Клуб экспериментальной кулинарии, от представителей которого исходил странный, но не неприятный аромат, требовал отдельное помещение для своей новой разработки — «психоделического карри с эффектом погружения в виртуальную реальность». На резонный вопрос о законности таких экспериментов они уверяли, что все ингредиенты абсолютно легальны, просто «немного нестандартно приготовлены». Шизука подозревала, что без членов клуба небытовой химии тут точно не обошлось, особенно учитывая характерный блеск в глазах докладчика.
Представитель «Клуба изучения паранормальных явлений», весь в черном (включая рубашку) и с кругами под глазами, жаловался на «клуб научного дебанкинга», который систематически разоблачал все их «неопровержимые доказательства». В ответ «клуб научного дебанкинга», представленный чересчур бодрым высоким парнем с планшетом наперевес, обвинял их в подделке улик и требовал официального расследования инцидента с «призраком в женском туалете третьего этажа», который подозрительно походил на члена клуба паранормальных явлений в белой простыне.
Отдельной головной болью был конфликт между «клубом традиционной японской культуры» и «клубом современных тенденций». Первые, в безупречных кимоно и с идеальной осанкой, настаивали на проведении чайной церемонии в полной тишине. Вторые, в ярких нарядах и с телефонами наготове, планировали по соседству мастер-класс по K-pop танцам. Попытка найти компромисс в виде «современной интерпретации чайной церемонии под ремикс традиционной музыки» не устроила ни одну из сторон и едва не привела к скандалу и почти драки, когда президент традиционного клуба не только едва заметно поморщилась в ответ на демонстрацию современной хореографии, но и в очень корректных почти поэтических терминах сравнила движения с повадками спаривающихся павианов, боевыми танцами маори и шевелениями свиней в луже грязи. Пришлось изыскивать им комнат подальше друг от друга и согласовывать расписаниеы и указатели. Оба клуба ушли одинаково недовольные студсоветом, но так или иначе смогут провести те деятельности, что хотели.
К концу третьего часа Шизуке сильно захотелось пообщаться поближе с теми веществами, что явно пользовали члены клуба небытовой химии, или хотя бы с изобретениями клуба совсем неалкогольных напитков. Перед ней на столе уже скопилась внушительная стопка заявлений, каждое из которых, казалось, было написано в состоянии крайнего эмоционального возбуждения. Но она напоминала себе, что сама захотела стать главой студсовета, и вообще это путевка на бюджетное место в универе и очень хорошая будущая репутация. Мысленно перечисляя эти причины как мантру, она сдерживала себя изо всех сил.
Наверно, что-то такое опасное все же мелькало у нее в глазах, потому что появившиеся с очередной проблемой члены клуба дворового дзюдо, обычно не робкого десятка ребята, не оценили «ласковую улыбку» председателя студсовета. Они синхронно побледнели и выбежали в коридор с криком «мы зайдем в другой раз», едва не влетев в косяк.
Звук их поспешного отступления еще отдавался эхом в коридоре, когда тишину нарушил электронный писк — смартфон известил о новом сообщении. Шизука несколько минут просто пялилась в стену перед собой, где висел календарь с отмеченными датами фестиваля, каждая из которых теперь казалась ей персональным вызовом. Внезапно под тяжелыми шагами заскрипел соловьиный пол, этот древний и безотказный детектор приближающихся посетителей, установленный еще при основании школы.
— Даро-сенпай, мы закончили с аркой, — в кабинет ввалились Мори, Ицуки и Мина. Ицуки, вопреки обыкновению, шел впереди, будто рассекая волны бумажного хаоса, заполонившего кабинет.
Несмотря на то, что по идее старшим должен быть Мори, руководил всем Ицуки. Вроде бы потому как именно он был тем, кто получил задание. А еще потому как Мина и Мори то и дело отвлекались друг на друга, и если бы их оставили вдвоем, они как та пара из математического анекдота про ягоды, точно ничего бы в лесу не набрали. Мина украдкой бросала взгляды на Мори из-под чуть опущенных ресниц, а тот делал вид что не замечает, но при этом умудрялся не упускать из виду ни одного ее движения, словно опытный оператор камеры, снимающий главную звезду фильма.
Вид Шизуки привлек внимание Ицуки сразу же, как только осела бумажная пыль от их вторжения. Вообще она редко бывала в кабинете одна — обычно вокруг неё крутился целый рой помощников и заместителей, но именно сегодня все разбежались по делам. Казначей, прихватив увесистую папку с документами, ушла ругаться по поводу какой-то задержки средств. Даже вечно невозмутимый секретарь срочно убежала решать очередной кризис клуба европейского фехтования рапирой с клубом кен-до — на этот раз спор шел о порядке выступлений на главной арене. Все это означало, что Шизука была одна, а все её посетители по поводу её вида просто не решались ничего сказать.
— Даро-сенпай, вы плохо выглядите, — не полез за словом Ицуки, увидев задолбанную мордашку девушки. От его прямолинейности Мина и Мори просто онемели, как и заглянувшая в кабинет сразу за ними «госпожа серьезность» Амано. Они даже не успели ничего сказать, как на их слишком сильную реакцию тут же отреагировал Ицуки: — Что такое? Врать и приукрашивать неэффективно.
Шизуке было что сказать на такое — годы в студсовете научили её десятку вежливых способов поставить человека на место, но сейчас она не видела в этом особого смысла — это раз, и не имела для этого никаких сил — это два. Вместо этого она просто откинулась на спинку кресла, позволив себе на мгновение расслабиться.
— Может вам чаю, что ли сделать? Амано-сан, не подскажете, где тут чай и чайник найти? — довольно бесцеремонно продолжил Ицуки, оглядывая кабинет в поисках необходимого. Шизуке стоило бы возмутиться такой фамильярностью, но её обычно боевой и властной натуре где-то глубоко внутри именно этого и хотелось. Она не была идеализирующей путь «традиционной японской женщины» как и оголтелой сторонницей прав женщин безо всяких обязанностей: ей по большому счету было гендерно нейтрально на все это, но такая немного невежливая, но искренняя забота ей скорее понравилась, чем наоборот.
Не успела Амано, выбранная самым слабым, точнее самым знакомым звеном, сказать и слова, как Ицуки все так же бесцеремонно продолжил:
— Чайник вижу, кран был в коридоре, недалеко. Сейчас все будет, Даро-сенпай, — и он решительно направился к двери, попутно лавируя между стопками документов на полу с той же эффективностью, с какой не так давно спускался по веревке к школьной столовой.
Его мотивация была простой — помочь в край задолбанному человеку, тем более не так давно Шизука ему пыталась помочь и даже в самом деле помогла. Его репутация улучшалась каждый день работы над аркой. Правда, в некоторые разделы школьного форума он запретил себе заходить. Навсегда. Особенно после того, как обнаружил там целую ветку, посвященную теориям о его «особых отношениях» с Мори-семпаем.
— Я заварю, Даро-сенпай, Ицуки-кун, — мягко произнесла Амано, и после небольшой паузы добавила, — Но если принесешь воды… — она слегка замялась, щеки её чуть порозовели, но все же договорила, — то буду очень благодарна.
— У меня вроде печенья какие были, — потянулась в ящик стола Шизука, радуясь возможности отвлечься от бесконечных жалоб и проблем. — Не самые лучшие, магазинные, но что есть. Чашки для всеж тоже найдутся, попьем чай вместе.
Это было довольно странное чаепитие. Трое членов студсовета, включая главу, расположились вокруг небольшого столика, временно освобожденного от бумаг. Кандидат в его состав, правильная донельзя девушка, с безупречной грацией разливала чай по чашкам. И… пусть не хулиган, но как минимум крайне необычный по всему парень-раздолбай, который собственно это чаепитие невольно и инициировал. Аромат свежезаваренного чая постепенно вытеснял запах бумажной пыли и типографской краски, создавая в кабинете островок спокойствия посреди хаоса подготовки к фестивалю.
Чаепитие действительно изменило атмосферу в кабинете. Под руководством Амано обычная церемония превратилась в нечто среднее между традиционным чаепитием и неформальной встречей друзей. Даже вечно хмурый Мори начал понемногу расслабляться, хотя все еще бросал настороженные взгляды на Ицуки. Мина, сидевшая чуть поодаль, украдкой наблюдала за всеми, особенно за тем, как Мори, сам того не замечая, тянулся за каждым печеньем, которое брала она.
