Генераторы защитных экранов были заранее настроены на нейтрализацию, насколько это было возможно, наиболее опасных частот Старого Солнца, и, если бы не эти мощные щиты, все экипажи флота давно бы погибли. Теперь даже этих сверхмощные средства защиты не справлялись. Охладители работали с максимальной перегрузкой, и матросы, как можно плотнее прижимаясь к теневым бортам своих судов, пользовались такой дополнительной защитой, как свинцовые щиты и им подобное, что можно было смастерить из любого подручного материала. Но и без того душный воздух становился все жарче и жарче, глаза начинали болеть и гореть, кожа покрывалась волдырями и трескалась под сокрушительным воздействием сил, которым не могли противостоять все защитные системы. Но, наконец, раздался долгожданный звонок:

– Пилоты и вахтенные офицеры всех кораблей, внимание! – произнес главный вычислитель в микрофон запекшимися и почерневшими губами. – Сейчас мы находимся в точке максимального приближения. Ускорение свободного падения здесь составляет двадцать четыре с половиной метра в секунду в квадрате. Поскольку наше ускорение составляет двадцать девять и четыре десятых, мы начинаем удаляться от Солнца с ускорением четыре и девять десятых. До дальнейших указаний держите курсоры прямо в центре Солнца, в плоскости эклиптики.

Солнце теперь не было похоже на дневную сферу, с которой мы, живущие на зеленой поверхности Земли, знакомы. Это был гигантский шар бурлящего пламени, охватывающий угол почти в тридцать пять градусов, закрывая целую четвертую часть поля зрения. Были отчетливо видны солнечные пятна – сочетания неописуемо сильных циклонических штормов и вулканических извержений в газообразно-жидкой среде обжигающего, заставляющего слезиться глаза свечения. И повсюду, временами угрожая даже дотянуться до отчаянно сопротивляющихся космических кораблей, виднелись солнечные протуберанцы – дьявольские копья неистового разрушения, с диким отчаянием устремляющиеся в пустынные просторы космоса.

С глазами, скрытыми за практически непрозрачными очками из свинцового стекла, с головой и телом, облачённым в многослойный костюм, каждый слой которого был обильно покрыт густой свинцовой краской, Стоун изучал бушующего небесного монстра с самой близкой точки зрения, какой когда-либо достигал человек – и оставался в живых. Даже он, несмотря на всю свою защищенность, мог лишь мельком заглянуть туда; и, хотя он был выдающимся физиком и в своём роде астрономом, это зрелище повергло его в глубокий трепет.

Дважды флот облетел этот внушительный объект. Затем температура воздуха снова стала приемлемой, смертоносное излучение исчезло, изнурительное ускорение снизилось до восхитительных полутора G, и огромный флот вновь обрёл строй. Автоматоны и Солнце нанесли ему тяжелый урон, но промежутки были заполнены, люди переведены, чтобы компенсировать потери в личном составе, и был проложен курс к далекой Земле.

Однако едва огромная фаланга боевых кораблей выровнялась, как с флангового разведчика поступил сигнал: «Объект в космосе, координаты 79–42–85» – и один из дальних обзорных лучей флагмана устремился к указанной точке.

– Что за ослепительное голубое сияние!

На экране появился маленький космический флайер странной конструкции, который, каким бы крошечным он ни был, с огромной скоростью несся прямо на приведенный в боевую готовность Великий Флот Земли.

Постепенно краски раннего рассвета осветили атмосферные слои, и стройные башни имперской Тризубии ожили. Над крышами и башнями парили воздушные шары фиолетовых кланов, похожие на мерцающие пузыри, летавшие низко над погруженным в сон городом. Сбившись в стаи, они оседали на огромном пространстве, расчищенном сразу за городской чертой. Их плотные тела образовали широкое кольцо вокруг трех блестящих цилиндров из глассита, лежавших бок о бок на мягком белом дерне. И внутри этого круга сомкнувшихся тел, выстроенных в строгие ряды перед открытыми иллюминаторами трех кораблей, ждали фиолетовые сферы – подношение Тризубии космосу.

И вот с широкой террасы Храма Трезубца, золотисто мерцая в сгущающихся сумерках, поднялся огромный шар. Его ткань представляла собой редкое и бесценное покрытие страшных газовых растений, а корзина была сплетена из переливающихся нитей глассита. Неподвижные, с глазами-стебельками, спокойно обращенными к нетерпеливой толпе, пять сфер сгрудились в этой царственной корзине. Когда она легко опустилась рядом с гигантскими кораблями, волна восторга окрасила толпу зрителей. Снова и снова они закатывали безумные овации, пока алая фигура Транды, императора Тризубии и Нептуна, не выступила вперед на твердо ступающих трубках и не окрасила ауру в серебристый оттенок, повелевающий замолчать.

– Нептунианцы, – просиял он, – вы слышали сообщение, доставленное с Луны Бар Стипой и принцессой Тиной. Пришельцы с другой звезды угрожают безопасности нашей планеты и всех других планет Солнечной системы. Нас призвали присоединиться к народам этих планет в попытке защитить наш и их миры, пока еще есть время!

– Они дали нам священный металл Трезубца – достаточно, чтобы обеспечить три могучих корабля мощью его молний. Сама Тризубия предложила тех, кто будет управлять ими – три центурии фиолетовых, самых доблестных воинов Нептуна. Первой центурией буду командовать я сам; вторую центурию возглавит ваш принц Бар Стипа, а третью – Дубар, капитан имперской гвардии. И чтобы мантия священного Трезубца могла защищать вас до моего возвращения с вестью о победе, я оставляю вам Барад Тору, брата моего отца и глашатая Трезубца!

Когда розовая фигура Торы проплыла рядом с фигурой императора, волна за волной из переполненных сфер Тризубии полились радостные возгласы. Затем, когда Транда развернулся и заскользил на гибких трубках к отверстию в борте головного корабля, этот прилив ярких красок померк. За ним двигались стройные ряды первой центурии Тризубии, а за ними – другие центурии, возглавляемые фиолетово-красным Дубаром и ещё двумя, Стипой и Тиной, королевской четой Тризубии.

Последняя сфера скрылась из виду. Огромные гласситовые отверстия медленно закрылись. Затем с корабля, которым командовал Транда, в низко висящие атмосферные слои устремился расширяющийся столб яркого белого света. В ответ сферы Тризубии фиолетовой рекой потекли к своим шарам. Вскоре воздух наполнился покачивающимися сферами. Затем в треске багровых молний три корабля, как один, выскочили из своих колыбелей и исчезли в клубящихся парах атмосферных слоев. Ветер подхватил хрупкие шары и закружил их над грибковыми джунглями. Затем все стихло, и только вязко колышущиеся слои атмосферы показывали, где исчез в космосе военный флот окутанного облаками Нептуна.

Стипа и Тина, любовно переплетя трубки, стояли перед экраном управления своего гигантского корабля, вглядываясь в звездное величие бесконечности. Аура Тины окрасилась в дразнящий изумрудный цвет, когда ее глаза-стебельки обратились к невозмутимой фигуре ее супруга.

– Почему ты хотел лететь без меня? – окрасилась она. – Теперь, когда ты увидел женщин Земли и Сатурна, я тебе надоела?

Фиолетовый цвет Стипы стал еще темнее.

– Война – не место для женщин! – возразил он. – Будь ты кем угодно, кроме сестры Транды и принцессы Тридентии, ты бы осталась дома, там, где тебе самое место. Вместо этого ты здесь, чтобы досаждать мне, в то время как я должен посвятить все свои мысли управлению кораблем. А теперь уходи!

Мягко вздохнув, она прижалась своей гладкой кожей к его, лаская изгибы его трубок своими нежными присосками. Стебельки его глаз медленно изогнулись, пока не встретились с ее глазами, и его сердитый фиолетовый цвет смягчился и смешался с ее нежно-лиловым.

– Ты такой же хороший пилот, как я или Транда, – признал он, – но всем нам грозит опасность. Ты должна оставаться в защищенных частях корабля, когда мы будем сражаться. Помни – ты должна думать не только о себе, но и о наших детях.