез, ни мольбы. Она как заведенная твердила лишь о том, о чем надеялась все эти годы.

— Ты не сможешь доказать обратное, Надэя! Свидетельства о браке между твоими родителями не существует! Канден Сан-Данар не был магом и на его руке не было брачной татуировки! Все твои слова — это одна ложь!

— Существует! Оно существовало и в ту злосчастную ночь, когда вы отняли у меня земли и продавали меня работорговцу из Антеи, не дав даже оплакать еще неостывшее тело отца!

Во взгляде стоящей напротив женщины появилась торжествующая усмешка.

— Тогда почему ты его не показала?

Я тоже усмехнулась в ответ. Неужели она действительно считает нас недалекими, хотя сама является таковой⁈

— Потому что тогда вы бы убили меня, любезная моя матушка! — заявила я ей в лицо. — Ведь вы попрали не только честь моей семьи, но и свое достоинство. Ради достижений своих целей вы соблазнили и искусили своего дядюшку, епископа де Сан-Варон. Вы даже сейчас сознались, что вынашивали мысли о моем убийстве!

— Покажи мне свидетельство! — потребовала Антая, багровея на глазах. В ее очах уже не было ясности, лишь свидетельство замутненного рассудка.

— Его величество уже видел его, Антая.

Женщина рывком обернулась к королю и завопила:

— Это подлог! Это обман! Ты, — вновь развернулась ко мне, — хочешь лишить Ансаю ее владений! Но я не допущу этого! Ты не добьешься своего!