Внезапно из-за поворота выскочил всадник. Сюань Чан! Его лицо было искажено волнением.
— Брат! — прокричал он, натягивая поводья.
Кляча Сюань Си остановилась. Лис спешился.
— Брат! — голос Сюань Чана уже был за его спиной.
— Сюань Чан?
Сюань Чан спрыгнул с лошади и несколько минут стоял, пытаясь смирить дыхание. Наконец он отдышался и выпрямился.
— Срочно беги! Мать сошла с ума. Она хочет, чтобы я убил тебя, родного брата! Твердит, как помешанная, что тебя надо убить. Уверен, она наймёт убийц и пришлёт их в академию, она помешалась!
Мир перевернулся. Слова брата оглушили ударом колокола. Лис замер, словно громом поражённый. Вот вам и люди! Всегда жди от них сюрприза. Откуда в душе этого пьянчуги честь и совесть? Как он не пропил умение различать добро и зло?
Лис посмотрел на брата. В глазах Сюань Чана плескался искренний страх за него. Сюань Чан был слаб, но, выходит, не способен на подлость?
— Ты уверен? — хрипло спросил Лис, пытаясь переварить услышанное. — Что случилось?
Сюань Чан подбежал к брату и схватил его за плечи.
— Я не знаю! — выпалил он в отчаянии. — Просто беги! Я попытаюсь её остановить, выиграть тебе время. Не спрашивай ни о чём, просто беги и спрячься! Иначе она тебя убьёт! — прошептал он. — Я просто должен был тебя предупредить. Беги как можно дальше!
Лис задумчиво почесал за ухом. Вот это да! Этот человек остановил лису! Отказавшись убить его, он не принял зло в себя, отторг его, собственной волей положив предел распространению зла! Как он сумел сделать это?
Лис присел на старый пень, внимательно рассматривая стоящего перед ним человека. Вокруг него возникло поле силы, невидимое, но ощутимое. Это была сила добра, чистая и неиспорченная, как родниковая вода. «Неужели такое возможно?» — промелькнуло в голове Лиса. Он, повидавший всякое на своём веку, знавший жестокость мира и его бесчисленные пороки, редко встречал что-то подобное. Обычно люди, столкнувшись со злом, либо поддавались ему, становясь его частью, либо боролись с ним, порождая новое зло в ответ. Но этот человек… он просто остановил зло в себе, не оставив чужой злобе ни единого шанса.
Лис медленно приблизился к Сюань Чану, чувствуя необъяснимое влечение к этой чистой энергии. Он коснулся его руки, словно ища подтверждения своим догадкам. Сюань Чан не вздрогнул, но улыбнулся. В этой улыбке Лис впервые увидел надежду. Надежду на то, что мир не безнадежен, что добро всё еще существует и может победить зло.
Лис улыбнулся и сделал то, чего вообще не собирался делать с членами семьи Сюань.
— Забудь о вине и игре, — приказал он.
Он обнял Сюань Чана и влил в него небесную силу духа.
…Сюань Циньяо расслышал и понял слова сына. По сути, Сюань Си обвинял его наложницу Циньин в том, что она пыталась убить его самого и приказала Лунцао сбросить его с Чёрного уступа. Но Лунцао ошибся и сбросил с уступа Сюань Ли.
Сюань Циньяо задумался. Могло ли это быть?
Ну, в решительности Циньин не откажешь. То, что она хотела посадить на место главы семьи своего отпрыска — тоже понятно. И она за его спиной пыталась убить Сюань Си? Лунцао уже был казнен — спросить было не у кого. Но Сюань Ли, когда пришел в себя, назвал покушавшегося на него Лунцао. Лунцао был из младшей, вассальной ветви рода, он много лет жил в их доме и был управляющим. Если вдуматься, ему не было никакого смысла убивать ни Сюань Си, ни Сюань Ли. Ему вообще на Чёрном уступе делать было нечего. Раз он пошёл туда, значит, получил приказ.
Приказать ему могли только его мать, старуха Инь, он сам и его старшая наложница Циньин…
Тяжёлые думы обрушились на Сюань Циньяо. Получалось, что он был окружен плетущими интриги негодяями? Наложница, стремящаяся к власти для своего сына? Иначе зачем Циньин убивать Сюань Си? Или она действительно видела в Сюань Си угрозу для будущего своего сына? А что, если это был лишь неудачный способ подставить его самого, чтобы потом обвинить в смерти наследника?
Сюань Циньяо поднялся с кресла. Ему необходимо было разобраться в этом хитросплетении лжи и предательства. Первым делом он поговорит с матерью, старой слепой Инь. Затем, возможно, стоит вызвать Циньин и потребовать объяснений. Но сможет ли он ей поверить после всего услышанного?
Ответы на эти вопросы могли навсегда изменить судьбу его семьи.
Сюань Циньяо почувствовал, как в груди поднимается волна гнева и разочарования. Его мир, казавшийся упорядоченным и понятным, рушился под тяжестью подозрений. Он всегда считал Циньин верной и преданной, хотя и признавал её амбиции в отношении сына. Но убийство? Нет, это казалось невозможным.
И все же, слова Сюань Си не давали ему покоя.
Он подошёл к окну и устремил взгляд на ухоженный сад, утопающий в лучах заходящего солнца. Красота вокруг диссонировала с хаосом, воцарившимся в душе. Ему нужно было сохранять спокойствие и рассудительность. Преждевременные обвинения могли привести к необратимым последствиям.
Решив начать с самого начала, Сюань Циньяо направился в покои старухи Инь. Он застал мать со служанкой, читавшей госпоже древние свитки, её лицо было спокойным и умиротворенным. Услышав шаги сына, она приветливо улыбнулась, но Сюань Циньяо не мог отделаться от мысли, что мать знает куда больше, чем обычно говорит. И ведь именно она первая заговорила о девятихвостой лисе в доме.
Он спросил прямо, без обиняков. Пусть ответит, если ей нечего скрывать.
— Матушка, Сюань Си перед отъездом обвинил госпожу Циньин, что она подослала Лунцао убить его…
Старуха вздохнула.
— Я думала об этом. Разумеется, кто-то послал его туда. Но ты же не думаешь, что это сделала я? Ты, как я полагаю, тоже не посылал Лунцао. Кто же его послал, кроме Циньин? Это она. Но там произошло что-то непонятное, и под скалой оказался Сюань Ли, её собственный сынок. Будем логичны: для неё это был страшный удар. Она потеряла ставленника на место главы рода. Она злопамятна и безжалостна, и узнав, что Лунцао ошибся, казнила его и всю его семью. Но она считала, что во всем виноваты не её дурные амбиции, а Сюань Си. И она не успокоится, пока не уничтожит его.
Циньяо мрачно кивнул. Он понимал, что от его решений теперь зависит судьба семьи. Он должен был быть сильным и мудрым, чтобы не совершить ошибку, о которой будет жалеть.
— И что теперь делать?
— Если промедлишь, эта лиса погубит твой дом. Она уже подгрызла ножки твоего стула и продолжит грызть их, покуда он не упадёт и не задавит её.
Циньяо решился. Приказ привести к нему госпожу Циньин прозвучал сухо и отрывисто. Когда она появилась, он резко поднялся.
— Так это ты послала Лунцао убить Сюань Си?
Госпожа Циньин побледнела. Она не понимала, откуда муж мог узнать об этом, и растерялась.
— Я… я не посылала…
— Тогда как Лунцао оказался у Чёрного уступа?
— Я не знаю…
— Взять её! — приказал он страже. — Забить палками до смерти.
Стражники дома переглянулись. В их глазах читалось сомнение, но приказ есть приказ. Никто не осмелился его оспорить. Госпожа Циньин завизжала.
Циньяо отвернулся, не желая видеть свершения того, что он сам приказал. Ему казалось, что с каждым ударом, обрушивающегося на спину Циньин, от него отрывается кусок души. Но лиса слишком обнаглела, и только так он мог спасти семью.
После казни наложницы Циньяо долго не мог прийти в себя. Он сидел в своих покоях, погруженный в мрачные раздумья. Перед глазами стояло бледное лицо Циньин, её молящий взгляд. Он знал, что поступил правильно, что иначе было нельзя, но от этого ему не становилось легче. Боль грызла его изнутри, разъедая душу, словно кислота. Но Циньяо понимал, что должен собраться с силами и продолжить свой путь.
Он поднялся, выпрямил спину и твердым шагом направился к выходу. В его глазах больше не было сомнений и страха. Только стальная решимость и непоколебимая воля. Он был готов к любым испытаниям, которые уготовила ему судьба.
