Но Иннидис-то не знал, что он вернётся именно сегодня и именно сейчас, вот и вышел потренировать собак и поиграть с ними. Уже почти стемнело, и овчарок только что увели, а он сам уселся возле статуи рогатого мальчика на садовой скамейке, как раз обращённой к воротам. Так что, входя, Вильдэрин сразу же наткнулся взглядом на Иннидиса. Неудобная встреча уже случилась, и лучше было как-то её сгладить.

— О, Ви, ну наконец-то! — воскликнул Иннидис как можно более беспечно. — Тебя тут все заждались, особенно Мори, — рассмеялся он негромко. — Всё ходил и сетовал, что теперь ему самому приходится счищать птичий помёт со статуй.

Ни на что подобное слуга, конечно, не сетовал, но нужно же было что-то сказать. Тем более что Мори и впрямь спрашивал, когда вернётся его приятель и всё ли с ним ладно.

Сразу после этих слов лицо Ви расслабилось, напряжение из тела ушло, и он ступил вперёд и снова поклонился, но уже с обычной для себя грацией.

— Завтра же освобожу его от этой неприятной обязанности, господин, — откликнулся парень. — И ещё… я хотел сказать… Господин, в тот день я был совсем как безумный и даже не знаю теперь, как…

— Но сейчас тебе уже лучше? — прервал его Иннидис, неосознанно поднимаясь ему навстречу. — Выглядишь ты неплохо.

Выглядел он вообще-то прекрасно. Как и всегда. Даже во время того приступа безумия.

— Да, господин, спасибо. — Он улыбнулся и, кажется, собирался добавить что-то ещё, но передумал.

— Что говорит Хатхиши?

— Что мне нужно хорошо спать и чтобы я в ближайшие несколько дней заваривал себе корень валерианы.

— Так возьми там, в кустах розмарина… да ты и сам знаешь.

Ви помолчал недолгое время, а потом забавно сморщил нос и заговорщицки понизил голос, будто врачевательница притаилась поблизости и могла подслушать.

— С детства не переношу этот вкус. Прямо воротит. До тошноты.

— Вот как? А Хатхиши ты об этом сообщил?

— Разумеется.

— И что она сказала?

— Что я сволочь неблагодарная, — развёл он руками, и Иннидис понимающе усмехнулся, чем вызвал на губах юноши ответную усмешку. — И что если я не способен потерпеть и не готов её слушать, то должен тогда в ближайшие дни работать так, чтобы к вечеру с ног валиться от усталости и тут же засыпать. Это тоже поможет, сказала она.

— О, Ви, боюсь, здесь не найдётся для тебя столько работы, — с напускным сожалением покачал головой Иннидис, а после сделал вид, будто ему в голову пришла внезапная мысль: — Хотя ты можешь на несколько дней взять на себя все обязанности Хидена и Мори, а парни пускай отдохнут и побездельничают.

Ви изобразил, будто всерьёз размышляет над его предложением, но уже в следующую минуту в притворном ужасе округлил глаза и выдавил:

— Пойду, пожалуй, выкопаю себе немного кошачьего корня, господин.

Он свернул вглубь сада, а Иннидис хохотнул, глядя ему вслед. Юноша с улыбкой оглянулся на него через плечо.

Похоже, эти незамысловатые подшучивания избавили их обоих от той неловкости, которой Иннидис опасался. И будто не было ничего. Будто ничего не менялось, и парень не выплёскивал на него свою злость, не произносил те слова или ничего такого не имел ими в виду… Но в том-то и дело, что те слова всё-таки были сказаны, их было уже не отменить и не забыть, а их смысл — не исказить, слишком уж чётко он был выражен.

«Я тоже хочу… Я видел твои взгляды украдкой, хотя ты моих не замечал», — вот как они прозвучали.

Правда ли Иннидис не замечал его взглядов? Или Ви только так сказал, чтобы в тот момент усложнить ему выбор между правильным и желанным?

Он ещё долю минуты смотрел на потемневшую в сумерках дорожку, по которой ушел Вильдэрин, но, разумеется, не стал дожидаться его возвращения и вскоре поднялся в свои покои, чтобы уже через полчаса спуститься ужинать.

После еды с ним вместе в его комнаты пришла взбудораженная Аннаиса, убеждённая, что нужно заранее продумать, в каком обличье Иннидис предстанет в высшем обществе на этот раз. Через несколько дней у Роввана Саттериса должны были праздновать взросление его дочери, и Иннидиса на праздник тоже позвали, как и говорила Реммиена. Так что теперь племянница сводила его с ума, заставляя примерять разные наряды, украшения и их сочетания, чтобы она определила для него лучший.

Это торжество казалось девочке особенно важным, ведь устраивалось оно в честь её повзрослевшей подруги. И пусть самой Аннаисе не случится на нём побывать, ведь она всё ещё считается ребёнком, зато она была твёрдо намерена сделать так, чтобы её дядя там блистал. Ради этого она готова была мучить его часами и едва ли не каждый вечер, оставшийся до праздника. Он покорно терпел.

— Завтра придётся пропустить нашу с тобой подготовку, — вздохнула девочка, заплетая ему какие-то сложные, едва ли не сложнее чем у Ви, косы. — К сожалению.

Иннидис считал, что вообще-то к счастью, но вслух, разумеется, этого не произнес. Зато спросил, почему и что случилось.

— Раз уж Ви вернулся, то завтра мы будем заниматься вместо того раза. Я с ним уже договорилась. И с Ортонаром.

— И когда ты только успела…

— А, ещё до ужина! — ответила девочка и велела не вертеться, сама при этом продолжая болтать. — Жаль, что мы с Ви не сможем побывать на этом пире и танцевать там. Я для этого торжества, видите ли, слишком мала, а Ви — и не знатный, и не раб. Вот если бы он всё ещё оставался рабом…

— Что ты такое говоришь, Аннаиса?

— А что? В хороших домах столицы вельможи часто приводят с собой на разные праздники своих рабов для утех. Не на церемониальные, конечно, а на те, что для веселья, но всё же. И ты тоже мог бы взять с собой Ви, если б он всё ещё был невольником. То-то бы все позавидовали, что у тебя такой раб!

— Аннаиса…

— Ну что?! Это ведь правда. Я не знаю никого красивее Ви. Ну, кроме царя, само собой, — быстро добавила девочка, вспомнив, что вообще-то она, как и её старшие подруги, должна быть влюблена в Адданэя Кханейри. — Но теперь что об этом говорить! Теперь Ви простолюдин, и на пиршествах ему не место. Разве что если б его наняли танцевать или играть музыку, но это совсем не то… Жаль.

Как ни иронично, а племянница была права. Обычно никто не видел ничего предосудительного в том, чтобы высокородные вельможи приводили с собой одного или нескольких невольников для радостей на приватные пиры. И те сидели в своих тонких бронзовых ошейниках у ног своих хозяев или даже рядом, зачастую участвуя в общих беседах на равных или почти на равных. Но пригласить на пир кого-то из простонародья было совершенно немыслимо! Такого простолюдина вышвырнули бы прочь, либо сами покинули бы празднество, а вельможу, который его пригласил, ещё долго не принимали бы ни в одном хорошем доме. И даже после, будучи прощён, он ещё длительное время ощущал бы на себе последствия собственной дурной славы.

Даже Иннидису, обычно не слишком чётко следовавшему правилам высшего света, никогда не приходило в голову позвать к себе в гости, например, Хатхиши одновременно со своими знатными друзьями или приятелями.

В юности, когда он был так счастлив с Эйнаном и мечтал дать ему свободу, он никогда не задумывался о таких приземлённых вещах, как дальнейшая жизнь с ним в обществе. Казалось, что всё разрешится само собой и наилучшим образом, что все привыкнут и смирятся, стоит только освободить возлюбленного и начать жить с ним и любить открыто.

С тех пор Иннидис, конечно, повзрослел, утратил былую наивность суждений и понял, что в глазах всех они с Эйнаном никогда не стали бы ровней. И либо Иннидис превратился бы в изгоя, либо вынужден был бы вести двойную жизнь: у себя дома они с Эйнаном любили бы друг друга, но в обществе никогда не появлялись бы вместе как равные — только под видом господина и слуги. И как долго они бы это выдержали — неизвестно.

И вот, теперь Ви… Иннидису что, на роду написано влюбляться в своих рабов и прислужников? Что за напасть! Ведь даже если те слова Вильдэрина о якобы не замеченных Иннидисом взглядах были правдой, это только всё усложняло. Кем этот юноша может стать для него? Наложником, которого он будет держать у себя дома и развлекаться с ним, когда есть время и охота, и слугой во все остальные периоды и в глазах всех остальных людей? Иннидис никогда не сможет ни пойти с ним даже на самый маленький и приватный праздник, ни наведаться в гости к друзьям, ни посетить вельможные купальни... И даже отправляясь на прогулку по городу, Ви вынужден будет идти или ехать хотя бы в паре шагов позади Иннидиса.