— Двумя путями: взрывное устройство с радиоуправляемым детонатором на стойке подвески колес, или же или взрывное устройство с химическим детонатором на гидравлических тормозных магистралях. Предполагаю, что взрыв полностью уничтожал эти устройства, ничего от них не оставляя и случившееся списывали на несчастный случай. Тем более, что заключение давали замешанные в афере механики. И в моем случае на кинопленке ясно видно, как Джекобсон заменяет подвеску колеса и тормозную систему.

— Выходит, поэтому он и предпочитал осматривать испорченную машину в одиночку? — догадался Рори. Харлоу кивнул утвердительно.

— Но как… как решились вы пойти на то, чтобы так скомпрометировать себя, изображая перед всеми, будто спиваетесь? — недоумевал Рори.

— Конечно, это было не очень приятно, но необходимо. Вокруг меня всегда такая шумиха. Зубы почистить и то не дадут спокойно, не то что проводить расследование, которое мне поручили. Тогда я решил, что должен стать отверженным. Все это оказалось не таким уж трудным делом. А вот водителем трейлера я стал, чтобы узнать, в самом ли деле они хранят наркотики в гараже «Коронадо» или нет. Оказалось, что это правда.

— Наркотики? В гараже «Коронадо»?

— Да, наркотики. Пыль. Так называется на европейском жаргоне героин. Моя дорогая Мария, пыльная смерть уносит гораздо больше жизней, чем несчастные случаи на гонках, где это происходит все-таки довольно редко. Многие десятки тысяч добровольно идут по дороге пыльной смерти.

Мария содрогнулась от этих слов.

— Дорога пыльной смерти… И Джеймс знал об этом, Джонни?

— Шесть месяцев назад он узнал, что для этой цели используется трейлер… Однако, как ни странно, он не заподозрил Джекобсона. Наверное, потому, что долго работал с ним бок о бок, как я предполагаю. Тем или иным путем они должны были заставить вашего мужа молчать. Для этого вас и похитили. Ему приходилось еще и выплачивать им около двадцати пяти тысяч фунтов в месяц.

Мария задумалась.

— А знал ли Джеймс, что я жива? — спросила тихо она.

— Да.

— Но он знал и про героин… все эти месяцы он знал. Только представьте себе, сколько людей разорилось, погибло. Представьте все это…

Харлоу снял с руля руку и коснулся ей Марии:

— Он любит вас, Мария, он не мог вами пожертвовать.

В это время показалась встречная машина с одними зажженными подфарниками. Харлоу тоже выключил фары дальнего света. На мгновение, когда машины сблизились, идущая навстречу машина включила дальний свет и вновь выключила его. Машины разъехались и водитель встречной машины повернулся к своей пассажирке, девушке со связанными впереди руками.

— Так! Так! Так! — насмешливо произнес Джекобсон. — Молодой рыцарь едет не в том направлении.

А миссис Мак-Элпайн в «феррари» спросила с волнением в этот момент:

— Джеймса могут привлечь за его… его соучастие в торговле героином?

— Джеймс никогда не предстанет перед судом.

— Но героин…

— Героин? Героин? — недоумевал Харлоу. — Рори, ты слышал, чтобы кто-нибудь здесь говорил, что мистер Мак-Элпайн знал про героин?

— Мама многое пережила в последнее время, мистер Харлоу. Я думаю, ей все просто послышалось.

«Остин-мартин» остановился возле темного кафе на окраине Бандоля. Внезапно появился окоченевший Траккиа, которого до костей проняла ночная прохлада, он по-хозяйски плюхнулся на заднее сиденье автомобиля:

— О, вижу у нас страховка. Ради Бога, Джейк, остановись у первых кустов, как только выедем из Бандоля. Если я немедленно не сменю мокрую одежду на сухую, то отправлюсь к праотцам.

— Хорошо. А где же Йонни?

— За решеткой.

— Проклятье! — Обычно флегматичный, Джекобсон был сражен этим известием. — Как это произошло?

— Я послал Йонни на яхту, перед тем как позвонить тебе, велел ему привезти все бумаги и документы из двух верхних ящиков штурманского стола. Ты ведь знаешь, насколько это было важно?

— Знаю, — в голосе Джекобсона не слышалось особых эмоций, видимо он уже смирился с неизбежным.

— Помнишь, я сказал тебе, что Харлоу звонил в Виньоль? Оказалось, что он позвонил и в полицию. Едва я отошел от телефона, как они появились. Я уже ничего не мог поделать. Они отправились на «Шевалье» и схватили Йонни на месте.

— А как же бумаги?

— Один из полицейских, я видел, нес с собой объемистый портфель.

— Да, надо убираться отсюда подобру-поздорову — Джекобсон тронулся с места и повел машину не торопясь, так чтобы не привлекать к себе внимание. Они выехали за окраину, и он продолжил разговор: — Вот, значит, как получилось. Раз бумаги и кассета у них, то всем нам крышка. — Он выглядел необыкновенно спокойным.

— И что теперь?

— Приступаем к операции «Отлет». Я планировал ее несколько месяцев. Первый пункт — наша квартира в Кунео.

— О ней никто не знает?

— Никто. Кроме Вилли Нойбауэра. Но он не станет болтать. Кроме того, она зарегистрирована на подставное имя. — Он остановился возле деревьев. — Багажник не заперт, в сером чемодане найдешь все, что нужно. Мокрую одежду оставь под деревом.

— Зачем? Новый хороший костюм и…

— А что произойдет, если при досмотре таможенники обнаружат мокрый костюм?

— Ты прав, — согласился Траккиа, выскакивая из машины. Когда он вернулся через две или три минуты, Джекобсон уже сидел на заднем сиденье.

— Мне сесть за руль? — поинтересовался Траккиа.

— Нам ведь надо торопиться, а из нас двоих гонщик все же ты. — Машина тронулась с места, и Джекобсон продолжил:

— В Коль де Тенде неприятностей с таможенниками и полицией у нас быть не должно. Тревогу поднимут еще нескоро. А вполне возможно, что Мэри вообще еще не хватились. А если и хватились, то ведь они не знают, куда мы можем с ней направиться, и у них нет причин оповещать пограничников. Но вот когда мы доберемся до швейцарской границы неприятности уже могут начаться, ведь к тому времени там уже наверняка будут получены наши приметы. И, чтобы там прошло все как по маслу, нам нужно в Кунео за два часа умудриться переделать кучу дел. Сменить «остин» на «пежо». Сменить паспорта и другие документы, удостоверяющие личность. Для этого — вызвать Эриту и нашего приятеля фотографа. За час Эрита должен превратить Мэри в блондинку, и у нее должен появится новый британский паспорт. На границе будут искать мужчину и брюнетку в «остин-мартине»… А увидят двух мужчин и блондинку в «пежо», с паспортами, в которых совсем другие имена. Да эти кретины вряд ли в середине ночи будут слишком внимательны.

Траккиа теперь гнал машину на предельно разрешенной правилами дорожного движения скорости, и Джекобсону приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Это происходило из-за того, что хотя «Остин-мартин» и прекрасная машина, но ее двигатель отнюдь не назовешь бесшумным (злые языки утверждают, что на этом автомобиле установлен тракторный мотор фирмы «Давид Браун», владельцы же «феррари» и «ламборджини» вообще называют его самым быстроходным грузовиком в Европе.).

— Ты очень самоуверен, Джейк, — заметил Траккиа.

— Не самоуверен, а уверен в себе.

Траккиа взглянул на сидевшую рядом с ним девушку.

— А Мэри? Видит Бог, мы не ангелы, но я бы не хотел, чтобы с ней что-то произошло.

— Ничего и не случится, если она будет вести себя правильно. Она наш щит на тот случай, если  нас попытается задержать, угрожая оружием, полиция.

— Или Джонни Харлоу…

— Или Харлоу. Когда прибудем в Цюрих, сходим по очереди в банк, пока один будет выписывать и получать деньги, другой посторожит заложницу. А потом мы летим в неведомые прекрасные дали.

— А не думаешь ли ты, что в банке у нас могут быть сложности?

— Никаких. Тайна вклада есть тайна вклада, формально повода нарушить ее нет. Мы ведь не арестованы, даже не задержаны, обвинение нам не предъявлено,  так что цюрихские друзья нас не выдадут.

— В прекрасные дали, говоришь? Это с разосланными-то по телетайпу фотографиями в каждом аэропорту мира?