Архимаг Джиминиус, чья мантия сверкала рунами, подозрительно похожими на символы разных валют, двигался с грацией фехтовальщика. Сгусток чистой энергии сорвался с его пальцев, просвистел мимо уха оригинального Проныры и врезался в древнюю колонну. Камень дрогнул, пошёл волнами и на глазах превратился в гигантский, дрожащий мармеладный гриб. Он тут же начал медленно оплывать на пол липкой, клубничной лужей.

— Господа! Коллеги! — визгливо причитал Проныра-торговец, отчаянно пытаясь укрыться за собственным кожаным портфелем. — Давайте же решим вопрос цивилизованно! Я предлагаю эксклюзивную франшизу на управление этой реальностью! Пятьдесят на пятьдесят! Ну хорошо, шестьдесят на сорок, но бухгалтерия моя!

Его никто не слушал.

Четвёртый Проныра, глава Гильдии Воров из мира, где цинизм преподавали в начальной школе, действовал практичнее. Он присел на корточки и с деловитым упорством пилил ножовкой ножку массивного дубового стола, за которым укрылся Архимаг. План был прост, как всё гениальное: когда могущественный двойник встанет для очередной пафосной речи, он просто рухнет.

А тот, из-за кого всё началось, просто пытался не умереть. Проныра-оригинал шарахнулся в сторону от заклинания, пахнущего корицей и обещавшего мучительную смерть от диабета, и врезался спиной в твёрдое и холодное.

Или, вернее, в кого-то.

Шум не стих. Он исчез. Словно его выкачали невидимым насосом. Визг торговца, шипение магии, скрип ножовки — всё это схлопнулось в одну точку и превратилось в гул, который можно было услышать, только если прижать ухо к толстому стеклу.

Рядом, неподвижный и окончательный, как надгробный камень, стоял Смерть. Его присутствие выжигало из мира звук, суету и всякую надежду.

– НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ.

Голос в голове Проныры был ровным, как поверхность замёрзшего озера.

— Поговорить? — пискнул Проныра, его палец дрожал, указывая на застывшую сцену хаоса. — Сейчас? Ты что, не видишь? Там же… там же меня в комнатный цветок сейчас… а другой я пилит ножку стола! У нас нет времени сплавлять разговоры!

– ВРЕМЯ, – Смерть едва заметно наклонил череп, – ЭТО ИМЕННО ТО, ЧТО МЫ ОБСУДИМ. ТОЧНЕЕ, ЕГО ПРЕКРАЩЕНИЕ.

Проныра замолчал. Дрожь в пальце прекратилась.

– МОЙ ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ПЛАН, – продолжил Смерть с методичностью аудитора, нашедшего несоответствие в годовом отчёте, – НИКОГДА НЕ ВКЛЮЧАЛ В СЕБЯ ТЕРМИНЫ ВРОДЕ «СЛИЯНИЯ» ИЛИ «СХЛОПЫВАНИЯ». ЭТО БЫЛИ, СКАЖЕМ ТАК, УПРОЩЕНИЯ. ДЛЯ ВАШЕГО ВОСПРИЯТИЯ.

Проныра сглотнул. Комок в горле был сухим и колючим. Он не любил, когда говорили о его восприятии. Обычно это означало, что его держат за идиота.

– ПРАВИЛЬНЫЙ ТЕРМИН… – Смерть сделал паузу, словно смакуя безупречную точность формулировки. – …АННИГИЛЯЦИЯ.

Слово не прозвучало. Оно упало в сознание Проныры тяжёлым, холодным камнем.

— Что?

– ПОЛНОЕ И ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ СТИРАНИЕ ВСЕХ АНОМАЛЬНЫХ ВРЕМЕННЫХ ВЕТОК. ВКЛЮЧАЯ «НУЛЕВУЮ». ВАШУ. И, РАЗУМЕЕТСЯ, ВАС САМОГО. ЭТО НАИБОЛЕЕ ЧИСТЫЙ И ЭФФЕКТИВНЫЙ ВЫХОД ИЗ СЛОЖИВШЕЙСЯ СИТУАЦИИ.

В этот самый момент краем глаза Проныра заметил движение. Архимаг Джиминиус, оправившись от падения стола, запустил в сторону своего двойника-вора особенно злобное, фиолетовое заклинание. Оно летело нестабильно, оставляя за собой шлейф из искр, прямиком к древним стеллажам, где начиналась территория Библиотеки.

И тут с балок под потолком сорвалась огромная оранжевая тень.

Она приземлилась на пол с глухим, влажным шлепком, какой издаёт мешок с мокрым бельём, но совершенно без костяного стука, ожидаемого от существа такого размера. Вес был, а звука падения — почти нет. Это был Библиотекарь. Он не издал ни звука, даже своего фирменного «У-ук». Его невероятно длинные руки просто расставились в стороны и поймали сгусток фиолетовой энергии, словно перезрелый банан. Заклинание зашипело, как вода на раскалённой сковороде, и безвредно растворилось в его мозолистых ладонях.

Затем голова Библиотекаря поднялась, и он посмотрел на Архимага Джиминиуса. Во взгляде маленьких умных глаз не было гнева. В нём было нечто гораздо худшее: глубокое, вселенское, библиотекарское разочарование. Взгляд, которым смотрят на человека, загнувшего уголок на странице редчайшего фолианта.

Даже самоуверенный Архимаг на секунду смутился и опустил руки.

Библиотекарь, удовлетворённый произведённым эффектом, смахнул с ближайшей книги невидимую пылинку — главный враг был повержен, порядок восстановлен. После чего развернулся и беззвучно утёк обратно в родную стихию теней между стеллажами. Его мир был здесь, и он его защищал.

Проныра почти ничего этого не заметил. Он смотрел на пустые глазницы Смерти, и до него, медленно и неотвратимо, как прилив в реке Анк, доходил весь масштаб предательства.

Его единственный союзник. Его проводник.

Всё это время он просто вёл его на эшафот.

— Но… зачем? — прошептал Проныра. Слова казались чужими, сухими, как дорожная пыль.

Смерть, игнорируя застывшую в нескольких метрах от них потасовку, подвёл Проныру ближе к гудящему Хронометру. Механизм, казалось, изменился. Его гул стал ниже, ровнее.

– ПОСМОТРИ.

Костлявый палец указал на одну из медных пластин на корпусе машины. Там, где раньше была лишь гладкая поверхность, теперь слабо пульсировала фиолетовым светом новая, незнакомая руна. Она была похожа на глаз, который медленно закрывался.

– Я НЕ СОБИРАЮСЬ ЭТО ДЕЛАТЬ, – произнёс Смерть. – Я УЖЕ ЭТО ДЕЛАЮ. С САМОГО НАЧАЛА.

Проныра уставился на руну. Она гипнотизировала.

– КАЖДОЕ НАШЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, – продолжал бесстрастный голос в его голове, – КАЖДАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, КОТОРУЮ МЫ ПОСЕТИЛИ… ЭТО НЕ БЫЛ ПОИСК РЕШЕНИЯ. ЭТО БЫЛА КАЛИБРОВКА. МЫ НЕ ИСКАЛИ КЛЮЧ. МЫ СОБИРАЛИ ЕГО. ПО ЧАСТЯМ. КАЖДЫЙ ВАШ ПРОВАЛ, КАЖДЫЙ ВАШ УСПЕХ, ДАЖЕ ВАШ… ПРИСТУП МЕЛКОГО ВАНДАЛИЗМА В ПЕКАРНЕ. ВСЁ ЭТО БЫЛО ДАННЫМИ. ТОПЛИВОМ.

– Но… пекарь… – выдавил из себя Проныра, цепляясь за последнюю соломинку. – Ты же видел! Он был счастлив! Это же… это была хорошая жизнь!

– ВИДЕЛ, – в голосе Смерти, возможно, на одну миллисекунду проскользнула пауза. Но если она и была, то тут же утонула в вечности. – СТАТИСТИЧЕСКОЕ ОТКЛОНЕНИЕ. ЕДИНИЧНЫЙ СЛУЧАЙ. ОДНА УДАЧНАЯ СТРАНИЦА НЕ ОПРАВДЫВАЕТ СУЩЕСТВОВАНИЯ БРАКОВАННОЙ КНИГИ. ОСОБЕННО ЕСЛИ ЭТА КНИГА ГРОЗИТ СЖЕЧЬ ВСЮ БИБЛИОТЕКУ.

– Но… ты же их всех… того? И пекаря? С его булочками? Просто… как страницу вырвать? Он же был настоящий!

– ЭТО КОСМИЧЕСКАЯ ГИГИЕНА. – Смерть сделал жест, словно объясняя неразумному ребёнку прописную истину. – ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ЗАПУТАННЫЙ КЛУБОК ВЕРЁВКИ. БЕСКОНЕЧНЫЙ, ПОЛНЫЙ УЗЛОВ. ТЫ МОЖЕШЬ ПОТРАТИТЬ ВЕЧНОСТЬ, ПЫТАЯСЬ ЕГО РАСПУТАТЬ. А МОЖЕШЬ ПРОСТО ВЗЯТЬ НОЖНИЦЫ И ОДНИМ ДВИЖЕНИЕМ ПЕРЕРЕЗАТЬ УЗЕЛ.

Его коса поднялась. Лезвие тускло блеснуло в свете мармеладной колонны.

– Я – НОЖНИЦЫ. ЭТО НЕ ХОРОШО И НЕ ПЛОХО. ЭТО ЭФФЕКТИВНО.

– Но… моя жизнь…

Смерть помолчал, давая Проныре осознать всю тщетность этого аргумента.

– НЕЗНАЧИТЕЛЬНАЯ ЦЕНА ЗА ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОРЯДКА. ОБМЕН, СОГЛАСИСЬ, ВЫГОДНЫЙ.

И тут Проныра почувствовал это. Гул Хронометра упал ещё на октаву, превратившись в одну-единственную низкую, вибрирующую ноту. Казалось, она шла не из машины, а из самой пустоты между атомами. Воздух в их кармане тишины стал холодным. И впервые Проныра почувствовал запах… ничего. Не пыли, не магии, не реки Анк. А стерильной, абсолютной пустоты. Запаха места, где никогда ничего не было и не будет.

Запах аннигиляции.

Проныра отшатнулся от Хронометра, переводя дикий взгляд с пульсирующей руны на неподвижную фигуру Смерти. Механизм был не просто запущен. Это был не таймер, отсчитывающий время до взрыва.

Это был механизм, медленно сливающий воду из ванны, в которой он сидел.

Карман тишины лопнул.

Звук обрушился с силой приливной волны. Шипение заклинаний, ругань двойников, далёкий, полный укора вздох Библиотекаря. Проныра стоял на крошечном пятачке пространства, в треугольнике, образованном тремя точками его личного апокалипсиса.