- Как все просто. И получается?

- А и получается. В большинстве случаев толчок в нужную сторону происходит. Но какой ценой?! За прибыток, который ничегосерьезно не решает в жизни того человека, теряется здоровье его или, еще обиднее, родных. Тюрьма, бандиты и прочие несчастья. Был один грустный японец, отец которого выиграл в лотерею несколько миллионов долларов. С родственниками разругался, ногу в аварии потерял.

- Значит, не его путь, - отпиваю я чай.

- Но хотел же подправить? И подправил. Это я про тебя сейчас. Если незаконным способом вмешаться, станет только хуже. Да, задачу решишь. Но цена тебе покажется настолько высокой, что лучше бы оставалось все, как есть.

- Понимаю. И боюсь. И другого способа пока не вижу.

Я не спешу с дальнейшим вскрытием амулета. Нужно освоить то, что уже получено. Тренируюсь на прохожих или пассажирах трамвая. Время смерти навскидку видно с точностью в полгода. Если отслеживать более глубоко путь и условия, то с точностью в месяц. Если нужно точнее, то надо задавать дополнительные вопросы и иметь время для сеанса. Что-то отталкивает от такой практики.

Берусь за наброски. Образ энергии места у озера я зацепила. Смогу передать. Для этого нужны материалы. Магазин «Художник» живет бедно. Холст там бывает редко. Мне повезло. Забрала пять метров остатков. Потом пошла за бананами. Их продают дорого, но зато спелые. На сотню выйдет один большой и вкусный красавец. Теперь без бананов, но с добычей: на задворках овощного магазина обнаружились бруски от большого ящика. Пока тащила, курточка запачкалась и бок отдавила. Дальше дело привычное.

Сколачиваю подрамник. Натягиваю холст. Проклеиваю три раза пищевым желатином, который продается в том же овощном. Два раза грунтую.

А вот теперь можно писать. Использую темперу. Ее немного осталось в запасах. В магазине нет. Покупные масляные краски не дают такого эффекта. Надо самой растирать. Я не любитель масляной живописи. Потому что нужные свойства картины трудно получить.

Три дня работаю не спеша. В сплетения веток закладываются начертания и фигуры, в сеть мха вплетаются нездешние письмена. Я еще не закончила, но уже чувствуется ток силы того места, что делает притягательным изображение.

- Удачно получилось, - за плечом стоит Вера Абрамовна.

- Угу, на свежий взгляд. Да еще такие эмоции подкрепили память, - отвечаю неразборчиво, потому что в зубах кисточка.

- Продавать понесешь?

- Отдам старому знакомому. Ему надо для поддержки. Если предложит чего, так не откажусь. Нам на лето обновки нужны. И без денег ездить невозможно. А придется.

- По законам жанра надо бы сжечь даже наброски, - задумчиво произносит Наставница, - но если человек свой и обещала, то отдай.

На следующее утро я набираю номер.

- Машенька, как я рад тебя слышать, - Иван Иванович умеет быть искренним.

- Сергей Георгиевич, правильно?

- Да, теперь так.

- У меня для вас кое-что есть. Вы в банке?

- Нет, но скоро буду. Приезжай непременно прямо сейчас. Я позвоню, и тебя встретят.

- Отлично. Скоро буду.

Картина обернута газетами и упакована. В городе склизкая грязь и остатки снега во дворах, но на центральных улицах уже сухой асфальт. Иду через парк к банку. «Я к Романову». Плотный чисто выбритый мужчина в костюме провожает меня в кабинет.

За большим столом в кресле утопает Иван Иванович, бывший разведчик и сотрудник КГБ.

- Ну вот я и дождался волшебную картину, показывай.

- Сейчас, только рамы нет, - я срываю газеты, - вот.

Разведчик поставил холст на диван и уселся в кресло. Я рядом с ним на стуле. Минут через пять он заговорил:

- Интересное ощущение. Чем больше смотришь, тем больше хочется. Вроде ничего особенного. Если сравнивать с Левитаном, - поправился он с улыбкой, - но затягивает так, что внутри верчение. Втянуть бы в себя и выпить все до дна.

- Втягивайте. Там дна нет. Это для вас, как и обещала. Чтоб на работе жизнь веселей была.

- Ты талант еще и в живописи. Надо же. Спасибо. Как ветки интересно легли, - он подошел и уставился на печать Доступа в левом верхнем углу, - а что это за место?

- Да так, по старым наброскам написала. Лесное озерко проглядывает.

- Понимаю. Левитан тоже компиляции делал. Что ж, мне очень понравилось. Сейчас чай будем пить. Уважь старика, не отказывайся.

Я не отказываюсь. Через минуту входит девушка с подносом. Белая глаженая блузка, короткая черная юбка, красный лак ногтей контрастируют с моим длинным свитером в оленях, джинсами и кроссовками. На стол сгружаются чашки, заварочный чайник, тарелка с печеньем, мармеладом, шоколадка, порезанный лимон на блюдце и пиала с медом.

- Ирочка, для этого шедевра необходимо подобрать раму. Займись. Вечером нужно повесить у меня в кабинете, - распорядился он вытянувшейся по стойке смирно девушке, - Машенька, попробуйте мед. Мне доставляют его с лесной пасеки. Как в древности, в колодах делается.

- Очень вкусно, - не стесняюсь я, - давно ли встречали Дмитрия Семеновича?

- Ой, давно. Созваниваемся, бывает.

- И я давно никого не видала. Как его здоровье?

- Держится молодцом. Заведует реабилитационным центром. Думает открывать свой собственный. Ты наверное, про Олега хочешь спросить? - вдруг смотрит он мне прямо в глаза.

- Хочу, - не стала врать я, - жизнь разбросала, но интерес остался. Как к соседям по даче.

- Олег женился. Работает в закрытом НИИ. Собирается в Америку по приглашению. Думаю, там и останется. Жена беременна. Подгадают переезд под роды.

- А кто она?

- О, такая фифа! Дочь одного заместителя министра, но перспективного, - он смотрит, как змей искуситель, - Машенька, послушай совета старика, выкинь его из своей жизни. Он не стоит тебя вместе со своими фифами, Америками, секретными темами и связями. Поверь, лучше быть простой, но со стерженьком. Во время всеобщего хаоса это твое главное преимущество.

- Спасибо, но я давно уже выкинула. Общие с вами знакомые, вот и вспомнила.

- Иных и вспоминать не стоит. Деньги и власть меняют людей так, как психические болезни не могут. Только мудрые люди могут сопротивляться.

- У вас получается?

- Я всегда помню, что только лишь распоряжаюсь тем, что мне доверено. А мне доверяли очень многое, включая жизни. Я лишь присматриваю. Как только я решу, что это лично мое, так и конец. Не жизни, а мне, как человеку.

- Говорят, что комитетчики все сейчас крышуют серьезные фирмы и проекты.

- Не крышуют, а приглядывают за порядком. Если деятельность такой фирмы ключевая для государства, то куда деваться? Надо контролировать. Но ты слухи не собирай. Разные люди служат и в милиции, и в нашей конторе. Кто-то и соблазняется.

- А Ренат Равильевич не соблазнился?

- Пока исправно служит. Как раз курирует фармацевтическую сферу. Если вдруг увидишь его фамилию среди руководителей какой-нибудь корпорации, не заблуждайся. Но дел с ним иметь не рекомендую.

- Это уже понятно, - я вспомнила свою историю с поимкой шпиона.

- Не осуждай. В азарте работы, как и охоты, всякое бывает. Увлекается, способен на нестандартные ходы, чем и ценен. Идейный товарищ. Но тебе лучше без него.

- Думаю, идеология теперь одна на всех. Деньги.

- Так как твоя картина работает? - сменил Сергей Георгиевич тему.

- А сами как чувствуете?

- Будто сижу где-то там среди сосен и пью воздух, сил набираюсь. И приятно так. До мурашек.

- Так и работает, восстанавливает. Про сад камней слышали? Японцы медитируют на них. Посмотришь, и легче, - пытаюсь я уйти от неудобных вопросов, - когда от души, всегда приятно. Надеюсь, вам поможет в работе.

- Тогда от моей души возьми, - он достал конверт из ящика стола, - и не отказывайся. Я очень ценю твое внимание и помощь. Если надумаешь еще что нарисовать, приноси. Устроим выставку.

- Спасибо, - я принимаю пухлый конверт, - не откажусь. Выставку пока не надо, я пишу не для всех.