— Сюй что, решил, что убийства — это всего лишь досадное недоразумение в Гоцзысюэ? Наверное, он рассчитывает, что зрители, увлечённые игрой актёров, забудут, как видели задушенную красавицу, распростертую под ширмой, два трупа в павильоне словесников и утопленника в Небесном озере?

Обе девицы повернулись к нему.

— А ты разве не слышал? Ещё пару часов назад авторитетная следственная комиссия академиков Ханьлинь установила, что виновником всех убийств был Му Чжанкэ.

Цзиньчан закусил губу и помрачнел. Он сам просил Чжао Гуйчжэня сделать это, чтобы убийца счёл себя в безопасности. Или комиссия сама пришла к такому выводу? Впрочем, это было неважно.

Видя его угрюмый вид и потемневшие глаза, Ши подошла к нему.

— Разумеется, никто в это не верит…

Цзиньчан глубоко вздохнул.

— Я могу быть с вами откровенен?

Лисинь хмыкнула.

— А ты что, до сих пор нам поминутно врал?

— Нет, но я хочу задать несколько вопросов и получить предельно честные ответы.

Девицы переглянулись и кивнули.

— Ши Цзинлэ, ты сказала при первой встрече, что у тебя нет подруг. Лисинь — тебе не подруга?

Девицы снова переглянулись.

— Лисинь была моей подругой, пока мой брат не посватался к ней. Она отказала ему, и отец запретил мне видеться с ней. Лисинь тоже по недоразумению обиделась на меня, думая, что я хотела этого брака. Но мы давно нашли возможность всё обсудить, и пришли к пониманию. Но тут выбрали первых красавиц, и в их число попала я, но не попала Лисинь. Но мы снова объяснились, Лисинь знает, как все произошло.

Цзиньчан кивнул.

— Именно это меня интересует. Красавицы. Лисинь, Ши, узнав Чжэнь Чанлэ, Сюань Янцин и Лю Лэвэнь, что вы подумали о каждой из них?

— А что тут думать? — удивилась Лисинь. — Мы их прекрасно знали, ведь год учились вместе и жили в одном дворе. И родство их знали, и связи при дворе. Я, понятное дело, расстроена была, однако, что толку об этом думать-то было?

— И, тем не менее, вспомним Лю Лэвэнь, первую жертву убийцы. Кто из вас помнит, как она, племянница фаворита императора, появилась здесь, с кем общалась, какой была? Кем восхищалась? Что любила? Когда впервые познакомилась с Исинем? Лисинь?

— Припомнить эту серую мышку, волею судеб заброшенную в обитель знаний — академию? Она не блистала умом и эрудицией, затмевая профессоров, но скромно пряталась в тени. Но её всегда тянуло к самым влиятельным и выдающимися личностями. Ей был свойственен большой снобизм, она любила хвалиться предпочтением педагогов и вниманием аристократов, которого, правда, было мало, пока её не провозгласили красавицей. Когда же состоялось её судьбоносное знакомство с самим Исинем? Точно, что не при лунном свете, под аккомпанемент соловьиных трелей. Но насколько я помню, она мечтала играть на сцене и постоянно сидела на его репетициях…

Заговорила Ши.

— Ее прибытие сюда я не запомнила. Когда мне сказали, что в академию поступила Лю Лэвэнь, племянница влиятельного вельможи, мне пришлось долго запоминать её лицо. Ее кругом общения стали самые разные люди: от студентов, увлеченных каллиграфией, до амбициозных аристократов, видевших в ней возможность приблизиться ко двору. Лэвэнь восхищалась поэтами и учеными. Любила шелковые платья нежных оттенков, прогулки по саду в лунную ночь и терпкий вкус чая с жасмином. Умела играть на гуцуне и цине, но очень слабо. С Исинем они столкнулись в библиотеке, пытаясь достать с верхней полки редкий свиток. Я полагаю, она нарочито ждала его там. Но на сцену он её не взял. Он сам был никудышным актером, но хорошую игру от плохой отличал.

— Как я понял, Лю Лэвэнь не встречалась с Ченем? А с кем встречалась? Вы видели её с кем-то?

Девицы снова переглянулись.

— Она вслух восхищалась генералом Су Юлинем и губернатором округа Шэнь Мао Линьюнем. Проводила много времени в Сиреневой Беседке. Обожала стихи, и была очень горда тем, что её туда приняли. Там она восхищалась стихами Му Цао, Бао Сю и Линь Чжэна. Ну и конечно, была без ума от профессора Линя и называла его гением.

— Наши музыканты? А мог быть у неё роман с кем-то из них?

Ши покачала головой.

— Му Цао и Линь Чжэн женаты, Бао Сю холост и не пропускает ни одной юбки, но он помолвлен с девицей из семьи Ван и никуда не денется от этого брака. И все об этом прекрасно знают. Линь Цзинсун староват для неё… Принца Ли Цзунцзяня она тоже обожала, говорила, что его стихи прекрасны.

Цзиньчан кивнул и повернулся к Лисинь.

— Мао Вэй как-то сказал, что Лю, после того, как была выбрана красавицей, совсем зазналась: с его сестрой Лисинь она раньше дружила, а потом нос от неё воротить начала. Было ли это?

Мао Лисинь поморщилась.

— Не совсем, хоть со стороны, может быть, так и выглядело. Просто по приезде её поселили рядом со мной, и директор попросил меня присмотреть за ней и всё ей показать. Но она… Она сирота была и племянница большого царедворца. С одной стороны, она была крайне наивна, рядом с ней не было матери, чтобы обучить её разумному поведению, с другой — она была крайне высокомерна. Она могла с легкостью поверить льстивым речам коварного поклонника или принять предложение завистника, плетущего интриги.

Однако положение дяди взрастило в ней и чувство избранности. Она пренебрежительно относилась к простолюдинам, считая их недалекими и недостойными ее внимания. Со многими здесь Лю держалась свысока, не утруждая себя проявлением элементарной вежливости. И это делало Лю объектом постоянных сплетен и насмешек в академии. Одни жалели ее, видя в ней простодушную дурочку, другие ненавидели за надменность и спесь. Сама же Лю, казалось, не замечала ни того, ни другого, продолжая жить в своём собственном, искажённом мире, где она была талантлива, красива, желанна… Когда же её провозгласили первой красавицей, её наивность превратилась в опасную самоуверенность, а надменность — в броню, защищающую от чужих взглядов и суждений…

То, что она начала воротить от меня нос — и верно, и неверно. Я сама тяготилась ею, с ней не о чем было говорить, и когда она перестала общаться со мной, я почувствовала только облегчение.

Цзиньчан уточнил.

— То есть, её легко было обмануть?

— Да, легче лёгкого.

Цзиньчан задумался. Если погибшая Лю Лэвэнь была столь глупа, кто же мог совратить её в академии? Неужели кто-то использовал её наивность в своих коварных планах? Он вспомнил её лицо — довольно милое, немного рассеянное. Лю Лэвэнь, словно мотылек, угодивший в паутину, стала жертвой политических игр или низменных страстей? Но кому нужна студентка, не очень красивая и глупая, но имеющая защиту в лице дяди, фаворита императора? Игра, на практичный взгляд Цзиньчана, просто не стоила свеч. И Чжао Гуйчжэнь прямо сказал, что это не месть соперника, желавшего подорвать его влияние при дворе. Значит, оставалась только одна версия, самая тёмная и пугающая — любовная интрига, обернувшаяся трагедией.

Академия, обычно тихая и умиротворенная, давно превратилась для Цзиньчана в кипящий котел подозрений. Каждый шорох, каждый взгляд казались исполненным зловещего смысла. Преподаватели и студенты — все были вовлечены в этот зловещий спектакль, где роль жертвы досталась юной наивной Лю Лэвэнь. И только истинный виновник, скрываясь в тени, потирал руки, наслаждаясь плодами своей гнусной победы. Раскроется ли правда когда-нибудь, или имя насильника и убийцы навеки останется погребенным под слоем лжи и интриг?

От мрачных мыслей его отвлёк вопрос Ши.

— Ты будешь участвовать в спектакле, Золотая Цикада?

— Кто это придумал?

— Когда комиссия признала, что во всем виноват Му Чжанкэ, Сюй Хэйцзи возликовал. И директор настоял на праздничном спектакле. «Именно сейчас, — провозгласил он, — когда тьма сгущается, нам нужен свет мудрости великого Кун-цзы!»

— Кстати, а с Му Чжанкэ Лю Лэвэнь была близка?

— Вовсе нет, они почти не сталкивались, тот с ристалища днями не выходит, в стихах, как и ты, ничего не смыслил. Сколько не вспоминаю, не могу припомнить, чтобы они где-то сталкивались.