— Если это поможет освободить время другим членам студсовета, я помогу, — ответил он, бросив быстрый взгляд на Амано. Шизука, заметив этот взгляд, еле сдержала улыбку.

— Значит, договорились. Спасибо за угощение, — она улыбнулась Амано. — И правда вкусно получилось. Даже с избытком остроты.

Томоэ, до этого молча наблюдавшая за разговором, тоже заторопилась:

— И мне пора. Скоро звонок, а я ещё хотела… — она не договорила и просто убежала.

Ицуки и Амано остались вдвоём. Шум голосов вокруг постепенно стихал — большинство учеников уже расходились по классам.

— Прости за всё это, — Амано начала собирать коробки из-под бенто. — Получилось немного…

— Неэффективно? — подсказал Ицуки.

— Шумно, — улыбнулась она.

— Шум не имеет значения, если результат того стоит, — неожиданно серьёзно ответил Ицуки. — Бенто было очень вкусным.

Уши Амано слегка порозовели:

— В четверг сделаем ещё лучше.

Они поднялись из-за стола. Где-то вдалеке уже звенел звонок на урок, но оба помедлили, словно хотели что-то добавить.

— Представляете, — шептались девочки, глядя им вслед, — они вместе готовят!

— И мама её уже одобрила…

— А вы видели, как он на неё смотрел?

— Да ладно, это она на него смотрела…

— Даже Даро-семпай их поддерживает!

— И Томоэ-сан…

— Интересно, а свадьба будет традиционной или…

«А ведь и правда неэффективно», — подумал кто-то из наблюдателей. — «Уже полгода пытаемся привлечь внимание Амано-сан, а этот парень просто приготовил с ней карри»…

В кабинете студсовета царил тот особый вид хаоса, который возникает только к концу долгого, нудного и крайне бестолкового совещания. На столе Шизуки громоздились стопки заявлений, жалоб и предложений, кое-где помятых, а кое-где даже надорванных и заплеванных в пылу эмоциональных выступлений. Остывший чай в изящной фарфоровой чашке, прошлогоднем подарке клуба традиционной чайной церемонии, давно превратился в некое подобие химического эксперимента клуба небытовой химии.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь высокие окна кабинета, за время этого бесконечного общения постепенно переместился от двери к дальней стене, отмеряя часы бесконечного потока посетителей. Поначалу аккуратно разложенные по стопкам документы медленно, но верно превращались в подобие бумажных сугробов. В воздухе витал легкий запах бумажной пыли, смешанный с ароматами духов, спортивного зала и каких-то подозрительных химических соединений — следы визитов представителей разных клубов неотвратимо давали о себе знать.

Шизука уже второй час слушала пожелания глав и заместителей глав клубов и прилагающиеся к этим пожеланиям стоны, жалобы и нытье. Её обычно аккуратно уложенные волосы слегка растрепались и были сначала распущены из прически а потом собраны в просто конский хвост, а в глазах появился тот особый блеск, который обычно предвещает либо нервный срыв, либо революционные реформы всей системы принятия пожеланий. Судя по подергивающемуся уголку рта, дело шло к обоим вариантам одновременно.

Кулинарный клуб, представленный своим воинственным президентом в слегка запятнанном соусом фартуке, жаловался, что выделенное им место не подходит, потому как далеко от водопровода. Клуб косплея, возглавляемый девушкой с огромными очками, почти полностью скрывающими лицо, утверждал, что их место не подходит, потому как далеко от входа и вообще там мало места. Спортивные клубы плакались, что у них нет интересных демонстраций, и в этом году к ним точно никто не запишется. Особенно в этом плаче выделялись интенсивностью клубы волейбола и баскетбола, чьи представители, рослые и спортивные парни, которых хоть сейчас можно фотографировать на плакат о пользе здоровой жизни, умудрялись выглядеть как побитые щенки.

Капитан клуба легкой атлетики, высокий сухощавый парень в спортивной форме, во всю мощь развитых бегом легких жаловался по поводу того, что за ними постоянно подглядывают. Клуб спортивного ориентирования, представленный застенчивой девушкой в очках, плакался по абсолютно противоположному: что к ним даже новички озабоченные не заглядывают. Между этими двумя жалобами Шизука успела сделать пару глотков окончательно и бесповортно остывшего чая и мысленно составить список причин, по которым она не может просто встать, послать всех глав клуб в длинную пешую прогулку, а самой уйти.

Каждый клуб, казалось, имел свой особый стиль подачи жалоб, хотя, как неосознанно обратила внимание Шизука, было разделение по типам. Спортсмены говорили громко и энергично, активно жестикулируя. Члены научных клубов предпочитали выражаться длинными, запутанными фразами, пересыпанными непонятными никому, кроме их самих терминами. Творческие клубы добавляли к каждой просьбе драматические паузы и выразительные взгляды. А представители клубов традиционной культуры умудрялись выражать крайнее недовольство одним лишь едва заметным движением брови.

Клуб гадания, чья глава явилась в развевающихся черных одеждах, стилизованных под средневековое европейское платье, просил выделить деньги на разбитый хрустальный шар и крайне изобретательно и непонятно призывала все кары небесные на головы членов клуба кю-до. Клуб кю-до, в лице вызваного представителя, бывшего парнем в традиционной форме кю-до (причем если бы Шизука из досье не знала точно, что это парень, то могла бы с его половой пренадлежностью и ошибиться), отказывался выделять деньги на хрустальный шар из своего бюджета и шел в несознанку как именно они разбили хрустальный шар, на чьей именно голове, и как в этом были замешаны члены клуба интересной химии и члены клуба небытовой химии.

Клуб исследования городских легенд, чьи представители выглядели подозрительно бледными для людей, якобы проводящих все время в в городе в опросах людей по поводу аномальных явлений, требовал разрешения на проведение «полностью безопасного» ритуала вызова духов в школьном подвале, уверяя, что это «абсолютно точно» не связано с недавними странными звуками из вентиляции. На их заверения Шизука только приподняла бровь — после трех лет в студсовете она научилась определять сомнительные затеи по одному только тону голоса.

Клуб робототехники, представленый парой из парня и девушки, прочем оба были перепачканными машинным маслом и от обоих несло легким запахом паленой проводки, настаивал на увеличении лимита электроэнергии после того, как их последний эксперимент с «самообучающимся искусственным интеллектом» случайно взломал школьную систему кондиционирования и устроил тропический климат в северном крыле здания. Щуплый парень в очках с треснувшим стеклом, уверял, что это была «всего лишь небольшая ошибка в коде» и «в следующий раз такого точно не повторится», его коллега, приятных форм девушка со странного вида пятнами на лице согласно поддакивала. Шизука, которой самой влетело из-за этой «небольшой ошибке», по поводу лимита отказала, и клятвенно пообещала в следующий раз их взять с собой к директору и, что хуже, к заместителю директора по хозяйственной части. Пара вроде прониклась, но Шизука мысленно отметила проверить, не пытаются ли они подключиться к внешней сети.

«Клуб исследования влияния цвета носков на успеваемость» и «клуб изучения корреляции между длиной юбки и оценками по математике» не могли поделить единственную большую стену, где можно было поставить стенд для графиков и диаграмм. Их представители, оба в очках и с распечатками уймы графиков подмышкой, ворвались в кабинет студсовета вместе и все пытались перекричать друг друга, размахивая распечатками статистических выкладок. А «общество любителей статистики» угрожало проявить ошибки обоих за «вопиющие нарушения методологии исследования и злостное игнорирование корреляционного анализа». Их президент, девушка с калькулятором на шее вместо кулона, методично перечисляла все статистические ошибки обоих клубов, загибая пальцы и периодически сверяясь с толстой тетрадью. Шизука выгнала всех троих, и пообещала, что если первые два не договорятся, то стенд отдаст «обществу любителей статистики», которые будет готовить подробный доклад о нарушения методологии и предложения об исправлении этого самого анализа.