Просс Мере-Мер сначала не понял, кто это, а Фо-Пета не сразу узнал нарлонского правителя. В камере в подземелье среднего правителя было сумрачно. Просс Мере-Мер подкупил охранника ценным нащупальцевым браслетом, чтобы тот снабдил его лан-фонарем, но его свет едва рассеивал наполненную паром тьму. Купол Просса Мере-Мера было черным от уныния, его щупальца свидетельствовали о крайней степени горя и подавленности. Он плавал в углу камеры, его единственный глаз был устало прикрыт. Его товарищ по плену был принят тюремщиками за лорда Просса из-за его богатых браслетов на щупальцах и ценного лирума, опоясывающего среднюю часть тела. На самом деле, это был знаменитый ученый и наблюдатель неба правителя, Кама-Лу.

– Горе, горе нам, – горевал звездочет.

– Заткнись! – свирепо прогудел Просс Мере-Мер.

Фо-Пета узнал этот характерный голос.

– Приветствую тебя, Просс Мере-Мер. Как же низко пал могущественный владыка.

Просс Мере-Мер, в свою очередь, узнал своеобразный говор мятежника эфранийца. Его глаз широко распахнулся, а щупальца стали ярко-зелеными.

– Зачем ты здесь, предатель?

– Возможно, чтобы можно было позлорадствовать над моими усилиями.

– Твоими усилиями?

– Поскольку я – виновник вашей погибели, главная причина низвержения Нарлона.

– Изменник! – прогремел лорд Просс. – И это ты, проклятый, напустил на нас этих разорителей? Теперь, силой Эло Хавы…

Его щупальца вытянулись, и волнообразное движение тиба толкнуло его вперед.

– Нет, – сказал Фо-Пета, – держи себя в руках, Просс, и не пытайся разорвать меня на куски. Я горько сожалею о содеянном. Не ради себя, – воскликнул он, и его желейный купол окрасился цветами душевной боли, – а ради несчастных трудящихся со спутников. Я прекрасно осознаю, что в лице этих тиранов с Эрна я наслал на них более суровых, ненасытных и жестоких властителей, чем даже ты сам, жестокий и озлобленный. Теперь надежда покинула меня.

– Надежда на всех, кроме богов, – заговорил наблюдатель неба Кама-Лу.

– Богов! – по желейному куполу Фо-Петы пробежала насмешка. – Где же те боги, на которых мы можем положиться? Просс Мере-Мер изгнал Эло Хаву из Эрна, и на его месте теперь у нас тираны Хейда.

– И послание с Оуна.

– Послание с Оуна?

– Со спутника Дарта, одной из планет нашей Солнечной системы, расположенной довольно близко к Солнцу.

Щупальца Фо-Петы окрасились интересом; крутанув тибой, он подплыл ближе.

– Что ты имеешь в виду?

– Долгое время мы принимали их нашим экранофотоскопом; сначала в виде цветов, которые позже я смог преобразовать в звуки; а звуки – в голос. Нет нужды рассказывать, как мы были поражены. Мои приборы установили источник сообщения: оно транслировалось со спутника Дарта. Мой перевод того, что сообщил голос – я руководствовался при переводе определенными закономерностями, которые я не хочу сейчас описывать – весьма произволен и, конечно, может быть ошибочным. Я истолковал сообщение как «Прибудьте на Оун».

– Прибудьте на Оун…

– И мы собирались построить специальный космический корабль и попытаться сделать именно это, когда вы нанесли по нам удар, – прорычал Просс Мере-Мер, его щупальца пылали гневом.

– Но Дарт и его спутник Оун лишены металлических испарений, – запротестовал Фо-Пета. – Там не могут существовать живые существа.

– Не такие живые существа, какие мы знаем, – согласился Кама-Лу. – Насколько нам известно, жизнь зависит от определенных условий, характерных только для Эрны и ее девяти спутников. Но, возможно, поглощение паров металлов не является необходимым условием для жизни на других планетах. На Дарте, как ты, возможно, знаешь, есть слабые следы металлических испарений, которых едва ли хватит для поддержания существования наших форм жизни; на Оуне вообще, насколько мы смогли проверить, нет жизненно необходимых паров.

Фо-Пета размышлял над услышанным, его желейный купол менял цвет с одного пастельного оттенка на другой. Наконец он сказал:

– Во дворе этого замка стоят восемь космических кораблей, которые я и бар-зинцы захватили у патруля. Если бы мы могли завладеть одним из них…

– С какой целью?

– Чтобы бежать на Оун.

– Дурак! – презрительно скривился Просс Мере-Мер. – Ни один из этих космических кораблей не готов к выходу в межзвездное пространство. Как нам решить проблему поглощения металлических паров и энергетических трубок для поддержания жизни?

– И правда, – внезапно желейный купол Фо-Петы засиял от восторга. – Машина измерений! – воскликнул он.

Их щупальца замерли, и они уставились на него. Фо-Пета объяснил, что он имел в виду.

– Это именно то, что нам нужно. Если снабдить ее всем нам потребным, то через мгновение мы окажемся на месте.

– И как ты собираешься раздобыть подобную машину?

В желейном куполе Просса Мере-Мера проступили оранжевые цвета иронии. Одним движением тибы он отлетел в угол и сардонически прикрыл глаз. Но наблюдающий небо образованный ученый Кама-Лу заинтересовался. Он снова и снова расспрашивал Фо-Пету о том, что ему известно о функционировании машины измерений. Из складок своего лирума он достал кусок литы и пометчик и принялся за расчеты. Вскоре он вычислил расстояние от Эрна до спутника Дарта Оуна. Наконец, он набросал примерную карту. Затем его желейный купол помрачнел, и он убрал карту и расчеты обратно в складки лирума.

– Что толку от всего этого? – пробормотал он с подавленным видом.

Фо-Пета не ответил. Его собственные цвета свидетельствовали о подавленности. С трудом отгородившись ото всех он уснул.

На следующий день пришли стражники, чтобы подготовить их к торжеству среднего правителя. Торжество было великолепным, пышным и невероятно зрелищным. Тысячу важных лордов-Проссов привезли из Нарлона, чтобы они уныло плыли в кильватере скользящей над поверхностью колесницей своего поработителя. И снова Фо-Пета увидел панораму славного города, но на этот раз в качестве пленника, привязанного за щупальце к Проссу Мере-Меру.

В плотных металлических испарениях реяли знамена, проплывали тысячи хадейцев. В нижних слоях огромного города тяжелые испарения едва впитывались серединами их тел и выходили через жабры. Когда потерявшие проворность тибы не могли разогнать их с должной скоростью, охранники жестоко подгоняли их плетьми из серебристого прака. Просс Мере-Мер думал о потерянной власти, а Фо-Пета – о деве Зире. Теперь он точно знал, что нежно любит ее, что сама мысль о ней в объятиях среднего правителя была горше смерти. Затем, чувствуя, что его тело слабеет от усталости, он поднял своё глазное щупальце и увидел ее в колеснице тирана. Ярмо исчезло с ее спины, ее щупальца были украшены дорогими лентами, а середина тела была украшена королевским многоцветьем полос лирума. Слабость покинула желейный купол Фо-Петы, и он окрасился алым огнем ярости. Он тщетно попытался освободиться от оков. Стражник с ошеломляющей силой обрушил на него свой кнут.

– Слизняк нарлонский!

Колесница проплыла мимо, унося Зиру прочь, Зиру, находившуюся рядом со средним правителем. Внезапно его желейный купол почернел, щупальца обвисли; рев раковин и крики зрителей проносились мимо его приемных отверстий. Он едва заметил, что закончился дневной парад, после чего его и остальных измученных пленников погнали обратно в тюрьму. Здесь в камере Зира и нашла его, уныло парящего в воздухе.

– Фо-Пета, – тихо позвала она, и они бросились друг к другу. – Будь осторожен, охранники не должны нас заметить.

– Я видел тебя сегодня – в его колеснице.

– Это был единственный выход. Тебя он обрек на пыточную камеру как революционера. Я должна спасти тебе жизнь. Теперь он отдал тебя мне – как моего личного раба.

– Какова цена?

– Определённая.

– Ты будешь принадлежать ему?

– Я пойду к нему сегодня вечером.

– Нет, нет! – желейный купол Фо-Петы приобрел оттенок страдания. – Только не так! Цена слишком высока!

Зира прижалась к нему.

– Не ради своей жизни, а ради жизни того, кого я люблю!