– Я намерен направить корабль к Третьей планете и сесть там. Сама идея высадки на луну, лишенную воздуха и воды, совершенно нелепа.

– И все же, если позволите, я спрошу, почему вы хотите посетить Третью планету?

– Потому что я не собираюсь возвращаться в ужасную камеру пыток Зоя Керы. Послушайте, Гатола, вы не хуже меня знаете, что, если мы приземлимся на этой луне, мне, несомненно, придется вернуться с вами на Радак, чтобы сообщить о результатах конференции. С другой стороны, мы знаем, что на Третьей планете много воздуха и воды. Ее климат гораздо более благоприятен для существ, подобных нам, чем климат на Радаке. Почему бы вам не проявить благоразумие, Гатола? Почему бы вам не согласиться отправиться вместе со мной на Третью планету?

– А как же военная конференция на Луне? – спросил Гатола.

– Очевидно, в этой конференции чувствуется что-то странное. У меня нет ни малейшей уверенности в честности человека, подписывающегося как «Великий». Если его инициатива законна, то почему он созвал конференцию на пустынном, лишенном воздуха и воды спутнике, где никто не может жить, не испытывая невыразимого дискомфорта и страданий? Почему он не выбрал более приятное место для встречи – например, саму Третью планету?

– Возможно, Третья планета находится в руках врага, против которого должны выступить другие планеты, – предположил Гатола.

– Чушь собачья! – усмехнулся Ходар. – В любом случае, я отказываюсь высаживаться на эту луну.

– О, отказываетесь, так значит?

Гатола говорил тихо, но в его голосе звучала угроза, напоминавшая холодный блеск выхваченного из ножен меча.

– Отойдите от пульта управления, неблагодарный предатель!

Ходар на мгновение заколебался, но когда Гатола схватил его за загривок и поднял с кресла управления с такой легкостью, с какой поднял бы щенка, он не попытался сопротивляться, а лишь зарычал от бессильной ярости.

Все еще рыча, как разъяренный зверь, которым он в сущности и был, Ходар проковылял из рубки управления. Зная, что в других частях корабля он не сможет нанести никакого ущерба, Гатола дал ему удалиться. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выровнять курс флайера, найти место посадки и снизить скорость полета аппарата, готовясь к снижению. В цилиндр была вложена превосходная карта спутника, на которой было четко указано нужное место. Он без труда узнал огромный кратер по его изображению на карте, вблизи центра особенно яркой области, представляющей собой почти идеальный квадрат и ограниченной с севера великолепной горной грядой.

С непревзойденным мастерством Гатола направлял космический корабль, пока тот не завис над кратером. Он так точно отрегулировал скорость, что аппарат двигался синхронно со спутником, свободно летящем в космосе.

Гатола знал, что нашел нужное место, потому что даже невооруженным глазом он смог различить в пространстве внутри кратера три или четыре объекта удивительной формы, которые могли быть только космическими кораблями.

Он был так поглощен напряженной работой по управлению своим аппаратом, что совсем забыл о Ходаре, пока не услышал негромкое покашливание и не повернулся к своему помощнику, присевшему рядом с ним. В руке он держал кубок с белой жидкостью.

– Вот, мой друг, – сказал старик, протягивая ему чашку. – Вы долгое время работали без еды и питья. Примите этот глоток восстановленного молока. Это поможет вам набраться сил перед посадкой корабля на спутник.

– Спасибо, Джек, – улыбнулся Гатола. – Я рад, что вы решили остаться моим другом. С вашей стороны было очень любезно принести мне этот напиток. Я действительно голоден и хочу пить.

Затем он взял кубок и осушил его до последней капли.

Некоторое время Ходар наблюдал за ним с выражением лукавого торжества в зеленых глазах.

– Почему вы так смотрите на меня, Джек? – спросил его Гатола.

– Просто так, без всякой причины, – солгал Ходар. – Как вы себя чувствуете, друг мой? Вы начинаете бледнеть. У вас что-нибудь болит?

– Раз уж вы заговорили об этом, я действительно чувствую себя довольно странно, – простонал Гатола. – У меня ужасные спазмы в желудке. Полагаю, волнение от того, что мы добрались до места назначения, вызвало у меня приступ несварения желудка на нервной почве.

– Эта боль вызвана не несварением желудка, – прорычал Ходар.

– Что вы знаете об этом? – внезапно в голове Гатолы промелькнула ужасная мысль. – Конечно, Джек… Конечно, вы не стали бы… То молоко, что вы мне только что дали… Оно было…

– Да, – хитро ухмыльнулся Ходар. – Молоко, только что выпитое вами, было отравлено. Вам конец, Факс Гатола.

Застонав от боли, Гатола прохрипел:

– Почему вы так поступил со мной, Джек? Разве вы не знаете, что именно я спас вас от пыток и смерти?

– Какое это имеет значение? Я все равно ненавижу вас.

– Но почему вы ненавидите меня? Неужели вы не понимаете…

– Я ненавижу вас, потому что вы помешали мне. За короткое время вы успели помешать мне. За короткое время вы достигли того, чего я, работая всю свою жизнь, так и не достиг. Вы попытались помешать мне сбежать на Третью планету. Но вы больше не сможете мне помешать, Факс Гатола. Через несколько мгновений вы будете мертвы. Тогда я отправлюсь на этом корабле на Третью планету и сделаю с ним все, что захочу. Я бы давно убил вас, если бы не нуждался в вашей помощи, чтобы добраться на космическом корабле с Радака сюда. Оставшаяся часть пути сравнительно короткая. Я легко справлюсь с ней в одиночку.

Лицо Гатолы исказилось от боли, и он спросил:

– Я не могу поверить этому, Джек Ходар. Что за яд вы подмешали в молоко?

– Конид. Я тайком пронес его на борт, спрятав в ноздре. Аптекарь, у которого я его раздобыл, сказал, что нескольких крупинок будет достаточно, чтобы убить вас мгновенно. Я дал вам целую ложку.

– Вы сказали, что это был конид?

– Да. И его было более чем достаточно, чтобы он сделал свою работу.

– И вы положили конид в кубок с молоком?

– Именно это я и сделал. Если вам нужно сделать какие-то приготовления перед смертью, вам лучше совершить их побыстрее.

Ответом Гатолы был громкий и искренний смех.

– Над чем вы смеётесь? – удивился Ходар. – Неужели перспектива внезапной, мучительной смерти так вас забавляет?

– Нет. Меня так забавляете вы, Ходар.

– Что вы имеете в виду?

– Вот что. Вы отличный космический навигатор, Ходар, но никудышный химик. Есть только одно надежное противоядие от конида. Вы знаете, что это такое? Это молоко, дурак, МОЛОКО!

– Значит, вы не собираетесь умирать?

– Конечно, нет. Естественно, меня затошнило от этого яда, но я не собираюсь умирать, потому что, когда вы дали мне этот яд, вы были достаточно предусмотрительны, чтобы дать мне вместе с ним и противоядие.

Просс Мере-Мер жил в неприступной крепости, и для него не имело значения, что другие трудились и умирали, чтобы обеспечивать его величие и роскошь. Просс Мере-Мер был высоким и красивым нарлонцем с восьмого спутника Эрна, того самого спутника, что распространил свою деспотическую власть не только на остальные восемь спутников (благодаря завоеваниям его грозных отца и деда), но и на часть самого Священного Эрна, долгое время считавшегося обителью Эло Хавы.

Просс Мере-Мер являлся нарлонцем гигантских пропорций. Три его гибких щупальца были украшены полосами драгоценных металлов. А длинная гибкая круглая тиба, заканчивающаяся двумя ступнями, была покрыта кусками гибкого лирума. Холодный взгляд среднего щупальца скользил то в одну, то в другую сторону, пока Просс Мере-Мер выражал всем своим видом недовольство существующим положением вещей. Два других щупальца приникли своими похожими на присоски ртами к металлическим трубкам, по которым из далекого Рано поступала энергия для утренней трапезы.

– Что это, Ра-Кума? – спросил он своего главного советника, добившегося у него аудиенции. – Что за новости ты собрался мне поведать о Бар-Зи?