Вдох — выдох…

— Килограмм ЧЕГО? Газет? Туалетной бумаги? Драконьего дерьма?..

— Золота.

Я потерял дар речи.

— Если хочешь, часть я могу отдать тебе прямо сейчас, — добавил он невинным тоном.

Я почувствовал, что краснею.

Он знает, что у меня нет ни копья. И понимает, что с такой ногой я ни на что не годен. Сбитый лётчик. Опять.

Но как-то раз я сказал, что если он попробует ещё раз решить за меня… Я сверну ему шею.

— Спасибо, — я чопорно пожал Максу руку. — Буду благодарен, если ты подскажешь хорошего целителя.

— Замётано, — он просиял своей прежней улыбкой. — Только вот… Лучшие целители, насколько я знаю, тусуются в Сан-Инферно. А туда…

— А туда мы попасть не можем, — кивнул я.

— На самом деле можем, — упрямо закончил Макс. — Но только спрыгнув с башни.

И спокойно пошел дальше, паршивец.

А я прирос к полу. Просто не мог двинуть ни одним мускулом. Думаю, если б кому-то пришло в голову развести костёр под моими пятками — я и тогда не смог бы пошевелиться.

Так и сгорел бы, к свиням собачьим.

Заметив, что меня рядом нет, Макс остановился. А потом оглянулся, вопросительно подняв бровь.

— Ты вот сейчас шутишь, — уточнил я без всякой надежды.

— Какие уж тут шутки, — буркнул Макс. — Погнали. Девушка сама себя не спасёт.

Я не мог пошевелиться. Просто окаменел.

— Тим, на тебя что, горгона посмотрела? — ядовито спросил Макс. — Или… Ты передумал?

— Нет, — сказал я, еле ворочая языком. — Да. Хрен знает.

— В смысле? — Макс вернулся назад и заглянул мне в лицо. — Тебе вдруг, внезапно, расхотелось спасать Лилит?

— Не знаю! — я начинал злится. А когда я злюсь, я начинаю орать.

Ладно, Тим, успокойся. Вдох — вы-ы-ыдох. Вдох…

— Иди в жопу!

Ну кто она мне, в конце концов? — внезапно я ощутил, что если опять не привалюсь к стене — точно грохнусь. — Ну баба… Красивая. А у меня дочь.

— Успокоился? — осторожно спросил паршивец.

Я тряхнул головой.

— Вот у тебя есть дети, Макс?

— Люцифер миловал. Я почти уверен. Во всяком случае…

— То есть, нет, — ощущая спиной холодную твёрдость стены, я обрёл немного уверенности. — Поэтому ты и бросаешься во все тяжкие.

— А, вот ты об чём, — со знанием дела кивнул Макс. — Знаешь, однажды… Совсем недолго… Я был королём. Целой страны. Большой такой страны. С людьми и всем таким прочим…

— Я понял, понял. Ты это к чему?

— К тому, что это ещё хуже, чем дети, — сказал он довольно резко. — Сечёшь? Ты в ответе не за одного человека, а… За всех вообще.

— Когда она родилась, — тихо сказал я. — Я вдруг понял, что больше себе не принадлежу. Что вся моя жизнь, без остатка, будет посвящена ей.

— Фу, Тим, — Макс поморщился. — Сколько пафоса… Попроще не мог?

— Иди в жопу.

— Да, так намного лучше, спасибо, — он прошелся туда-сюда мимо меня, заложив руки в карманы джинс. — Вот это я понимаю! Коротко, и по существу. А главное, никакого пафоса, никаких сантиментов… Эй, ты куда?

Отлепившись от стены, я захромал по коридору, в сторону того балкона, на который мы случайно выскочили в прошлый раз. Ну… Надеюсь, что именно туда.

— Так ты что, — Макс пристроился рядом. — Всё-таки решил прыгать? Супер. Круто-круто-круто…

— Если мы разобьёмся, — буркнул я. — Я тебе голову оторву.

— Я так и понял. Утонешь — домой не приходи, и всё в таком духе…

— Заткнись, а?

Выбравшись на балкон, я выругался.

Будь прокляты эти бабы, будь проклято это измерение, будь прокляты драконы, эти меркантильные крылатые ящерицы, будь проклят Макс, со всеми его тараканами, и будь проклят я, со своими дурацкими понятиями.

Снаружи шел дождь.

Нет, вру.

Кто-то притащил громадный, размером с планету бассейн, и опрокинул его над балконом.

Сначала я даже не понял, что это такое: тонкая плёнка силового поля поблёскивала, как ртуть, за её пределами ничего не было видно. И только когда снаружи сверкнула молния…

Нет, это не был обычный разряд, какой бывает при столкновении туч.

Я — не романтик. Но сейчас мне пришло в голову единственное сравнение, способное передать всю силу этого безобразия: Гнев Божий.

Посейдон, Зевс, или кто там у них обычно швыряется молниями, вышел из себя и обрушил своё недовольство на мир смертных.

Хотя… Какой, нахрен, Зевс?

ТАК злиться может только баба.

Когда я повернулся к Максу, чтобы сказать всё, что думаю о его сраной затее, о сраной способности открывать порталы и его сраной тяге к смерти, вновь ударила молния.

Она была ветвистая, как оленьи рога, и растянулась на половину горизонта.

Через секунду мы оглохли от грохота.

Казалось, это не тучи сталкиваются меж собой где-то там, в поднебесье, а скалы, сойдя с места, устроили побоище, и лупят друг дружку по головам другими скалами.

Макс подтащил меня к себе.

— Надо прыгать! — заорал он прямо в ухо.

— А как же силовое поле? — проорал я в ответ.

— Не знаю!

И вот сейчас я обосрался по-настоящему: в глазах Макса светилась чистая, ничем не замутнённая радость.

Этот паршивец наслаждался! Ему, мать его за ногу, было ПО КАЙФУ!

Пахло озоном, мокрым камнем и холодным, давно остывшим пеплом.

Псих, — подумал я. — Хренов псих, да ещё и алкоголик. И я должен ему доверить свою жизнь?

— Всё просто очешуенно! — Макс радостно указал на ливень за балконом. — Нелётная погода!

Думаю, он имел в виду, что ни один дракон, в здравом уме и трезвой памяти, сейчас не высунет носа наружу.

— Надо отойти подальше и проткнуть поле с разбегу, — вновь, притянув меня к себе, крикнул Макс. — В конце концов, оно защищает ОТ проникновений, а не…

— Да, бляха медная! — крикнул я в ответ. — Я понял!

Как это ни странно, но немножко поорав, я успокоился. Во всяком случае, колотило меня уже не так сильно.

Если я разобьюсь — всё просто закончится, — мелькнула мысль.

И знаете, что? Я ощутил ОБЛЕГЧЕНИЕ.

Ненадолго, всего на пару мгновений.

Но ощутил.

— Давай! — крикнул я. — Пока я не передумал!..

Вытащив из джинс ремень, Макс щелкнул им по воздуху. А потом протянул мне.

— Надо связать руки, — сказал он обычным голосом, и я понял его слова только по губам.

— Ты совсем двинутый, — я даже отошел подальше. — Хочешь, чтоб жизнь уж совсем мёдом не казалась…

— Нет, — он улыбнулся безумной улыбкой маньяка. — Это для твоей безопасности, Тим. Боюсь, что в таком аду я просто тебя не удержу.

— Давай, мотай, нахрен, покрепче, — я затянул ремень на своём запястье.

Макс — мой единственный шанс выбраться из этого дерьма живым. И пускай он будет поближе.