— Ты страну свою любишь?

— Не очень…

— А родителей?

— Да, сэр.

— Ради них, воин. Вперёд! Ура!

— Ура-а! — отчаянно взвизгнул тот, со всей пролетарской решимостью идя в лобовую атаку по заданным мною координатам.

— Очаровательная глупость, — пробормотал я, наблюдая за тем, как полоумного спасителя человечества валят на землю и пытаются усмирить сразу пятеро человек. До Гаспара мой снаряжённый фугасом из слабоумия и отваги брандер не добежал. Зато позволил убедиться, что кроют американца обстоятельно.

— Нет, ты положительно страшный человек, Линч, — отсмеявшись, произнёс Адам. — Не боишься, что Гаспар может обидеться?

— Надеюсь на это, — хмыкнул я. — Ты сам всё слышал. По существу предъявить мне нечего.

— Слышал, — серьёзно кивнул тот. — И если понадобится, подтвержу. Да, к слову, разведка вернулась.

— Возникли проблемы?

— Наоборот, — блеснул зубами британец. — Базовый Лагерь пуст. Кобольды отступили.

Устроенный мною спектакль одного актёра имел успех столь ошеломительный, что кому-то требовалось сбить накал возникшей в лагере ажитации. Под этим предлогом сообщивший мне горячую новость Адам спешно откланялся. Надо отдать ему должное, выглядело всё так, будто британец и вправду заинтересован в нашем союзе. Но, что бы он ни говорил, англосаксы половить рыбку в мутной воде любили не меньше своих заокеанских друзей. Уши британской разведки торчали из-за кулис большинства военных конфликтов последнего времени, а Адам явно их креатура. Так что особых иллюзий насчёт его лояльности я не испытывал. Как говорится, ничего личного, только общие интересы.

Впрочем, в данный момент было не до него. Мои мысли, покуда ноги несли знакомым маршрутом, занимало другое: Исайа пропал. И не то чтобы мне имелось до него дело. Мы не были друзьями. В моей картине мира отсутствовал данный концепт, по крайней мере, в общепринятой его трактовке. И приятелями нас можно было назвать с большущей натяжкой, иметь дело с непредсказуемым фанатиком зачастую себе дороже. Конечно, все истово верующие со стороны кажутся немножечко сумасшедшими. Порой это просто притворство, порою своего рода профессиональная деформация. Но у черномазого проповедника явно свистела фляга, и хуже того — это становилось заразным. И, тем не менее, вне зависимости от моего личного отношения, значение имел свершившийся факт сам по себе.

Исайа участвовал в зачистке рвущихся из огня кобольдов, однако после начала дождя в лагерь больше не возвращался. Как будто растаял. Зато вернулся Лука. Вернулся, щеголяя Меткой Преступника, тем самым давая понять любому, кто имеет глаза и пару извилин, что вопрос назревающей смуты пресечен в зародыше. Нет человека — нет проблемы. Хорошая философия. Правильная. До тех пор, пока проблемой является кто-то другой. В методах Гаспар не стеснялся, и подобная решимость могла импонировать или, по меньшей мере, заслуживать уважение. Если бы не понимание, что та же участь уготована мне самому.

Нет, здесь двух путей быть не может. Если из банки с пауками не выбраться, значит, нужно бить на опережение. Не ради исполнения божественного задания, так ради собственной безопасности. Да и долгов у Первожреца передо мной накопилось как-то уж неприлично много. Я убивал и за меньшее. Впрочем, с нахрапа этот ребус в любом случае не решить. На подготовку потребуется время, а пока имелись заботы и более насущные. Ведь обезглавить восстание мало. Нужно было убедиться, что восстание не восстанет, как призрак коммунизма, обзаведясь новым идейным предводителем. Потому, в лучших традиция «разделяй и властвуй», осиротевших староверов раскидали по лояльным отрядам, так сказать, на перевоспитание. Так, с лёгкой руки Совета, у многих добавилось головной боли. И меня, увы, не миновала чаша сия.

Первое впечатление было таково, что мне навязали самых отбитых, ленивых или попросту несговорчивых. Неполный десяток молодчиков, в которых отлично просматривались завсегдатаи душеспасительных проповедей чёрного проповедника. Лица у них какие-то по-особому одухотворённые, что ли… Впрочем, вместе с этими отбросами бонусом предоставлялся карт-бланш на применение к ним воспитательных методов, что несколько развязывало мне руки. С каждым днём на Лакконе человеческая жизнь ценилась всё меньше, опускаясь до уровня системных очков, которые можно за неё получить.

Ввиду никчёмности и ненадёжности приданого контингента, на этот раз всем, кроме Навуха, выпала участь резерва. И так уж совпало, что мёртвых кобольдов вокруг имелось в достатке, мне требовались ресурсы для развития дара, а подчинённые шлялись без дела, поплёвывая в потолок. Так что дело для них я нашёл. И, казалось, не справиться со столь легкой задачей попросту невозможно. Нужно лишь проявить немного старания и чуточку расторопности. Но эти смогли. Смогли совершить невозможное, открыв для меня новые горизонты человеческой глупости, жадности и, пожалуй, упрямства. Я знал об этом, едва только слуха коснулся хриплый голос Налима, по причине ранения ставшего при мне кем-то вроде завхоза:

— Бараны безрогие, драть! Вы чем всё это время занимались? Дохлых ящериц под хвост драли? Вам сколько сказано было камней принести?

— Нема трупаков! — угрюмо пробасили в ответ. Налим всё ещё не выглядел кем-то способным дать ощутимый отпор, и воинственные выкрики вторили один другому: — Чего зазря грязь месить?.. Мы вам не нанимались в мертвечине копаться?.. Не по-людски это!

— Вы это Старшому объяснять будите, хорьки сутулые! Если сможете…

— Сколько они собрали, Налим? — встал я рядом с соратником. Полудюжина ртов разом захлопнулись, подавившись словами. Такое же количество взглядов скрестились на мне. Джагер, Жан-Пьер, Робин, Грим, Ландо, Смайт… Набожные христиане? Нет, ленивые и трусливые приспособленцы. Первые уровни, ни единицы опыта за душой — иначе давно бы сбежали, зато гонора в избытке.

— Два! — возмущённо буркнул Налим.

— Два десятка? Не так уж мало. Мне кажется, ты слишком строг к ним.

— Просто два! Говорят, не нашли больше, крысы поганые.

— Правда? В таком случае ты слишком мягок. По закону военного времени надо бы их всех вздёрнуть, — улыбка сошла с моего лица, несколько человек шумно сглотнули. — Только вот незадача — деревья закончились.

— Придётся расстрелять, — хрипло каркнул пройдоха, заходясь в лающем смехе.

— Ничего вы нам не сделаете, у нас есть права! — выкрикнул Ландо, рыхлый широкомордый бюргер.

— Значит, ты у них главный, — шагнул я навстречу, выбрасывая правый кулак снизу вверх и вперёд, прямо в объёмное брюхо.

— Я не…

— Ошибаешься, падаль, — прошипел я, впечатав ублюдка мордой в бурую грязь и упираясь коленом в спину между лопаток. — Здесь у тебя прав нет, одни лишь обязанности. Всё прямо как в жизни, только без лицемерия. Ты будешь мне подчиняться или подохнешь.

— Сволочи, бейте его! Нас больше! — выгибая толстую шею, закричал тот. Но сволочи попускали глаза и помогать не спешили. Сволочь, она на то и сволочь, что язык силы понимает вернее слов. Ландо пытался вырваться, толкая руками землю, но куда там. Уже сейчас, благодаря навыкам и параметрам, я по сравнению с ними кто-то вроде сверхчеловека. И с каждым днём, каждой миссией, каждым поглощённым очком Системы разрыв будет только расти. Впрочем, зазнаваться не стоило. По крайней мере до тех пор, пока пуля или системный меч ещё способны нас уравнять.

— Твоё решение, — равнодушно бросил я, наподдав немцу сапогом по широкому заду и легко отскочив в сторону. Остальные уже подчинились. Я видел, как узоры покорности проступают на испуганных лицах. Однако эффект не мешало бы закрепить, благо Ландо не унимался. Некоторые представители хомо сапиенс дрессировке просто не поддавались.

— Убью! — прорычал тот, поднимаясь на ноги. По багровеющему лицу стекала жидкая грязь, глаза наливались кровью. Выхватив из карты длинный кинжал, боров попёр на меня. Что ж, если концепт разницы в уровнях не желает укладываться в мозгах некоторых игроков, придётся продемонстрировать более наглядно. Я выпрямился, заложив руки за спину, и с насмешливой ухмылкой на лице произнёс: