Я должен здесь, товарищи, сказать, что вот членом Центрального Комитета нашей партии, к нашему стыду, является здесь сидящий Захарий Николаевич Кецховели. Он прикрывается именем Ладо Кецховели – революционера, а он сам меньшевик, член национал-демократической партии. Коммунисты выступали с обвинением, что Кецховели в 1917–1921 гг. поддерживал партию национал-демократов, арестовывался два раза органами Советской власти. Мы проверяли эти документы, это заявление коммунистов, и все эти факты подтвердились. Имеются доказательства. Сам Кецховели пишет в документах. что он действительно находился в. рядах меньшевистской партии, боролся ПРОТИВ Советской власти, но дает слово органам ГПУ. что он прекращает работу против Советской власти и будет лояльно относиться ко всем мероприятиям Советской власти.

После этой расписки он был выпущен органами ГПУ. В 1939 году Кецховели вступил в РЯДЫ большевистской партии, а в 1940 году – в члены партии. Когдa потребовали мы объяснения, Кецховели дал нам объяснение, что он вступил в партию по заданию Берия. Документы эти лежат. Как будто бы Берия спросил его в 1937 году, почему он не вступает в ряды большевистской партии. Он ответил, что не подготовлен для вступления в партию. Берия тогда сказал:

«Ничего, я рекомендую тебя, надо вступить в партию». Это выгодно тогда было для Кецховели. потому что Берия был заместителем председателя Совнаркома. Вот такие объяснения он дает. Но есть другой документ, собственноручно подписанный Кецховели, что он находился в чуждой партии, а в большевистскую партию принят неправильно, потому что выходцы из чуждых партий принимаются непосредственно Центральным Комитетом, а он принят первичной партийной организацией. Он пробрался в ряды партии с помощью Берия. Он был выдвинут председателем правительства Грузии по рекомендации Берия. Документы у нас лежат. Я весь этот материал собрал, сейчас представлю в Центральный Комитет на обсуждение. Сразу же не знаю откуда, но Берия узнал, звонит мне: что происходит, какое вы там обсуждение ведете, вы так всех людей проработаете. Я спрашиваю, кого он имеет в виду. Он говорит, что вот начальника дороги Кикнадзе, потом Кецховели прорабатываете. Я заявил, что прорабатываем потому, что они меньшевики, они были меньшевиками, обманным путем пробрались в партию, но остались меньшевиками. Берия говорит, что неправильно так делать. Я сказал, что коммунисты выставляют серьезные обвинения. Тогда Берия заявляет: «Это неверно, я их знаю. Пришлите мне этот материал. Они люди такие, что мы всех их знаем, а вы только приступили к работе». Я не смог спорить с Берия. Я ему ответил: «Лаврентий Павлович, мы еще раз проверим этот материал, но доказано и они сами дают показания».

Я говорю это потому, что Берия засорил руководящие органы Грузии, партийные и советские, чуждыми элементами. Этим он хотел завоевать дешевый авторитет.

Я назвал фамилию Кикнадзе. Он у нас работает начальником дороги. Это бывший меньшевик. Посмотрите, в ЦК меньшевик, в Совете Министров председатель – меньшевик, начальник дороги – меньшевик. Они были меньшевиками раньше, находились в меньшевистской партии, боролись против Советской власти, и сейчас ничего коммунистического у них нет. Тогда Берия говорит, что Кикнадзе – хороший хозяйственник. Я сказал, что хозяйственник он хороший, но у него нет партийности. «Да, – говорит Берия, – он никогда не будет партийным человеком, но хозяйственник хороший. Посмотрите, его не надо обсуждать, а то дорога у вас большая, все провалится». Я сказал тогда, что мы еще посмотрим. Я повторяю, что не мог спорить с Берия.

Я сказал, что коммунисты нажимают, и мы не можем от коммунистов скрыть правду. (Смех в зале.) Вот этот материал. Потом мы решили, когда будем в Москве, поговорим с Берия и с Центральным Комитетом партии, потому что невозможно работать с бывшими меньшевиками. Партия дала право меньшевикам вновь вступить в партию, но есть определенный порядок – это честное признание своих ошибок и в дальнейшем работать не покладая рук на благо Советской Родины. Эти же люди не только плохо работали, но вели подрывную работу, ставили личные интересы выше общественных и государственных интересов.

Голос из зала. ЦК рассмотрит.

Мирцхулава. Материал известен, вы сами подписывали его. Вы не сможете отрицать, что при Советской власти два раза были арестованы как враг Советской власти. Я работаю там два с половиной месяца, кое-что проделали, но все вопросы не могли решить.

Следующий вопрос насчет звонков Берия. Не могу сказать, что он мне не звонил, был такой случай. У нас серьезные извращения по линии партийной работы, по линии государственной работы, по линии израсходования государственных средств. Люди не считались с советскими законами, считали, что они (я имею в виду бывших секретарей ЦК Чарквиани и Мгеладзе) не подлежат контролю, и творили беззакония, арестовывали людей направо и налево. Рядовые коммунисты их правильно критиковали. Коммунисты обращались в ЦК партии, писали, что нарушается Устав колхозной работы, колхозники ничего не получают, все отбирают, и они просят вмешаться в это дело. ЦК эти письма пересылал в обкомы партии. Пользуясь этим положением, Мгеладзе давал неправильную информацию в ЦК, а этих людей арестовывал и сажал в тюрьмы. Много рассмотрели заявлений, присланных из ЦК, занимались ими долго, а потом приняли решение. Многих руководящих работников наказали, а неправильно арестованных выпустили и реабилитировали. В объяснительной записке обо всем этом подробно изложили и направили в ЦК товарищу Хрущеву.[181]

В число исключенных попал и бывший секретарь обкома, который не признавал советские законы и в своих личных интересах нарушал постановления партии и правительства. Он обратился к Берия, что ЦК неправильно его исключил. Берия позвонил мне и говорит: за что его исключили? Говорю: за то, что он непартийный человек, он антигосударственный элемент. Спрашивает: а где материал? Говорю: материал у нас, мы проверили и обсудили его.

Почему у нас нет? Я говорю, что по этому вопросу я подробно доложил ЦК нашей партии, доложил товарищу Хрущеву. Тогда он мне говорит: пришли мне этот материал. На другой день позвонили, что этот материал был серьезный. товарищ Хрущев разослал его всем членам Президиума, и мне сказали, что присылать его не нужно, так как мы его уже получили.

Товарищ Багиров здесь, на Пленуме, говорил насчет учреждения республиканских орденов. По поручению Берия начальник секретариата позвонил мне, фамилию я сейчас забыл, он сказал, что…

Маленков. С секретарем ЦК разговаривает начальник секретариата.

Мирцхулава. Да, со мной разговаривал начальник секретариата, так он себя отрекомендовал.

Из Президиума: Ордынцев.

Мирцхулава. Да, звонил Ордынцев. Он сказал, что Берия хочет внести в правительство проект об учреждении в союзных республиках орденов культуры, а по Грузии предложил учредить орден Шота Руставели. Спрашивает мое мнение. Может быть, у вас есть другой претендент? (Смех, оживление в зале.)

Я сказал, что другого не может быть. Такой звонок был, видимо, и в других республиках.

Здесь Вячеслав Михайлович упоминал о Шария, что его неправильно восстановили. Да, товарищи, мы восстановили Шария. Его восстановили, он не был исключен в 1948 году, а был исключен в связи с тем, что был арестован как мингрельский националист. Поскольку он был в политических обвинениях, его исключили.

Молотов. Но тогда ЦК оправдал.

Мирцхулава. Да.

Молотов. А потом мы оправдали.

Мирцхулава. Нам было непонятно, когда он оказался в аппарате Совета Министров, но мы ничего не могли сказать. Мы видели, как он работает у Берия. Об этом товарищ Багиров не сказал. На грузинскую партийную организацию, я не скажу о других закавказских парторганизациях, но на грузинскую парторганизацию Берия имел влияние. Надо сказать, что он это влияние получил обманным путем, обманывал систематически Грузинскую партийную организацию и создавал себе дешевый авторитет.