– Бар Стипа, – провозгласил он, – ты даровал мне свою жизнь, и я могу распорядиться ею по своему усмотрению. Я прошу тебя посвятить ее выполнению моего задания. Я назначаю тебя представителем Нептуна во Вселенском Совете. Ты отправишься на помощь этому Дос-Теву.

– Это большая честь для меня, – просто ответил Стипа.

– Хорошо, – сказал Транда, – тогда решено. Ты отправишься на корабле с Трезубцем. Но я прошу тебя, береги Трезубец, как свою собственную жизнь.

– Но, – возразил один из советников, – а как же Нептун? Неужели мы лишимся Трезубца, возможно, навсегда?

– Нет, – расцветился Транда. – И вот из каких соображений я исхожу.

Он сделал знак, и несколько охранников удалились, чтобы появиться снова, держа в руках покрытый царапинами цилиндр, содержавший послание с Луны.

– Положите его сюда, – указал Транда, – перед советом, и пусть они изучат его.

Члены совета столпились вокруг него, и на их лицах отразилось благоговение.

– Он из того же металла, что и Трезубец, – воскликнули они.

– Да, – ответил Транда. – Мы можем изготовить новый Трезубец из металла предоставленного нам Дос-Тевом. И теперь вы понимаете, почему я очень хочу послать нашего представителя в Совет. Огромное количество этого металла, следов которого нет на всем Нептуне, поможет построить на нашей планете Утопию, к которой мы так долго стремились. Это будет великой наградой за ту помощь, о которой нас просят.

Совет согласился с доводами Транды, и одобрил кандидатуру Стипы.

– Ты отправишься в путь завтра, – расцветился Транда.

На следующее утро город Тризубия был празднично украшен. Когда утренний свет осветил небесные слои, перед дворцом собрались жители города, явно в ожидании чего-то. И ждать пришлось недолго, потому что, когда стало светлее, их глазам открылась трогательная сцена. Переливаясь самыми радостными красками, Тина, принцесса Тризубии, заняла свое место в газомобиле рядом с императором Трандой для того, чтобы совершить короткую поездку к Храму Трезубца. Радостная толпа с волнением следовала за ними, и, наконец, добралась до здания. И там, прямо перед цилиндром, принёсшим послание с Луны, принцесса Тина сочеталась браком с принцем Стипой.

Время расставания двух влюбленных наступило слишком быстро, и они тяжко вздохнули, когда наступил их последний час вместе.

– Нельзя ли мне отправиться с тобой? – умоляюще спросила Тина, окрасившись в цвета тоски.

– Нет, – расцветился Степа, – это миссия слишком опасна для женщины, к тому же на борту места хватит только для припасов и одного спутника, которого я возьму с собой.

– Кто полетит с тобой? – спросила Тина.

– Дубар, капитан дворцовой стражи.

– Это очень хороший выбор, – расцветилась Тина. – Я рада, что ты выбрал именно его. А сейчас обними меня, ведь мне пора покинуть тебя. Я буду из окна башни наблюдать за кораблём до тех пор, пока он не исчезнет из виду.

Стипа проводил взглядом ее великолепную фигуру, уплывающую от него, а затем решительно отвернулся, чтобы попрощаться с Трандой. Через полчаса он должен был лететь.

– Береги себя, – раскрасил себя цветами напутствия Транда. – Мы с Тиной будем ждать тебя.

– Я вернусь, – пообещала Стипа. – И я привезу с собой столько металла для Трезубца, сколько смогу. Но пора прощаться, мне нужно идти.

– Дубар ждёт тебя на корабле, – сообщил ему Транда. – Ты можешь отправляться, когда пожелаешь. Я буду наблюдать отлёт с башни.

Чтобы желание остаться с Тиной не одолело его, Стипа тут же поспешил на корабль. Стипа поблагодарил охранника на входе, заверившего его, что Дубар уже на борту.

Оказавшись внутри, он задраил люк и занял свое место за пультом управления. Он бросил последний взгляд на город Тризубию, а затем отправил огромный корабль вверх, сквозь слои атмосферы, выше, чем когда-либо поднимался любой нептунианин.

Когда сверкающая мириадами звезд чернота космоса обрушилась на него, он задохнулся от ее красоты.

– Как чудесно, – пробормотал он.

– Разве это не прекрасно?

Стипа краем глаза уловил нежную ауру красок и в изумлении обернулся.

– Тина! – вспыхнул он. – Ты здесь?

Тина скромно покраснела.

– Ты же не думал, что я способна спокойно остаться там, где нет моей жизни и любви? Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой, мой любимый.

– Но, любовь моя, – возразил Стипа, – ты же понимаешь, что теперь наше путешествие невозможно. Запас газа и еды на борту, рассчитан на то, чтобы могли продержаться всё путешествие только я с Дубаром.

Тина снова покраснела.

– Достаточно газа и еды для Дубара, – заметила она. – Он – капитан дворцовой стражи, а когда принцесса приказывает, капитан подчиняется. Дубар остался, а я заняла его место.

Стипа сиял золотом ликования.

– Любовь моя! – расцветился он, сжимая ее в своих объятиях.

И вместе они устремились на конференцию к далекому миру.

Зинло, Торрог Ольбанский, внезапно прекратил свое беспокойное хождение по комнате и отвернулся от огромного круглого окна, мимо которого он прошёл сотни раз в течение этого бесконечного венерианского дня.

– Тело Торта! Корабль из Доравии уже давно должен быть здесь. Если Тандор убил наших посланников и украл корабль, на Венере разразится война, и будет совершенно неважно, что произойдет в остальной Солнечной системе.

Красивые, юношеские черты лица императора потемнели от гнева, а его глаза приобрели стально-голубой оттенок, схожий с цветом изогнутого лезвия скарбо, висевшего у него на боку, когда он сурово посмотрел на седовласого Ворна Вангала, своего личного советника. Старого ученого, однако, не смутила вспышка гнева Торрога. Он откинулся на спинку мягкого, изукрашенного золотом кресла, положил руки ладонями вниз на большой стол из богато украшенного резьбой дерева серали и, прежде чем заговорить, сделал паузу, чтобы погладить свою прямоугольную седую бороду.

– Терпение, Ваше Величество, – наконец произнес он, отводя взгляд от круглого окна Черной башни. – Я только что получил телепатическое сообщение от самого Тандора. Он направляется на конференцию, и хотя вероломный хахо вполне мог воспользоваться нынешней межзвездной обстановкой, чтобы спровоцировать конфликт в то время, когда вы не можете позволить себе нанести ответный удар, я уверен, что ваша тревога не имеет смысла – по крайней мере, в этот раз.

Зинло кивнул. Выражение суровости исчезло с его чисто выбритого молодого лица, и он слегка улыбнулся.

– Обычно ты оказываешься прав, Ворн Вангал. И вполне возможно, что Тандор наконец-то усвоил урок.

Пока он говорил, его сильные пальцы сжимали рукоять длинного изогнутого скарбо, чье смертоносное сверкающее лезвие проложило кровавый путь сквозь венерианскую анархию к трону могущественной империи Ольбы.

– Но, – продолжал Торрог, – похоже, что эти люди-машины ничему не учатся, несмотря на свои искусственные тела и относительное бессмертие, обретаемое ими посредством этих тел. Мы – по крайней мере, некоторые из нас – извлекаем пользу из опыта, но история предательств и интриг Тандора заставляет меня сомневаться, что он когда-нибудь увидит смысл в чем-либо, кроме этого…

Он мрачно улыбнулся, его кулак резко сжался, и цепочки на ножнах скарбо тихо звякнули.

Ворн Вангал кивнул, затем задумчиво окинул взглядом сад с его извилистыми дорожками, лагунами, кишащими водоплавающими птицами, земноводными, рептилиями и млекопитающими, редкой коллекцией древовидных папоротников, саговников, таллофитов и причудливых грибов со всех уголков Венеры; но мысли старика унеслись далеко за пределы извилистых дорожек, раскинувшихся перед ним. Доравия, империя людей-машин, добавила седины его бороде и голове. Искусственные тела, тщательно имитирующие человеческие формы и приводимые в действие электрохимической энергией, дали доравийцам бессмертие. Единственный способ, каким мог умереть доравиец – это по неосторожности подвергнуть себя опасности разрушения, и не успеть обратится в Имперские Лаборатории за запасным телом, которое его душа, или эго, могла бы оживить и таким образом продлить своё венерианское существование. Обладая таким относительным бессмертием, доравийцы должны были достичь сверхчеловеческой мудрости благодаря накоплению опыта; но на самом деле их эго настолько разрослось, что мудрость выродилась в хитрость.