Иннидис перевёл взгляд на парня: тот стоял напряжённый, чуть склонив голову и прокручивая браслет на руке. Кажется, если кто здесь и чувствовал себя неловко, так это он, не зная, как себя вести. И поделом. Хотя за что именно «поделом» и в чём Ви сейчас виноват, Иннидис не смог бы ответить даже себе, но так уж он ощущал всю эту ситуацию.

Уж не Реммиена ли та госпожа, о любви к которой Ви говорил? Он, правда, утверждал, будто она умерла, но ведь мог и ошибиться точно так же, как ошиблась она, посчитав его мёртвым. Ну либо он попросту солгал.

Хотя тут не сходилось ещё кое-что: Реммиена точно не имела отношения к знатному роду Аррити, к которому, по словам Ви, принадлежала его хозяйка. Имя рода Реммиены было Тирри, и это был небольшой, небогатый и малоизвестный род. Это многие обсуждали и осуждали, когда Милладорин решил жениться на девушке из такой незначительной семьи. И уж точно никто из Тирри не мог позволить себе раба для развлечений.

— Болтать я, конечно, не стану, но кое-какие объяснения предпочёл бы получить, — ответил Иннидис женщине и обратился к Ви: — Ты можешь идти.

Парень поклонился, собираясь выйти, но Реммиена задержала его, схватив за запястье.

— Нет, подожди! — воскликнула она.

Иннидис сдвинул брови и поджал губы, и от неё это не ускользнуло, потому что она улыбнулась виноватой улыбкой и поспешно сказала:

— Я понимаю, как это выглядит со стороны: жена градоначальника бросается обнимать твоего слугу у тебя в мастерской на твоих глазах. И я обещаю, что отвечу на твои вопросы чуть позже. Но сейчас… сейчас я хотела бы попросить, чтобы ты показал мне все те документы, которые связаны с его освобождением. Уверяю, это очень важно!

— У меня этих бумаг уже нет, — с раздражением откликнулся Иннидис и кивнул на Ви. — Он же теперь сам собой владеет, вот у него их и спрашивай.

Реммиена так и сделала.

— Можешь их показать, Вильдэрин?

Парень вопросительно посмотрел на Иннидиса.

— Могу я сходить за ними, господин, и принести сюда?

— Да что за… — негодующе начал Иннидис, затем махнул рукой и окинул его хмурым взглядом. — Иди! И не торопись возвращаться, нам с госпожой Реммиеной, думаю, есть что обсудить.

Ви с поклоном удалился, а женщина с лёгкой усмешкой обратилась к Иннидису:

— На него-то ты за что сердишься? Он ведь ничего не сделал, это всё я.

— Пусть так. В любом случае теперь моя очередь спрашивать, кто он тебе. Бывший любовник?

Реммиена издала мелодичный смешок и опустилась на кушетку, налила себе щербет в чашку.

— Наверное, когда мы рядом, то смотримся великолепно. Как пара прекрасных возлюбленных. — Она снова усмехнулась, а затем сморщила нос. — Но это было бы ужасно! Всё равно что возлечь… не знаю… с родным братом. Нет, Вильдэрин никогда не был мне любовником, но мы знакомы с самого детства, мы росли и взрослели вместе, в одном доме, и он действительно дорог мне.

— Ты ведь с самого начала пришла сюда ради него, не так ли? Не ради своей скульптуры.

— Это так. И я пойму, если теперь ты решишь отказаться от заказа.

— Нет уж, — покачал головой Иннидис. — Лучше ты позволишь мне изваять тебя в полный рост. В том образе, который покажется нам с тобой наиболее удачным.

— И тогда я буду прощена? — улыбнулась Реммиена, делая глоток из своей чашки.

— Возможно.

— Тогда договорились.

Иннидис тоже рухнул на кушетку, налил себе щербет и выпил залпом, а то в горле совсем пересохло.

— Он говорил, что был рабом госпожи из рода Аррити. Но каким образом ты могла оказаться в их доме?

— А я… я была помощницей той госпожи. Тебе ведь известно, что моё собственное семейство никогда не было очень уж знатным, вот меня и отправили служить в дом высокородных вельмож, ещё в раннем детстве. Там мы и познакомились с Вильдэрином. Но после всех несчастий, постигших Аррити, он исчез, и я не знала, куда его отправили. Я искала его, и так меня занесло в Лиас, где я и познакомилась с Милладорином. И я нашла ту шахту, куда Вильдэрина отправили, но мне сказали, что он погиб… что его погребло под отвалом.

— Должно быть, они перепутали… — вздохнул Иннидис. — Видишь ли, ко мне он попал совершенно случайно, мне должны были привезти другого раба, сына моей подруги. Но вместо него привезли Ви… Вильдэрина. Потому что тот, другой, погиб. Как раз под отвалом.

— Хвала богам, что не Вильдэрин!

— Боюсь, Хатхиши бы с тобой не согласилась, — хмуро сказал Иннидис. — Погибший был её сыном. И тем не менее это именно она выходила и вылечила твоего друга.

— Значит, и перед ней я тоже в большом долгу… и мне жаль, что её сын погиб. И всё же я не могу не радоваться, что жив Вильдэрин, пусть даже такой ценой. Когда я услышала, что Ровван помогал тебе с документами на какого-то Ви, а потом до меня дошли слухи, что у тебя появился какой-то красивый не то раб, не то слуга… Я не верила, конечно, что это может быть он, но всё равно должна была убедиться.

— Ты же могла просто спросить меня, а не устраивать всё это.

— И о чём бы я тебя спросила? Я даже не знала, известно ли тебе его настоящее имя. И у меня не было уверенности, что ты скажешь мне правду. Не говоря уже о том, что я почти не сомневалась, что сюда поднимется совершенно незнакомый мне человек. Хотя, конечно, всё равно прикидывала: если вдруг это окажется он, то попробую выкупить его у тебя, забрать к себе. Но раз он уже свободен и несчастным вроде не выглядит, — она пожала узкими прямыми плечами, — то пусть сам решает, уходить или оставаться. А статуя… я действительно не отказалась бы заполучить её, так что… — Она снова пожала плечами и поправила складки платья. — И всё-таки, когда я его увидела, то еле сдержалась, чтобы тут же не броситься с объятиями.

— Вообще-то ты не сдержалась.

— Точно, — усмехнулась Реммиена. — Но, возможно, и ты бы не сдержался, если б дорогой тебе человек, которого ты считал погибшим, вдруг восстал из мёртвых.

Если бы Эйнан оказался жив? Или сестра? Да, Иннидис не сдержался бы, и неважно, кто находился бы при этом вокруг. Так что Реммиена ещё долго терпела, не показывая своих истинных эмоций. Как и сам Ви. Кроме первого мгновения, когда Иннидису показалось, что он видит во взгляде юноши восторженность. Но это, по-видимому, всё-таки была радость, а не восторженность.

Кажется, Ви слишком серьёзно воспринял слова Иннидиса о том, чтобы не торопиться с возвращением, потому что не было его довольно долго. Но наконец снова раздался стук в дверь, и снова юноша с поклоном вошёл в мастерскую. Чуть задержавшись у входа, он затем прошёл внутрь и протянул Реммиене свёрнутые в трубку бумаги, которые женщина тут же развернула. Пробежавшись по ним взглядом, она вскинула глаза на Вильдэрина, затем посмотрела на Иннидиса.

— Но тут о нём почти ничего не сказано, — в растерянности пробормотала она. — В поступном листе почти ничего… Даже полного имени нет.

— Да, мне тоже показалось это странным. Полагаю, основные сведения содержатся в другом документе. Видишь, там, внизу листа, какая-то запись. Я думаю, это ссылка на него, но понятия не имею, где его искать, и пока даже не пытался. К тому же для вольной было достаточно и того что есть.

— В его случае, боюсь, недостаточно, — покачала головой Реммиена. — Если вдруг кто-то решит присмотреться внимательнее, то ни за что не поверит, что неведомый Ви с шахты, указанный в этом поступном листе, и Вильдэрин — один и тот же человек.

— А кто будет присматриваться?

— Мало ли… всякое бывает, — вздохнула Реммиена и протянула бумаги обратно Ви. — Перепиши для меня, пожалуйста, эту запись внизу листа. Я попробую выяснить, есть ли взаимосвязь между ней и твоим настоящим поступным листом. Может быть, получится его отыскать.

— Вон там должны быть обрывки бумаги, — сказал Иннидис, указывая парню на тяжёлый стол у противоположной стены мастерской, заваленный стеками, резцами, молоточками и всякой мелочью. — Там же найдёшь уголь или чернила.

Когда Ви всё сделал и вручил записку Реммиене, она встала с кушетки, посмотрела на него долгим взглядом, выдохнула: