Наконец Конрад отрывает взгляд от Арвида и переводит его на девицу в бирюзовом платье, сидящую в кресле у стола. Та замерла, уронив на колени книгу, и во все глаза таращится на вошедших. Вернее, пока лишь на Арвида — остальных она еще не заметила. Это еще одно свойство, которое всегда восхищало Конрада в его мастере: умение заслонить собой все и всех, не делая как будто ничего нарочитого и не обладая ни выдающимся ростом, ни особенно могучим телосложением. Сам Конрад и выше, и шире в плечах, но его видят первым, только если Арвид того захочет. Сейчас — не захотел.

— К-кто вы?! — выдавливает из себя наконец девчонка. На ее щеках проступают красные пятна, которые не скрыть никаким белилам, и Конрад слышит, как Марк жадно втягивает воздух, ловя запах ее страха; пока что слабый, но это скоро изменится.

— Я? — с легкой усмешкой переспрашивает Арвид. — Я знаком с Александером. Вот, решил зайти в гости.

Он делает медленный, текучий шаг к ней и оскаливается, проводя языком по клыкам. Девчонка взвизгивает — не то испуганно, не то удивленно, и вжимается в спинку кресла.

— Он… Он не говорил мне… И его нет дома… — лепечет она.

— Так потому-то мы и здесь, — широко ухмыляется Марк, вступая в комнату. Он нередко влезает без команды, но мастера это скорее забавляет. Иначе давно поставил бы выскочку на место.

Вот теперь девица замечает всех гостей, и лицо ее вмиг становится белым, а запах страха — сильным и несомненным.

— Что вам нужно? — пронзительно выкрикивает она, вскакивая с кресла и затравленно озираясь. — Чего вы хотите?!

— Поиграть, — мягко, почти ласково отвечает Арвид, приближаясь еще на шаг. — Сможешь выбраться из этой комнаты — останешься жива. Если нет… — он чуть пожимает плечом и выразительно щелкает зубами. — Начнем.

Следующим шагом он оказывается почти вплотную к жертве. Она сдавленно вскрикивает и проворно перебегает за стол. Поразительно быстро — для человека, разумеется, не для стрига. Отделив себя какой-никакой преградой от Арвида, она на мгновение расслабляется, но лишь затем, чтобы, подняв глаза, столкнуться взглядом с обманчиво медленно подступающим Конрадом. Ему ничего не стоило бы менее чем за секунду догнать и схватить ее, но план Арвида не в этом. Он пришел мстить за своего птенца. Они все пришли мстить.

Тогда, около десяти лет назад, когда в польском приграничье им повстречался ничем на первый взгляд не примечательный горожанин Криштоф Эльбе и Арвид проявил к нему необъяснимый, как казалось Конраду, интерес и пожелал обратить его, — о, тогда Конрад впервые по-настоящему понял, что такое ревность. Он не мог взять в толк, зачем мастеру понадобилась эта никчемность. Пожалуй, он был близок к тому, чтобы уничтожить этого человека, пока он еще человек. Его приводила в бешенство сама мысль о том, что из <i>единственного</i> птенца своего мастера он превратится всего лишь в <i>первого</i>. Что Арвид станет доверять кому-то еще, кроме него, делиться сокровенным не только с ним… Арвиду даже потребовалось применить к нему силу, которой обладает мастер над своим птенцом, чего не случалось уже давно, — для того, чтобы Конрад его выслушал. «Поверь, — сказал тогда Арвид, — я не ставил и не ставлю себе целью создать побольше птенцов и уж точно не стану делать подобное с первым попавшимся. В этом человеке есть сила, Конрад. Глупо упускать такую рыбу, предоставляя ей доживать свой короткий и бессмысленный век или давая возможность другим поймать ее. Но на моем отношении к тебе это никак не скажется».

Спорить было бесполезно, мастер всегда поступал так, как считал нужным сам, возможностей убедиться в этом за предыдущие десять лет у Конрада была уйма. Но смирился с присутствием второго он нескоро, неустанно подчеркивая, демонстрируя, кто здесь старше, кто ближе к мастеру. Арвид почти не вмешивался, лишь раз или два парой метких слов охладив пыл своего первенца; Конрад сам начал успокаиваться спустя несколько месяцев. Криштоф оказался весьма неглуп и уживчив, а главное, не лез на рожон и безоговорочно признавал за Конрадом старшинство и главенство. В их отношениях с мастером действительно мало что изменилось, и в конце концов у Конрада попросту не находилось повода для злости. Со временем все попритерлись друг к другу, потом появился Марк… А теперь Криштофа не стало, и Конрад сам дивился тому, насколько его задела и ранила смерть былого соперника. Настолько, чтобы захотеть даже не убить виновного в случившемся, а ранить в ответ, да поглубже.

Девчонка разевает рот в беззвучном крике, подныривает под руку Конрада и бросается к двери, где ее встречает с распростертыми объятиями Марк.

— Куда же ты, милашка? — широко и насмешливо улыбается он. — Неужели ко мне? А я бы не прочь…

Девица отскакивает с удивительной для женщины в длинном платье прытью к стене и начинает судорожно шарить по ней руками. Ищет шнур звонка. Ну надо же, додумалась…

— Зря тратишь время, Эрика… Тебя же так зовут, я не ошибся? — скучающим голосом замечает Арвид, подступая к ней. Он двигается неторопливо даже по человеческим меркам, но девица — оказывается, ее зовут Эрика, впрочем, это интересует Конрада в последнюю очередь — заходится диким визгом и бросается туда, где ей чудится свободное пространство.

— А-а-а! — от этого верещания звенит в ушах. — Александер!!! Слуги! Кто-нибудь!..

Она вскарабкивается на стол — неуклюже, путаясь в длинной юбке и явно не вполне понимая, чем ей это может помочь, замирает, затравленно озираясь.

— Можешь не надрываться, — бросает Арвид небрежно. — Здесь нет никого… кроме нас.

Легким молниеносным прыжком он оказывается на столе рядом с девчонкой. Та в ужасе шарахается в сторону, подол из плотной материи задевает стоящий рядом кувшин с цветами. Тот падает, заливая водой столешницу и юбку, но этого обезумевшая от ужаса дичь не замечает. Глиняная посудина сминается под ее ногой, а сама Эрика валится со стола прямехонько в руки Конраду. Тот усмехается, не торопясь выпускать буквально свалившуюся на него добычу, слыша сбитое дыхание, бешеный стук сердца, шум крови, чувствуя волнующий запах ее страха. Она бьется в его руках, силясь вырваться, да только куда ей! Конрад поднимает вопросительный взгляд на мастера: можно на этом и закончить, но не рановато ли?

— Отпусти ее, — велит Арвид, и Конрад разжимает руки, подчиняясь, даже отступает на шаг.

Девчонка неловко отползает, выпрямляется, вскрикивает — похоже, подвернула ногу, прыгая по столу. Точно, теперь прихрамывает.

— Тяжеловато так бегать, а, милашка? — участливо спрашивает Марк, бесшумно возникая у нее за спиной.

Девица с визгом бросается прочь от него, падает на кровать, задевая ногой низенький столик рядом. На пол с грохотом и звоном сыплются какие-то склянки с духами и прочей женской дребеденью, под сапогом Конрада с хрустом ломается гребень. Что-то проносится в воздухе и мягко падает на пол у дальней стены.

— Ого, — одобрительно усмехается Арвид, — наша мышка решила поохотиться на кошек? Забавно.

Эрика сдавленно всхлипывает, хватает вышитую подушку и отчаянно бросает в подступающего стрига. Бессмысленно, конечно, этот снаряд оказывается на полу рядом с предыдущим — такой же подушкой.

С очередным оглушительным воплем девчонка спрыгивает с кровати, явно стремясь к обманчиво не загороженной двери. Вопль переходит в какое-то жалобное мяуканье, когда подвернутая ранее нога подламывается под хозяйкой. Та судорожно вцепляется в спинку стоящего рядом стула, но не удерживается на ногах и валится на колени, вместе с тем опрокидывая стул.

— Это теряет всякий смысл, — качает головой Арвид, разглядывая злосчастный предмет мебели, почти перегородивший выход из комнаты. — И ведь ты сама захлопнула эту ловушку, Эрика.

Она уже не пытается подняться или как-то сопротивляться, когда Арвид подхватывает ее, как котенка, и несет к кровати. Конрад чует усилившийся запах крови и замечает алую каплю, вытекшую из прокушенной губы их жертвы. Ее лицо мокро от слез, но он не ощущает к ней ни капли жалости. Он уже давно не испытывает подобных чувств к смертным.