— Сначала подготовим все необходимое, — он достал телефон. — Нарезать овощи будет эффективнее, если они помыты и лежат в правильном порядке.

Эмилия, делая вид, что просто протирает и без того чистые поверхности, с интересом наблюдала за происходящим. Особенно её забавляла реакция Амано на простейшие кухонные действия.

— Кодо-сан…, а это точно правильный нож для овощей?

— Для этого рецепта подойдет любой острый нож удобного размера. Эффективность превыше формы.

— А мыть овощи… вот так нормально?

— Вполне. Главное — тщательно.

Каждое движение Амано было осторожным, будто она разминировала бомбу, а не готовила простое карри. Впрочем, учитывая её вчерашние эксперименты с корицей, может оно и к лучшему.

— Теперь нарежем лук, — скомандовал Ицуки. — Это базовый навык, который…

Он осёкся, заметив, как Амано уставилась на луковицу, будто та была живым существом, готовым в любой момент напасть.

— У тебя есть защитные очки? — с тревогой спросила Амано, не отрывая взгляда от луковицы. — Я читала, что лук может повредить глаза и они будут долго слезится.

— Защитные… что? — Ицуки на секунду завис. — А, нет. Для лука нужна просто правильная техника нарезки. Смотри.

Он уверенно взял луковицу, срезал верхушку, разрезал пополам и начал снимать шелуху. Его движения были чёткими и выверенными, словно он делал это уже тысячу раз. Хотя, возможно, он просто очень внимательно смотрел обучающие видео.

— Сначала делаем продольные надрезы, не прорезая до конца. Потом поперечные. И наконец режем поперёк — получаются кубики одинакового размера. Так наиболее эффективно.

Амано завороженно следила за его руками. Выглядело просто.

— Теперь ты, — Ицуки протянул ей вторую луковицу.

Амано осторожно взяла нож. В ее исполнении те же самые движения почему-то выглядели так, будто она пыталась провести хирургическую операцию в невесомости.

— Немного увереннее, — подбодрил её Ицуки. — Лук не убежит.

— Но он уже нападает, — Амано шмыгнула носом. Глаза начали предательски слезиться.

Эмилия, всё ещё делавшая вид, что занята уборкой, с трудом сдерживала улыбку. Младшая госпожа, всегда такая собранная и правильная, сейчас походила на маленькую девочку, впервые оказавшуюся на кухне.

— Это нормально, — кивнул Ицуки. — Самое эффективное средство от лука — это скорость. Чем быстрее нарежешь, тем меньше будет щипать глаза.

— Но если я буду резать быстрее, то могу порезаться…

— Тогда просто… — Ицуки задумался. Такой вариант развития событий он не предусмотрел. — Можно я помогу?

Он встал сзади и, поверх её рук, показал нужные движения:

— Вот так, видишь? Главное — правильный угол и…

— Кхм-кхм, — раздалось от двери. — Вы тут справляетесь?

Амано и Ицуки смущённо отстранились друг от друга. Эмилия-сан подошла ближе и как бы между делом положила на стол пару кухонных полотенец:

— Если вытирать глаза время от времени, лук не так сильно щиплет. И руки тоже лучше периодически вытирать — с ножом безопаснее.

— Спасибо, Эмилия-сан, — Амано с благодарностью схватилась за полотенце.

Ицуки нахмурился — этот способ казался ему недостаточно эффективным, но спорить с экономкой в ее собственной кухне было бы невежливо. Да и Амано заметно приободрилась.

После нескольких не самых удачных попыток нарезки лука (и двух использованных полотенец) они все-таки справились с первым этапом.

— Теперь морковь, — объявил Ицуки. — С ней будет проще — она не…

— Поняла.

Таким образом пусть медленно, но карри был готов и Амано готовилась снять первую пробу.

— Получилось? Получилось! Вкусно! — Амано подпрыгнула на месте и от избытка чувств быстро обняла Ицуки. Первое в её жизни собственноручно удачно приготовленое блюдо, пусть и не без огрехов, но все же лежало перед ней. И было вкусным!

Из дальнего угла кухни раздались хлопки:

— Как же ты выросла, Амано-чан, уже тайком обнимаешься с парнем на кухне. Почти как я уже стала. Большая. Ну и что это за парень? — А вот взгляд направленый в сторону Ицуки со стороны этого нового действующего лица был внимательным, немного подозрительным и каким-то острым.

Ицуки, отскочивший от Амано и так и не успевший попробовать карри, при звуках незнакомого голоса развернулся к двери. В проеме стояла красивая женщина средних лет, удивительно похожая на Амано. Та же царственная осанка, те же изящные черты лица, даже прическа была уложена похожим образом. Только взгляд казался… опаснее. В нем читался живой интерес и что-то еще, от чего Ицуки вдруг почувствовал себя как под микроскопом.

Повисла неловкая пауза. Где-то на заднем плане тихо шипело карри на плите, словно напоминая о своем существовании. Эмилия-сан, до этого момента незаметно наблюдавшая за происходящим из своего угла, сделала движение в сторону плиты, но замерла, не желая нарушать момент.

Ицуки понял, что от удивления, пораженный всей этой ситуацией, он забыл поздороваться и представиться. В его голове промелькнула мысль о том, насколько неэффективно стоять столбом, когда существует четкий протокол поведения в подобных ситуациях. Не отвлекаясь больше на неэффективный ступор, он решил просто действовать по хоть и неэффективным, но подходящим нормам вежливости.

— Простите за вторжение, и доброго вечера, Аманошита-сан, — он поклонился, стараясь, чтобы поклон вышел достаточно глубоким, но не заискивающим. — Мы не в таких отношениях с Аманошитой-сан. Я — Ицуки Кодо, одноклассник Аманошиты-сан, пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

В этот момент Амано наконец отмерла и украдкой бросила взгляд на мать. Она хорошо знала этот хитрый блеск в глазах — он не предвещал ничего хорошего. Точно такое же выражение появлялось у матери, когда та собиралась устроить очередную проверку потенциальным деловым партнерам отца.

— Добрый вечер и добро пожаловать, Кодо-кун, — мелодично произнесла прекрасная женщина. Её голос был мягким, почти мурлыкающим, но Амано слышала в нем стальные нотки. — Меня зовут Кикара, Аманошита Кикара. Пишется как «Сияющее небо». Рада видеть, что вы в хороших отношениях с моей дочкой, а то я очень редко видела её с друзьями. А тут сразу с мальчиком.

Амано почувствовала, как краснеют уши. Мать явно наслаждалась ситуацией, и дочь прекрасно понимала почему. За все годы учебы Амано действительно редко приводила домой друзей — её повышенное чувство ответственности и стремление к совершенству часто отпугивали сверстников. А уж мальчиков и подавно не было — все попытки ухаживания она пресекала в зародыше.

— И ещё, Кодо-кун, — продолжала Кикара, явно забавляясь замешательством юноши, — когда ты говоришь «Аманошита-сан», не очень понятно, о ком ты говоришь. Обращайся ко мне по имени, пожалуйста. И могу я тебя звать Ицуки-кун?

— Это немного неправильно… — Ицуки явно растерялся от такой фамильярности. Его аналитический ум, обычно способный просчитать любую ситуацию, сейчас отказывался генерировать эффективные варианты ответа.

— Чего ж тут неправильного? — Кикара лукаво прищурилась, и в этот момент её сходство с дочерью стало особенно заметным. — Ну буду называть тебя по фамилии, Кодо-кун. — Она сделала вид, что задумалась, но её глаза искрились весельем. — А, поняла! Ты и мою дочь по имени хочешь называть? Ну это надо у неё спросить, но, я думаю, она против не будет.

Амано, к этому моменту уже готовая провалиться сквозь землю от смущения, бросила быстрый взгляд на Ицуки. Тот выглядел совершенно потерянным — возможно, впервые в жизни его хваленая эффективность не могла предложить четкого плана действий.

— Я… это… не совсем то, что я… — Ицуки попытался возразить, но в кои-то веки его аналитический ум отказывался генерировать эффективные контраргументы. Ситуация явно выходила за рамки привычных алгоритмов.

— Не хочешь? — не дожидаясь отрицания, Кикара продолжила, словно дирижируя этим странным разговором. — Просто неудобно? Ничего страшного, привыкнешь.