Тау хмыкнула и слегка расслабилась. Зря, так просто отступать он не намерен, дотошность у них семейная черта.

– И все же?

Она переместила талисман прекратившему трепыхаться «лишенцу» на грудь, устало прикрыла глаза и выдохнула.

– Если кто-нибудь проболтается, и Аро вышвырнут из отряда, то из Октарона нам не вернуться.

– Нам? – вторая бровь присоединилась к первой.

– Я теперь тоже в отряде.

Храм вообще понятия не имеет об организационной дисциплине. Набирает, кого попало.

– Ты так веришь в силы этого лишенца? – если все в отряде так думают о магических способностях Аро, то вряд ли стоит выделяться своими в корне противоположными наблюдениями.

– Не суди дракона по клейму, – и без того резкие черты лица девчонки ожесточенно заострились.

Интересно, она осознает, насколько в точку она попала с этим высказываем, конкретно в случае Аро, на которого навесили клеймо «лишенца»? Только вот на вопрос она так и не ответила. Впрочем, допрос с пристрастием придется перенести. На террасу, держа за верхний край кружку с водой, вернулся Раа. Да и Мара зашевелилась. Был бы Рок не храмовым наемником, а Поднебесным клановцем, Мору пришлось бы ему доложить о порченом участнике отряда. А так пусть сам разбирается.

– Хей, да ты прям лекарь, душа моя! – к Раа вернулось самообладание, а вместе с ним и эта раздражающая развязность.

Тау, прекратив сверлить тяжелым взглядом Мора, повернулась к присевшему напротив пустотнику.

– Отнюдь, – отмахнулась она. – Всего лишь беспорядочные знания о наиболее распространенных травах и минералах.

Мара, всхлипнув, распахнула ореховые глаза, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд.

– Что произо-о… искупаться мне в аконите! – взвизгнула она, подлетая к Аро, успешно игнорируя снисходительный взгляд Тау. – Что с ним?

– Припадок, разумеется, – драматично заломив брови, Раа коротко переглянулся с прыснувшей Тау.

Вряд ли эти весельчаки заметили тень, пробежавшую по лицу Мары. Впрочем, уже в следующий миг она смущенно улыбнулась, показывая, что шутку оценила. Аро вдруг закашлялся и сел. Все трое спасателей шарахнулись в стороны от разлетающейся вокруг пены с бледных губ.

– Вурдалака ей в спутники, – непонятно кого приласкал он, сплевывая и хлебнув воды. Отдышавшись, виновато покосился на раздраженно отряхивающуюся Тау. – Опять?

Та ответила ему мрачным взглядом и, развернувшись на каблуках, ушла. Раа помог Аро подняться, приобняв за плечи.

– Пошли, припадочный, тебе нужно выпить, – и, хлопнув его по спине так, что он чуть не пропахал носом гладкую столешницу, увел пошатывающегося Аро приходить в себя.

Мара дернулась было следом, но Мор ухватил ее за руку. Она обиженно поджала губы и остановилась, не оборачиваясь.

– Что на этот раз? Скажешь держаться подальше теперь не только от Раа, но еще и от Аро? Белены поешь! – она капризно сложила руки на груди.

Мор буравил равнодушным взглядом покрасневшие, чуть припухшие подушечки ее пальцев, явно от аконита. И когда успела? Упасите ее предки… и прежде всего от самой себя.

– Вообще-то я хотел узнать, как ты, – тихо заметил он.

Мара шумно выдохнула, скуксившись. Медленно села за стол и исподлобья глянула на близнеца.

– Нормально. Ты знаешь, что произошло? Я и раньше чувствовала всплески энергии, но ни разу они не были столь сильны, чтобы я сознание теряла.

– Я не уверен, – Мор задумчиво уставился на вход в трактир. – Но, кажется, к этому «лишенцу» возвращается магия.

Пометки на полях

Третий глаз – образное обозначение неизвестного по сей день науке органа, отвечающего за чувствительность к энергии магии и пустоты. На самом деле, глазу энергия не доступна. Ее можно учуять, вкусить, услышать или ощутить. Но такие названия, как «второй язык» или «шестой палец» были признаны неблагозвучными.

Трактат Кравани, Великого Древнего «Магия: плоды и корни»

Плодоносная эпоха Аноринор

В круглом ученическом кабинете обители знаний, в столбах закатных лучей витала пыль от рассыхающихся талмудов и свитков. Здесь царили прохлада и шум.

– Чего ты тут забыла, драконья личинка? – высокий для своих малых лет и худой, словно источенная древесными жуками жердь, беловолосый мальчишка скрестил на груди загорелые до черноты руки. – Этот кабинет для старших учеников!

– Не твоего скудного ума дело, ты, драный плешивый кошак! – уперев руки в пухлые бока, перетянутые тканью мантии, делающей ее и впрямь похожей на нечто коконообразное, взвизгнула рыжеволосая мелочь.

Лани неодобрительно покосилась на ругающихся Элли и Синью. Ладно Синьягил, мало того, что мальчишка, так еще и трущобный, ему на роду написано быть хамом, но Эллемья! Как она может так позорить собственный род, выражаясь столь неподобающе для дочери старшего Советника Императора? Была бы Лани из благородных, никогда бы себе такого не позволила.

К сожалению, она была всего лишь сиротой из подземелий Аноринора. Даже Синья, сын обедневших ремесленников, был знатней ее по происхождению. Лани фыркнула, поправила перед собой писчие принадлежности – любимые воронье перо и свиток с подписью обожаемого учителя, и отвернулась к окну. Ничего, она еще заставит всех себя уважать!

С высоты десятиуровневой башни столица Аладара была видна, как на ладони. Широкие улицы, вливающиеся в Имперский тракт. Чинно прохаживающиеся пышно разодетые горожане. Всадники-посыльные, грохотом подкованных лошадиных копыт пугающие крупных шакалов, заходящихся хриплым лаем. Вздымающиеся ввысь стволы исполинских древ, у корней украшенные разноцветными флажками и факелами с алхимическим огнем всех цветов радуги в честь наступающего праздника летнего Солнцеворота. Купол императорского дворца, сверкающий черным стеклом на солнце, и парящие над ним драконы.

Стук распахиваемой двери и знакомая твердая поступь заставили сердце Лани пропустить удар и понестись дальше вскачь с какими-то перебоями.

– Мирного времени, адепты! – вошедший пустотник в пурпурной мантии обвел учеников мягким взглядом карих глаз и тепло улыбнулся.

– Мирного времени, магистр Кравани! – хором со всеми поздоровалась Лани, завороженно наблюдая, как в темных, почти черных волосах магистра запутался солнечный лучик, выбивая на гладких локонах бронзовую искру.

Кравани был тем, кто вытащил ее из Катакомб. Единственным, разглядевшим в грязной оборванке «потенциал великого мага». Она не совсем понимала, что это значит, но звучало весомо. Ей нравилось.

– Магистр Кравани, а Синья меня обижает, называет драконьей личинкой! – руша волшебство момента, подскочила со своего места Элли.

– Вот ведь гадюка подколодная, что, по-мужски, только, между нами, разобраться слабо? – зло сверкнул небесно-синими глазами Синья.

– Ты слепой? Я девушка! – гневно встряхнулась девчонка.

– Зато не глухой! Из тебя такая же девушка, как из змеи дракон! Девушки не ругаются, как портовые грузчики! – на щеках мальца проступил лихорадочный румянец.

– А мужчины не обижают младших! Тогда из тебя такой же мужик, как из кота лигр! – в глазах цвета весенней зелени засверкали слезы, но голос не дрогнул.

– Тебе нужны доказательства, что я мужик? – грозно прищурился Синья, кидая на глаза белую челку.

– А тебе, что я девушка? – процедила Элли, откидывая рыжую гладкую прядь за спину.

О, Создатель! Лани закатила глаза, пожалев, что индивидуальные уроки с магистрами начинаются лишь с пятнадцати лет. Еще пару лет в этом зверинце она не вынесет.

– Адепт Синьягил, адептка Эллемья! – не выдержал, наконец, магистр, не став дожидаться дальнейших «доказательств». После изученного месяц назад строения человеческого тела окончиться скандал мог форменным непотребством.

Дети фыркнули и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулись друг от друга, тяжко сопя. Магистр суеверно сотворил охранный символ.