Маленькая слабость противника — маленькое преимущество у тебя.

Солнце висело в зените, когда Ван Шанси вышел на тренировочную площадку. Окончательно протрезвев, он решил внимательнее присмотреться к тому, что ему досталось. Он начал разминку, его тело казалось потоком грации и силы, каждое движение — безупречным танцем смерти. Потом Ван приказал Юаню Байфу нападать на него.

Тот повиновался. Ван Шанси наблюдал. Юань, словно горный ручей, стремительный и неудержимый, обрушил на него град ударов. Его меч, казалось, танцевал в воздухе, оставляя за собой призрачные следы, при этом паренек буквально порхал, используя любую опору — от каменного столба до ограды ворот, и предсказать амплитуду его странных, рваных, сумасшедших движений Ван Шанси не мог, хотя тратил на них всё своё внимание. «А ведь и вправду Бяньфу, Летучая Мышь, — дошло до Шанси, — это движения нетопыря под луной! Путь его меча — это путь безумной Летучей мыши, непредсказуемой и убийственной».

А вот Фэн Цзиньчэн отличался грацией воды, обтекающей препятствия, но дробящей камни, при этом юнец обнаруживал любопытное свойство: временами он просто исчезал из виду, умудряясь слиться с деревом или кустами самшита. Его непредсказуемость была колдовством кладбищенского ёгуя, лживыми превращеньями ночных призраков. И ещё: оказалось, мальчишка одинаково хорошо владел левой и правой руками, что создавало проблемы для незнакомого противника.

Странные всё же ребята! Ван Шанси задумался. Когда они взяли в руки мечи, сталь запела иначе. Их движения, казалось, отрицали законы бытия, их удары были подобны порывам ветра, непредсказуемым и смертоносным. Их искусство меча было не знало правил боя, а было виртуозной импровизацией, симфонией, превосходящей любую партитуру.

А потом случился странный казус. Ван Шанси заставил учеников сражаться друг с другом: хотел посмотреть их возможности со стороны. Но ничего не вышло! Цзиньчан послушно ринулся на Бяньфу, тот мгновенно парировал удар…И обоих тут же отнесло друг от друга на три чжана! Оказавшись на краях боевого ристалища, оба удивленно переглянулись.

— Это что, тот самый меч силы из подземелья? — изумился Цзиньчан.

Бяньфу покачал головой.

— Вовсе нет, тот в спальне, а это мой старый клинок, что подарил отец мне на пятнадцатилетие…

Цзиньчан подошёл ближе.

— Ну да, тот самый. А с чего тогда меня отбросило?

— А меня с чего? Давай ещё раз. Я нападаю.

— Давай.

Но стоило мечам скреститься, соперников снова раскидало по краям боевой площадки. Ван Шанси поинтересовался.

— А вы раньше когда-нибудь дрались друг с другом?

Оба покачали головой

— Нет, не приходилось. С чего нам драться?

— А вы можете прикоснуться друг к другу?

— Конечно, в подземелье Бяньфу у меня на плечах сидел, — в доказательство своих слов Цзиньчан положил руку на плечо Юаня. Ничего не произошло.

— Странно…

Ван Шанси вновь вспомнил тот момент на экзаменах, когда Сюй Хэйцзи в сердцах велел Гэ Чжэню выставить этих ребят. Они тогда, не глядя друг на друга, в считанные секунды сломали его. И то же самое произошло сегодня утром. Но почему они не могут драться друг с другом, но так легко свалили Гэ Чжэня? Ван мрачно скривился. Вообще-то, что скрывать, в его глазах Гэ Чжэнь был ничтожеством: гора мышц и полное отсутствие боевых талантов. Его удары как взрыв вулкана: хаотичные и разрушительные, но лишенные тонкости и контроля. «Как можно научить летать камень? — ворчал Ван, наблюдая за Гэ. — Он как булыжник, годный разве что стены подпирать, но не творить боевое искусство…»

Новые же ученики удивили учителя. Ван Шанси запомнились слова его дружка Цзян Цзуна о том, что учеников можно выставить на турнир Золотого Дракона. До него было ещё два месяца. Но стоило ли? Турнир Золотого Дракона выявлял сильнейшего. Арена напоминала поле брани, доспехи сияли на мускулистых телах, а зрители, как стая голодных грифов, жаждали крови и триумфов сильнейших. Мастера клинка выходили один за другим, их движения были отточенными гранями совершенства, помноженными на ярость. Каждый выкладывал на алтарь победы свою душу и жизнь. Клинки, словно молнии в грозовом небе, рассекали воздух, оставляя за собой лишь призрачный след надежды…

И сколькие полегли там?

Могут ли Фэн Цзиньчэн и Юань Байфу победить на турнире? Шанси задумался. Раньше он внимательно следил за претендентами на победу, ревниво сравнивал своих учеников с другими, но последние годы почти ничем не интересовался. Впрочем, на прошлом турнире он был. Там блеснули двое — Ли Сумин и Нянь Мо. Ли показывал технику «подчинения тигра», а Нянь — «пути воина», однако ничего выдающегося Шанси не увидел. Просто сильные, тренированные ребята.

Юань Байфу и Фэн Цзиньчэн знали общие принципы боевых искусств, но каждый имел свой необычный стиль и свою манеру боя, а это много значило. Базовые навыки — это прекрасно, но они всем известны.

Надо разузнать, кого выставят на этом турнире Лао Гуан и Мин Цай — его всегдашние соперники, подумал Ван, и тогда определиться.

— Вы часто выходили на ристалище? — спросил он Фэн Цзиньчэна и Юаня Байфу.

Оба покачали головами.

— Нет, учитель, никогда.

Отсутствие боевого опыта — это и хорошо, и дурно. Хорошо потому, что у воинов не будет печальных воспоминаний о прошлых потерях и боевых ранах. Не будет и большого страха перед сражением. А плохо потому, что неопытного и не привыкшего к ристалищу воина проще выкинуть за пределы площадки.

— Кроме меча, ты ничем не владеешь, Бяньфу? — Шанси и сам не заметил, как начал, называя учеников, употреблять прозвища.

— Я умею управляться любым оружием дао, имеющим изогнутое лезвие с односторонней заточкой. Знаю нож, саблю, и алебарду-пудао, меч яодао и шуаншоудай. Но владею и мечом цзянь.

Шанси кивнул. Меч-дао — полководец ста видов оружия, приемы владения — разрубание, срубание, преграждение, укол и разрезание — что проще техник копья, их легче изучать и ими легче овладевать. Одиночный меч обычно держится одной рукой, а другая рука движется согласованно с мечом. При этом свободная рука добавляет силы руке с мечом. Сложность, согласованность и красота движений полностью зависят от действий пустой руки. А вот при действиях двумя мечами движения рук согласуются с движениями ног. В методах действий парными мечами очень много вращений, обматываний, опутываний. Если шаги будут неловкими, мечи трудно будет согласовать друг с другом. Когда профессионал смотрит на технику двух мечей, первым делом обращает внимание на точность перемещений. Мечом-дао надо драться яростно и свирепо. Он тяжелее других видов короткого оружия, потому в схватке им надо делать большие разрубания и жестко блокировать.

— А дадао ты владешь?

Дадао, «большой меч», был тяжёлым длинным клинком против кавалерии. Большой вес оружия не позволял работать только руками: в работу обязательно включается всё тело, корпус и ноги.

— Он тяжеловат для меня, учитель, — виновато обронил Бяньфу, точно извиняясь. — Отец подарил мне меч-цзянь, им я и пользуюсь.

Цзянь, прямой меч с двусторонней заточкой давно стал ритуальным предметом, символизируя благородство у военных и элегантность. Появилась даже мода на танцы с мечом. В искусстве обращения с ним сформировались две манеры. Первая, когда меч движется росчерками и извивами неописуемой красоты. Так тренировались аристократы-конфуцианцы и гражданские чиновники. Ван Шанси считал, что это уже не искусство боя, а искусство танца. Вторая манера — перемещения живые, приёмы изменчивые, движения резкие, это — реально-прикладное искусство обращения с мечом. Но меч-цзянь — легкий, короткий, утонченный, слабый, им трудно противостоять в лоб более толстому оружию. Лишь избегая атак, ловко используя методы действий корпусом, переходя от приема к приему и можно достичь победы.

— А ты, Цзиньчан, владеешь чем-то, кроме меча-цзянь и дао?