– Так и есть, – заявил Стоун. – Однако, поскольку я знал, что вы сочтете меня лжецом, чудаком или просто сумасшедшим, я готов предоставить вам иные доказательства, помимо моих ничем не подкрепленных слов. Во-первых, вы уже знаете, что многие из них избежали сверхзвуковых волн, потому как некоторые были убиты только тогда, когда их репродукционные мастерские были разрушены; и вы, конечно, должны понимать, что большинство из тех, кто спасся от передач Народного, были слишком умны, чтобы быть пойманными человеческими толпами. Во-вторых, я могу доказать вам с помощью математики, что от любых возможных вибраций спастись их должно было больше, чем было подсчитано. В связи с этим я могу сказать вам, что если бы метод уничтожения, предложенный Народным мог быть на сто процентов эффективным, я бы сам уничтожил их много лет назад; но тогда я верил, и теперь этому есть доказательства, что выжившие после такого нападения, хотя и сравнительно немногочисленные, будут гораздо опаснее для человечества, чем все их прежние полчища. В-третьих, у меня здесь список из трехсот семнадцати воздушных судов; все они были украдены в течение недели после уничтожения заводов автоматонов. Ни один из этих кораблей до сих пор не найден, ни полностью, ни частично. Если я сумасшедший или заблуждаюсь, то кто их украл и с какой целью?

– Триста семнадцать – за неделю? Почему на это не обратили внимания? Я никогда об этом не слышал.

– Потому что они были украдены по отдельности и по всему миру. Ожидая такого поворота событий, я изучил все случаи и составил таблицу.

– Тогда… Боже правый! Возможно, они подслушивают нас прямо сейчас!

– Не беспокойтесь об этом. – спокойно произнес Стоун. – У меня на запястье не часы, а генератор сферического экрана, через который ни один луч роботов не сможет пройти без моего ведома.

– Я верю вам, – простонал Мартин. – Если хотя бы половина из того, что вы говорите, правда, я не могу выразить, как мне жаль, что вам пришлось пробиваться ко мне силой, и как я рад, что вы это сделали. Продолжайте, я весь во внимании.

Затем в течение получаса Стоун говорил без перерыва, а в заключение добавил:

– Теперь вы понимаете, почему я больше не могу действовать в одиночку. Даже если я не могу найти их своим имеющим ограничения аппаратом, я знаю, что они где-то прячутся – ждут и готовятся. Они не осмеливаются предпринимать какие-либо открытые действия, пока наш чрезвычайно мощный флот находится здесь, а за то время, пока он будет отсутствовать, они не смогут сконструировать ничего достаточно мощного, чтобы справиться с ним. Следовательно, они должны организовать все так, чтобы флот не вернулся. Поскольку флоту угрожает опасность, я должен сопровождать его, и вы должны предоставить мне лабораторию на борту флагмана. Я знаю, что все суда идентичны, но я должен быть на борту того же корабля, что и вы, поскольку только вы должны знать, чем я буду заниматься.

– Но что они могут сделать? – запротестовал Мартин. – И если они что-то предпримут, что вы сможете с этим поделать?

– Я не знаю, – признался физик. Спокойная уверенность, с которой он говорил, исчезла. – Это наше самое слабое место. Я изучил этот вопрос со всех возможных точек зрения, и я не знаю ничего из того, что они могли бы сделать, и что сулило бы им успех. Но вы должны помнить, что ни один человек не может по-настоящему понять разум робота. Мы никогда не изучали ни один из их мозгов, поскольку они распадаются в момент прекращения нормального функционирования. Но это так же верно, как то, что мы с вами сидим здесь, мистер Мартин – они что-то предпримут, что-то очень эффективное и чрезвычайно смертоносное. Я понятия не имею, что именно. Это может быть психическое или физическое воздействие, или и то, и другое вместе взятое; возможно, они уже спрятались на каком-нибудь из наших кораблей…

– Невозможно! – воскликнул Мартин. – Да ведь эти корабли проверяются досконально, снова и снова!

– Тем не менее, они могут быть там, – невозмутимо продолжил Стоун. – Я полностью уверен только в одном – если вы разместите лабораторию на борту флагмана и оснастите ее в точном соответствии с моими инструкциями, у вас будет, по крайней мере, один человек, которого ничто из того, что могут сделать роботы, не застанет врасплох. Вы сделаете это?

– Вы меня убедили, правда, практически насильно, – задумчиво нахмурился Мартин. – Однако убедить кого-либо еще может оказаться непросто, особенно если учесть, что вы настаиваете на секретности.

– Не пытайтесь никого убеждать! – воскликнул ученый. – Скажите им, что я создаю коммуникатор, скажите им, что я изобретатель, работающий над новым лучевым проектором, скажите им что угодно, только не правду!

– Хорошо, я думаю, у меня достаточно полномочий, чтобы убедиться, что ваши запросы будут удовлетворены.

И вот так получилось, что, когда огромный флот Земли поднялся в воздух, Фердинанд Стоун находился в своей личной лаборатории на флагманском корабле, окруженный приборами и оборудованием собственной разработки, большая часть которого была подключена к специальным генераторам проводами, достаточно толстыми, чтобы выдержать большую нагрузку.

Земля находилась примерно в тридцати часах лёта от них, Стоун ощутил невесомость, и его подозрения вспыхнули с новой силой. Набрав номер Мартина на панели визиофона, он прохрипел:

– В чем дело? Что за задержка?

– Ничего серьезного, – заверил его руководитель. – Просто ждем новый курс.

– Ничего серьезного, да? – проворчал Стоун. – Я в этом не уверен – я хочу поговорить с вами, и я уверен, что эта каюта – единственное место, где мы будем в безопасности. Вы можете спуститься сюда прямо сейчас?

– Конечно, – согласился Мартин.

– Я никогда не обращал внимания на курс, – выпалил физик, когда его гость вошел в лабораторию. – Какие были указания?

– Взлет ровно в полночь 19 июня, – принялся перечислять Мартин, наблюдая, как Стоун рисует схему в блокноте. – Вертикальный подъём со ускорением в один с половиной G, пока не будет достигнута скорость один километр в секунду, затем вертикальный подъем с постоянной скоростью. В 6:03:29 утра 21 июня курс прямо на звезду Регул с ускорением ровно девятьсот восемьдесят сантиметров в секунду. Держаться этого курса в течение одного часа, сорока двух минут и тридцати пяти секунд; затем лечь в дрейф. Дальнейшие указания будут даны, как только можно будет сверить курсы других флотов.

– Кто-нибудь его просчитал?

– Несомненно, навигаторы просчитали… а что? Это курс, указанный Дос-Тевом, и его нужно придерживаться, поскольку именно он организует оборону всей Солнечной системы, и одна ошибка может разрушить весь план.

– Либо Дос-Тевом, либо автоматоном, заменяющим его, – проворчал, не впечатлившись, Стоун. – Мы примерно подсчитаем всё прямо здесь и посмотрим, куда это нас приведёт.

Взяв логарифмическую линейку и логарифмические таблицы, он принялся за работу, время от времени комментируя:

– Этот первоначальный подъем ничего не значит, кроме того, что он уводит нас достаточно далеко от Земли, чтобы уменьшить силу гравитации, и скрыть от стороннего наблюдателя, что фактический взлет произошел ровно в полночь – поднимаясь, мы сделали ровно один оборот вокруг Земли… Солнце тогда в правом восхождении – назовем это восемью часами… тангенциальная скорость Земли, конечно, двадцать девять целых семьдесят девять сотых километра в секунду, направленная в правом восхождении на два часа. Добавьте к этому тангенциальную составляющую поверхностной скорости Земли… хмм… широта… косинус… тангенс тета… назовем это точкой тридцать семь. Видите? Это время старта дало нам максимально возможную скорость – тридцать целых шестнадцать сотых километра в секунду – вдоль линии правого восхождения на два часа – разумеется, прямо в плоскости эклиптики. Затем направляемся к Регулу – тоже практически на эклиптике, заметьте, и по правому восхождению… назовем это десятью часами. Время – 6155 секунд… время, умноженное на ускорение, дает нам конечную скорость, и, чтобы получить тангенциальную составляющую, мы умножаем ее на косинус шестьдесят, получаем примерно тридцать целых сто пятьдесят девять тысячных километра в секунду. Ровно столько, чтобы нейтрализовать скорость, с которой мы начинали. Мои расчеты, конечно, очень приблизительны, но они показывают, что наша тангенциальная скорость по отношению к Солнцу не больше, чем у курицы зубов. И вы не можете сказать мне, что это не было спланировано таким образом специально– и точно не Дос-Тевом. С другой стороны, наша радиальная скорость, направленная прямо к Солнцу, а это единственная скорость, которой мы обладаем, составила что-то около пятидесяти двух километров в секунду, после отключения питания, и продолжает увеличиваться в геометрической прогрессии под действием гравитационного притяжения Солнца. Этот курс отвратительно пахнет, Мартин – Дос-Тев никогда бы не прислал нам ничего подобного. Роботы его перехитрили, это так же верно, как то, что это ловушка для людей.