– Гамма-излучение. Об этом легко догадаться, и ответ заключается в том, что его невозможно контролировать из-за его собственной мощи. Его испускают разрушающиеся атомы. Главная трудность при разработке атомного двигателя заключалась в том, чтобы предотвратить его появление. Оно неуправляемо.

– Да, оно не поддается контролю, – улыбнулся Меа-Куин. – Дюйм свинца остановит большую часть излучения, если его интенсивность не слишком велика, и тогда оно станет безвредным. Наши восьмидюймовые металлические стенки остановят лишь излучение малой интенсивности. Итак, вот долгожданное оружие, использующее гамма-излучение.

Меа-Куин протянул Дос-Теву небольшую штуковину, напоминавшую крупный фрукт, около шести дюймов в диаметре, со сморщенными, слегка изъязвленными боками, увенчанный конической шляпкой. Кончик конической шляпки был закруглен и мог свободно поворачиваться, на него была нанесена белая линия, а на примыкающей поверхности самого конуса был ряд тонких белых линий.

– Но его же невозможно контролировать, – улыбнулся Меа-Куин. – Решение этой проблемы настолько примитивно, что на протяжении ста лет тысячи Ученых и Воинов упускали его из виду. Нужно использовать гамма-излучение в качестве бомбы.

Дос-Тев расхохотался.

– Айхуу… Меа-Куин, наши разумы слишком инертны. Они отягощены своим рационализмом. Но сможет ли ваша бомба создать необходимую интенсивность?

Меа-Куин кивнул.

– Она заполнена радиоактивным веществом известного вам типа – топливо 239–34–L с атомной энергией равной 34,9. Но я его контролирую с помощью системы Тур Лао, – лицо старика сморщилось в улыбке, глаза лукаво заблестели.

Дос-Тев снова посадил корабль рядом с куполом. Он немного помолчал, и по его худощавому лицу медленно расползлась широкая улыбка.

– В отчете комиссии говорилось, что система управления Тур Лао была небезопасна, поскольку, хотя и обеспечивала высокую эффективность и быстрое высвобождение энергии, имела критическую точку, достижение которой означало высвобождение энергии исключительно в виде гамма-излучения. – Дос-Тев снова рассмеялся. – И ошибки прошлых дней становятся успешным оружием дня сегодняшнего!

– Айхуу, у нас есть новое оружие, – вздохнул Меа-Куин. – Но у нас нет оружия, сколь-нибудь эффективного против нашего самого опасного врага, врага, который уже здесь. Более того, я чувствую, что наиболее опасен сейчас именно этот враг, поскольку он уже овладел многими науками и должен понимать, что многие из его самых мощных видов оружия неэффективны из-за его удаленности от нас. Он не сможет долго оставаться в укрытии, он должен объявиться, и когда он все-таки объявится, айхуу, я боюсь…

Высоко над маковками газовых деревьев Джунглей Смерти парил обвисший корпус огромного воздушного шара, его низко подвешенная корзина медленно покачивалась среди округлых громад газовых растений, притаившихся внизу в гробовой, зыбкой тишине. Воздушный шар медленно опускался, его резиноподобная ткань провисла мириадами морщин, как поверхность повреждённого газового растения. Внутри корзины к краю тревожно прижимался маленький, идеально круглый шар фиолетового оттенка, его выступающие глазные стебельки попеременно оглядывали угрожающие джунгли внизу и колеблющийся мешок наверху. Длинные извилистые трубки, похожие на резиновые, всего их было три, начинались у основания пурпурной сферы и заканчивались неуклюжими на вид, но великолепно функционирующими присасывающимися дисками. Теперь они были надежно прикреплены к дну корзины, покрытому блестящим, гладким веществом, напоминавшим своими яркими радужными переливами нездоровых оттенков оболочку ужасных газовых деревьев внизу. Очевидно, его природа была схожей. От верхней части сферы, под глазами-ножками, отходили три трубки поменьше, каждая из которых заканчивалась семью крошечными чашеобразными дисками, также способными к сильному присасыванию.

Стипа, так звали нептунианина, дотянулся до дна корзины, сорвал тяжелое покрытие с переплетения тростниковых стеблей и швырнул его в джунгли. Воздушный шар на мгновение взмыл вверх, а затем снова начал плавно опускаться. Дул сильный, пронизывающий ветер, медленно уносивший воздушный шар все дальше к центру Джунглей Смерти. Его влекла вниз тяжесть единственного предмета в корзине, кроме самого Стипы. Огромного металлического стержня, заканчивающегося угрожающе острым трезубцем. Он был невероятно тяжелым; Стипа едва мог поднять его, прилагая всю мощь своих присасывающих трубок. Но он не бросил ни единого взгляда на массу блестящего металла. Почему он не избавился от него и не обеспечил себе безопасный проход через джунгли? Почему он так рисковал жизнью ради бессмысленного куска металла?

Какой бы ни была причина, по которой Стипа сделал именно так, становилось очевидным, что риск быстро нарастал, превращаясь в реальную опасность. Корзина почти коснулась верхушки огромного газового растения. Взгляд Стипы снова метнулся к газовому баллону наверху. Пусть он продержится еще несколько минут! По корзине на мгновение пробежала дрожь, и она рывками заскользила по шаровидной верхушке газового растения. Как будто тёрлась об резину. Тело Стипы испуганно сморщилось, а затем расправилось, когда корзина освободилась.

Внезапно Стипа рванулся вверх, опираясь только одной из своих нижних присасывающихся трубок на край корзины. Шар поднялся на несколько дюймов, а затем снова опустился. Но Стипа увидел! Сразу за надвигающимися громадами соседних газовых деревьев находилась искомая им огороженная поляна с газонепроницаемым покрытием из глассита.

Быстро закрепившись на мешке воздушного шара и крепко ухватившись за металлический Трезубец, он оборвал веревки, удерживающие корзину. Она рухнула вниз между двумя газовыми растениями, а воздушный шар поднялся, минуя оставшиеся джунгли, пока не завис над гласситом поляны. Внизу, сквозь полупрозрачное гласситовое покрытие, Стипа мог видеть отверстия в земле, ведущие к месту встречи, а над самой поляной плавало множество фиолетовых сфер, похожих на него самого. И его заметили!

Но теперь возникла новая опасность. Обвисший мешок опускался до тех пор, пока опасно торчащие острия Трезубца не коснулись гласситового покрытия. Стипа рванул его вверх на пределе своих возможностей, его тело раздулось от приложенных усилий. Внизу возбужденно заметались фиолетовые сферы, и вскоре из отверстий в земле появились новые.

Внезапно глассит под ним раздался в стороны, образовав отверстие, достаточно большое, чтобы в него мог пройти воздушный шар. Фиолетовые сферы рванулись вверх, и прикрепили свои длинные трубки с присасывающими дисками к воздушному шару, потянув его вниз. Он опустился ниже покрытия, и отверстие закрылось. Когда воздушный шар коснулся земли, десятки сфер бережно подхватили Трезубец и понесли его в безопасное место, где вокруг него вскоре собралась толпа.

Сам Стипа направился к ярко-красному шару, парившему возле самого богато украшенного отверстия в земле, его кожа ликующе раскраснелась.

– У меня получилось! – триумфальное сообщение засияло на оболочке Стипы оранжевой волной. – Транда, великолепнейший из всех, у меня получилось!

Окрашенный в красное Транда одобрительно покачнулся.

– Ты истинный сын Трезубца! – сообщил он переливами цветов. – За сегодняшний поступок я назначаю тебя вторым после себя. Отныне ты будешь зваться Бар Стипа, принц!

Стипа разбух в изумленной радости, а затем сжался от скромности.

– Я не заслуживаю такой чести, великолепнейший из всех, – с трепетом произнес он. – Но, поскольку ты оказываешь мне такое почтение, я приложу все усилия, чтобы не посрамить этот титул. Моя жизнь в твоём распоряжении!

Транда окрасился в цвета одобрения.

– Я вспомню об этом в трудную минуту! Но скажи мне, как тебе удалось заполучить Трезубец?

Стипа во всех красках рассказал о своей смелой миссии.

– Когда я улетал отсюда, великолепнейший из всех, я направил свой воздушный шар высоко в верхние слои атмосферы, планируя таким образом укрыться от Дибула и его приспешников, пока буду пролетать над городом Тризубией. Но я не учел бдительности этого отъявленного предателя, и не успел я достичь центра города, чтобы спуститься там в темноте, как меня окружила целая толпа шаров, стремительно взмывших вверх, чтобы задержать меня и взять в плен. Когда они доставили меня на землю…