Мартин, не дождавшись ответа, позвонил в штурманскую рубку.

– Что вы думаете об этом курсе, Хендерсон? – спросил он.

– Мне это не нравится, сэр, – ответил офицер. – По отношению к Солнцу наша тангенциальная скорость составляет всего один и три десятых сантиметра в секунду, в то время как наша радиальная скорость по направлению к нему составляет почти пятьдесят три тысячи метров в секунду. В течение нескольких дней нам не будет угрожать никакой реальной опасности, но следует иметь в виду, что у нас нет тангенциальной скорости.

– Видите, Стоун, в настоящее время нам ничего не угрожает, – заметил Мартин, – и я уверен, что Дос-Тев пришлет нам дополнительные инструкции задолго до того, как наше положение станет критическим.

– А я нет, – проворчал ученый-пессимист. – В любом случае, другие флоты могут находиться в худшем положении, чем мы. Я бы посоветовал для проверки связаться с ними.

– Почему бы и нет? – Мартин позвонил офицеру связи, и вскоре:

«Командиры всех космических флотов Союзных планет Солнечной системы, внимание!» – это сообщение было отправлено в космос на полной мощности могучего передатчика флагмана. «Руководитель полета Мартин из земного контингента вызывает всех командиров. У нас есть основания подозревать, что предоставленный нам курс является ложным. Мы советуем вам внимательно проверить свои курсы и возвратиться к своим базам, если вы обнаружите…

На середине фразы четкое, точно выверенное произношение радиста превратилось в отвратительное, слюнявое, бессмысленное бормотание. Мартин в изумлении уставился на экран. Офицер связи бессильно откинулся на спинку кресла, словно каждая его косточка превратилась в резину. Его язык безвольно свисал между отвисшими челюстями, глаза выпучились, конечности бесцельно дергались. Каждый человек, видимый на экране, был поражен подобным образом – весь персонал связи находился в таком же плачевном состоянии полной беспомощности. Но Фердинанду Стоуну смотреть было некогда. Внезапно возникшая ярко светящаяся дымка принялась яростно вгрызаться в его сферический защитный экран, и он мгновенно бросился к своим приборам.

– Я не могу сказать, что ожидал такого развития событий, но я понимаю, что они делают, и я не удивлен, – холодно сказал Стоун. - Они открыли диапазон частот человеческих мыслей и транслируют на него такие помехи, что ни один человек, не защищенный от них, не может мыслить разумно. Я расширил зону работы моего экрана, чтобы охватить весь корабль. Я надеюсь, что в течение нескольких минут они не обнаружат, что мы неуязвимы, и я не думаю, что они смогут это сделать, поскольку я настроил экран таким образом, что теперь он поглощает, а не отражает. Прикажите капитану, как только люди придут в себя, подготовить корабль к самому напряженному сценарию боевых действий, по полной программе. Затем я хочу внести несколько предложений.

– Что же с вами произошло?

Офицер связи, всё ещё находящийся в полубессознательном состоянии, уже начал частично воспринимать окружающий мир.

– Что-то ударило меня и разорвало мой мозг на части – я не мог думать – ничего не мог сделать – мой разум был изжеван курчавыми булавочными колесами…

По всему огромному космическому кораблю люди ещё бредили какое-то время, но, как только причина была устранена, их выздоровление было быстрым и полным. Мартин объяснил все капитану, тот отдал приказы, и вскоре на флагмане было приведено в боевую готовность все самое страшное оружие, как оборонительное, так и наступательное.

– Доктор Стоун, знающий об автоматонах больше, чем любой другой человек, расскажет нам, что делать дальше, – объяснил руководитель полета.

– Первое, что нужно сделать, – это найти их, – решительно заявил временный командующий. – Они захватили по крайней мере одно из наших судов, вероятно, одно из ближайших к нам, чтобы быть ближе к центру строя. Радиорубка, выведите трейсеры на волну ноль-ноль два-семь-один… – и он продолжил давать точные и высокотехничные инструкции по настройке детекторов.

– Мы нашли их, сэр, – последовал вскоре долгожданный доклад. – Один корабль, «Дрезден», координаты 42–79–63.

– Значит, дело плохо – очень плохо, – принялся вслух размышлять Стоун. – Мы не можем расширить защитную зону, чтобы охватить полем еще один корабль, не зацепив им «Дрезден» и тем самым выдав себя. Мы не можем застать их врасплох – они готовы ко всему. К тому же, расстояние довольно большое.

Корабли флота располагались на расстоянии тысячи миль друг от друга, находясь в открытом строю в полной готовности к набору скорости.

– Торпеды будут отброшены его метеоритными отражателями. Капитан, остается только одно – приблизиться и атаковать всем, что у вас есть.

– Но люди на его борту! – запротестовал Мартин.

– Давным-давно мертвы, – отрезал эксперт. – Вероятно, они уже несколько дней представляют из себя просто живые трупы. Убедитесь сами, если хотите; сейчас это не повредит. Радио, вызовите столько номеров «Дрездена», сколько сможете. И, кроме того, что такое экипаж одного корабля по сравнению с сотнями тысяч человек экипажа всего остального флота? В любом случае, мы не сможем испепелить его одним выстрелом – у них такой же уровень интеллекта и такое же вооружение, как у нас, и они наверняка перебьют экипаж при первом же выстреле, если они этого еще не сделали. Боюсь, спастись от Солнца будет непросто, даже если нам помогут другие корабли…

Он прервался, когда операторам удалось на короткое время установить связь с номерами на борту «Дрездена». Один проблеск, затем визиолучи были грубо блокированы, но этого проблеска было достаточно. Их корабль-близнец был полностью укомплектован автоматонами; в каждом его отсеке люди, явно мертвые, лежали там, где их застигла смерть. Капитан испуганно выругался, затем проорал приказы, и флагман, яростно полыхая проекторами, рванулся к «Дрездену», чтобы вступить в схватку.

– Вы что-то говорили о помощи, – предположил Мартин. – Может, вам всё-таки удастся освободить несколько других кораблей?

– Придется или мы поджаримся. Это будет битва на истощение – мы не сможем в одиночку сокрушить их экраны до того, как у них не иссякнет энергия. И мы упадём на Солнце задолго до этого. Я вижу только один возможный выход. Нам придется соорудить нейтрализующий генератор для каждой спасательной шлюпки из тех, что находятся на нашем корабле, и посылать их по одной, чтобы освобождать корабли. Одиннадцать шлюпок – итого нас будет двенадцать – в любом случае больше кораблей всё равно не смогут атаковать одновременно. Этот способ займет много времени, и, конечно, не всё может пройти гладко, но, насколько я понимаю, это единственное, что можно сделать. Дайте мне десять хороших радиотехников и несколько механиков, и мы приступим к делу.

Пока техники разбегались с поручениями, Стоун давал последние указания:

– Атакуйте любым оружием, которое только сможете использовать. Попытайтесь разрушить их метеоритные щиты, чтобы вы могли использовать снаряды и торпеды. Сжигайте каждый грамм топлива, который могут использовать ваши генераторы. Не пытайтесь экономить его. Чем больше вы сожжете, тем больше им придется сжечь, и тем быстрее мы дозаправим вас с других судов, если сможем уйти.

Затем, пока Стоун и его технические эксперты трудились над генераторами экранов, способных защитить еще одиннадцать гигантских кораблей от разрушающего сознание излучения автоматонов, а компьютеры поминутно рассчитывали точное продвижение флота к пылающему светилу нашей Солнечной системы, флагманский корабль «Вашингтон», яростно паля из главной носовой батареи, сближался с мятежным «Дрезденом». Сближался до тех пор, пока защитные экраны двух судов не столкнулись и не прогнулись. Тогда капитан Малкольм по-настоящему показал себя. Этот седовласый капитан 1 ранга пребывал в растерянности – он действительно мало что знал о волновой природе мышления и еще меньше о заумной математике, от которой Фердинанд Стоун получал такое удовольствие, но кое-что он изучил досконально. Он знал свой корабль, знал все его виды оружия и все его капризы, знал до последнего вольта и до последнего ампера его гигантскую способность излучать и поглощать. Он мог вести сражение на своём корабле – и как он сражался на нём!