Мэдисон был одним из первых, кто увидел важную роль газет в формировании общественного мнения. В конце 1791 года он пересмотрел некоторые свои мысли, изложенные в «Федералисте» №№ 10 и 51, и теперь утверждал, что большая территория страны является недостатком для республиканского правительства. В такой огромной стране, как Соединенные Штаты, не только трудно выяснить истинное мнение населения, но и то мнение, которое существует, может быть легче подделано, что «благоприятно для власти правительства». В то же время, чем обширнее страна, «тем ничтожнее каждый индивид в своих собственных глазах», что «неблагоприятно для свободы». Решение, по мнению Мэдисона, заключалось в том, чтобы поощрять «всеобщее общение чувств» любыми средствами — хорошими дорогами, внутренней торговлей, обменом представителями и «особенно распространением газет среди всего народа».[618]
Даже когда Мэдисон писал, сама пресса менялась. Она начала отказываться от своей традиционной нейтральной роли, заключавшейся в предоставлении читателям рекламы, меркантильной информации и иностранных новостей. Такие редакторы, как Джон Фенно и Филипп Френо, больше не считали себя простыми торговцами, зарабатывающими на жизнь, как печатник Бенджамин Франклин в колониальную эпоху; вместо этого они стали политическими пропагандистами и партийными активистами. В течение 1790-х годов эти пристрастные редакторы, многие из которых были иммигрантами, и их новостные газеты стали играть важную роль в формирующихся национальных партиях федералистов и особенно республиканцев.
За поколение, последовавшее за революцией, в Соединенные Штаты въехало более трехсот тысяч британских и ирландских иммигрантов. Многие из них были политическими или религиозными беженцами, радикальными изгнанниками, изгнанными из Великобритании и Ирландии из-за своих инакомыслящих убеждений, в том числе английский унитарианец Джозеф Пристли и воинствующие ирландские католики братья Мэтью и Джеймс Кэри. Поскольку многие из этих радикальных изгнанников были писателями, печатниками и редакторами, они неизбежно оказывались в Америке, создавая или возглавляя газеты. Действительно, они внесли непропорционально большой вклад в быстрый рост американской прессы. За несколько десятилетий после окончания Революционной войны двадцать три английских, шотландских и ирландских радикала редактировали и выпускали не менее пятидесяти семи американских газет и журналов, большинство из которых поддерживали дело республиканцев в политически чувствительных Средних штатах.[619] Поскольку в начале 1790-х годов более 90 процентов газет в целом поддерживали федералистов, этот всплеск появления республиканских газет представлял собой поразительный сдвиг за короткий период времени.[620]
Партийные газеты давали членам партий, особенно оппозиционной Республиканской партии, чувство идентичности и причастности к общему делу. Поскольку не существовало современных партийных организаций, официальных бюллетеней и списков членов партий, подписка на газеты и их читательская аудитория часто определяли партийную принадлежность; газетные редакции даже печатали партийные билеты.[621]
По мере роста числа газет и их партийной принадлежности они становились все более доступными для простых людей. Конечно, по современным меркам тираж отдельных газет оставался небольшим — от нескольких сотен до нескольких тысяч экземпляров для самых успешных городских газет. Но поскольку их часто можно было найти в тавернах и других общественных местах, а иногда они читались вслух группами, им удавалось охватить все большее количество людей. К концу десятилетия некоторые утверждали, что газеты попадают в три четверти американских домов.[622]
Ни один редактор не сделал больше для политизации прессы в 1790-х годах, чем Бенджамин Франклин Баче, внук Франклина. Баче, которого федералисты называли «Молниеносный младший», был самым выдающимся из редакторов-республиканцев, и он возглавил борьбу за новую и особую роль прессы в народной республике. В 1793 году газета Бэша «Дженерал Адвертайзер» (впоследствии «Аврора») утверждала, что пресса обеспечивает «конституционный контроль за поведением государственных служащих». Поскольку общественное мнение было основой республики, а газеты были главным, а в некоторых случаях и единственным органом этого мнения, пресса в Америке, по мнению Баче, должна была стать одним из главных участников политики. Поскольку народ не всегда мог рассчитывать на то, что избранные им представители будут выражать его настроения, газеты и другие институты вне правительства должны были защищать свободы народа и отстаивать его интересы.
Конечно, ничто не могло быть более отличным от взглядов федералистов на отношения народа с республиканскими правительствами. В традиционной английской манере они полагали, что, избрав своих представителей, народ должен молчать и не вмешиваться в политику до следующих выборов. Но «Аврора» Баче и другие республиканские газеты 1790-х годов занялись просвещением народа в отношении его новых обязанностей как гражданина. Чтобы заставить людей отбросить свою традиционную пассивность и почтение и заняться политикой, редакторы-республиканцы призывали людей изменить своё сознание. Они неустанно нападали на аристократические притязания и привилегии, на классическое почтение и приличия и призывали народ отбросить чувство неполноценности перед «хорошо рожденными» и их так называемыми старейшинами и избирать на государственные посты кого угодно, включая таких людей, как Уильям Финдли, Джедедиа Пек и Мэтью Лайон.
«В представительных правительствах, — заявляли эти республиканские редакторы, — народ — хозяин, а все его чиновники, от высших до низших, — слуги народа». И народ должен иметь возможность избирать людей «не только из нас самих, но, насколько это возможно, таких же, как мы сами, людей, которые имеют те же интересы, которые нужно защищать, и те же опасности, которые нужно предотвращать». Как может «свободный человек», спрашивали они, доверять любому лидеру, «который смело заявляет миру, что в каждом обществе существуют различные классы и касты, возникающие по естественным причинам, и что эти классы и касты должны иметь отдельное влияние и власть в правительстве, чтобы сохранить целое»? Слишком долго «великие люди» из партии федералистов смотрели «на честного труженика как на отдельное животное низшего сорта». Прежде всего, республиканские редакторы нападали на зажиточных дворян как на трутней и паразитов, питающихся трудом простых людей. Такие обеспеченные джентльмены, которые «в большинстве своём были купцами, спекулянтами, священниками, юристами и людьми, занятыми в различных департаментах правительства», получили своё богатство либо по наследству, либо «благодаря своему искусству и хитрости».[623]
Именно таким образом республиканские газеты удовлетворяли эмоциональные потребности тысяч и тысяч людей, стремящихся к среднему положению, особенно в северных штатах, которые так долго обижались на снисходительное высокомерие так называемого лучшего сорта, или «пригархии», как один северный республиканец назвал федералистов.[624] Даже республиканская газета в крошечном городке Цинциннати, штат Огайо, заполнила свои страницы обнадеживающими уроками Французской революции, которые «достаточно доказали, что генералы могут быть взяты из рядовых, а государственные министры — из безвестности самой отдалённой деревни».[625]
В отличие от такого широкого использования прессы республиканцами, федералисты практически ничего не делали. Полагая, что у них есть естественное право править, им не нужно было будоражить общественное мнение, что делали демагоги, эксплуатируя невежество и невинность людей.[626] Федералистские редакторы и печатники газет, таких как Джон Фенно и его «Газета Соединенных Штатов», действительно существовали, но большинство этих сторонников национального правительства были консервативны по темпераменту; они были склонны соглашаться с федералистским дворянством в том, что ремесленникам-печатникам не пристало организовывать политические партии или заниматься предвыборной агитацией.[627]
