— Ты точно решил? — спросил Лев в очередной раз, кутаясь в плащ и нетерпеливо потирая ладони. Военный опыт позволил ему ровно держаться верхом даже подшофе.

— Поздно сомневаться, — отмахнулся Демид.

Лев хмыкнул, но не стал продолжать. Он был не столько против дуэлей вообще, сколько против именно этой дуэли. Ведь если эти два идиота прикончат друг друга, как он объяснит это Лизавете?

Демид понимал его переживания, но едва бы Льва утешило признание в том, что умрёт только один — и не Мирюхин.

В этой местности прошёл дождь. Лесные тропы размыло, воздух напитался сыростью, стал гуще, отчего появилась лёгкий загадочный туман. Всё выглядело излишне картинно, стереотипно, от того никто, кажется, до конца не верил в то, что должно произойти.

Мирюхин с секундантом — Безруковым — прибыли строго ко времени. Лев икнул недовольно — после его расставания с Катей Тютчевой именно Безруков принялся за ней ухаживать, а потому между мужчинами сложились крайне натянутые отношения. Забавно, если и секунданты решат стреляться — прямо комедия! Хотя, конечно, кого ещё можно было ожидать, если не Виктора Викторовича? Мирюхин был известным недотрогой, в столице кроме Безрукова друзей у него водилось. После несостоявшегося женихания тот странным образом стал близким другом семьи — словно отказ Лизы определил отношения, и недомолвки пропали. Из Виктора Викторовича получился хороший и преданный друг, а Илья за прошедшее время убедился, что и мужем он мог бы стать хорошим. Но — не состоялось. С Тютчевой, кажется, у них всё серьёзно.

— Доброго утра, господа, — доброжелательный тон Толстого казался издёвкой. — День обещается пригожим, может, надумаете отказаться? Было бы очень кстати — вернёмся в свои тёплые постели и забудем всё как страшный сон.

— Перебьётесь, — бросил Мирюхин.

Демид никак не отреагировал.

Толстой тяжело вздохнул, присел к сундуку у себя в ногах, щёлкнул замком и откинул крышку. Внутри, на подушках тёмно-синего бархата, лежали два изящных пистолета системы Лепажа. Чёрный ствол, чеканные детали, полированное дерево рукоятей. Оружие красивое, дорогое, как и полагалось князю. Быть убитым из старого ржавого ствола Демид не хотел. А так — хоть какой-то пафос, романтика.

— Проверяйте, — бросил Лев Безрукову. — Лепаж. С регламентом знакомы?

— Уж не извольте беспокоиться, — отозвался Безруков, беря пистолет и пробуя его на вес.

Проверка заняла время — именно эти пистолеты требовали особого внимания. Мирюхин переминался с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывая на секундантов.

— Торопитесь куда-то, Илья Егорович? — насмешливо поинтересовался Демид.

— Да. Не люблю оставлять Лизу одну.

Демид скрипнул зубами. Заявление показалось ему слишком интимным, он точно знал, между Лизой и Ильёй ничего нет и не будет, но эта проклятая ревность!

Мирюхин смотрел с вызовом: с тем же взглядом он требовал от Демида убраться из столицы, с тем же — вызывал на дуэль. В нём отражалась прыть и горячность молодости, которых в усталых глаза Демида найти уже было невозможно. Но куда важнее — в глазах Ильи Демид видел Лизу. Тот же огонь, та же мгла непонимания, тот же вызов и протест! Определённо, её глаза — то, что он хотел бы увидеть перед смертью.

— Заряжаем, — распорядился Безруков.

Дуэлянты молчали, пока секунданты засыпали в стволы порох, вкатывали пули, утрамбовывали их шомполами. Тишину нарушал только чавканье влажный листьев под ногами и излишне живой, задорный, щебет птиц.

Не смотря на просьбу дуэлянтов, секунданты всё равно сделали испытательный выстрел. Они явно не торопились — ещё немного возни, тихое обсуждение. Очередная проверка.

— Мы всё равно не передумаем, — крикнул им Илья. Демид не мог не согласиться.

— Всё должно быть точно, — отметил Толстой и, наконец, удовлетворившись проверкой, передал пистолет подопечному. То же сделал и Бузруков.

— Спуск раньше времени не нажимать, — предупредил Лев. — Расчёт шагов произведён, оружие проверено. Стволы вверх! Господа, по моей команде: «Раз-два-три», — стреляйте на счёт «три»!

Демид держал пистолет в правой руке. Левой было бы проще, но он намеренно выбрал травмированную. Он не хотел попасть. Откровенно поддаться не мог — Мирюхин бы сразу понял, оскорбился бы ещё сильнее и уже не в дуэли — голыми руками попытался бы расправиться с Демидом. Не поднять пистолет — тем более, тогда бы Мирюхин вовсе отказался стрелять. Оставалось сделать вид напряжённой деятельности — ведь никто не знает, что правая рука Демида едва держит пистолет, а пальцы шевелятся так плохо, что вряд ли получится нажать на спуск.

— Один!

Демид поднял пистолет. То же самое сделал и Мирюхин.

— Два!

Целиться? Да, хотя бы сделать вид. Закрыть один глаз, выпрямить спину.

Главное не давать руке слишком уж дрожать, прицелиться… пусть будет — куда-нибудь справа от Ильи. Пуля просвистит мимо и, скорее всего, вонзится в один из стволов. Конечно, Льву придётся потрудиться, выковыривая её — ведь следов дуэли оставить нельзя, — но ничего, он справится.

— Три!

— Стойте!

Парный выстрел — одновременно с выкриком. Глухой хлопок, эхо ушло в небо, с деревьев с криком сорвались птицы, а вдалеке беспокойно заржали кони.

Демид ошалело обернулся на выкрик — к ним спешил всадник, на ходу спрыгивая на землю.

Выстрелы были, но он цел. А Мирюхин?..

Тоже! Такой же удивлённый и — едва заметно — напуганный.

Оба промазали!

— Это Лизин конюх, — узнал его Илья. — Что-то случилось дома.

— Что происходит? — резко спросил Демид, когда конюх оказался рядом.

— Барыню забрали!

— Что?! — Мирюхин шагнул ближе, крепче сжимая пистолет.

— Кто?!

— Куда?! — Демид задал главный вопрос.

— В Зимний. Прибыл Тимашев, срочное предписание.

Демид выругался. Эта фамилия говорила обо всём.

— Как ты нас нашёл? — сунув пистолет Льву, он споро натягивал перчатки.

— Он всегда и всё знает, — буркнул Мирюхин, стремительно перебирая ногами. Никто не бежал, но и не стоял на месте — каждый теперь жалел, что привязал лошадей так далеко. — Работа у него такая.

— Конюх? — удивился Демид.

— Не важно, — отрезал Илья. — Важно, что всё случилось до рассвета. Хотели забрать её быстро, без свидетелей.

— В чём её обвиняют? — князь уже отвязывал коня.

— А сами как думаете? Связи с врагом, инакомыслие… в общем — госизм.

Демид больше не слушал. Он и забыл, что десять минут назад был готов умереть.

А сейчас был живее всех живых.

Взобравшись на коня, он тут же ударил по бокам. Значит, Зимний. Надо срочно найти тётушку — она сможет повлиять на императора, какое бы решение тот ни принял.

Илья и конюх устремились в поместье — можно было ожидать отряд с обыском и нужно было обыскать всё первыми.

Секунданты остались прибирать место дуэли.

Санкт-Петербург

Зимний дворец

Император ожидал в одном из личных кабинетов — стоял у окна, спиной, создавая образ величественной задумчивости.

Сопроводив меня в помещение, Тимашев встал у двери, словно закрывая пути отступления. Смешно! Он думает, я решу бежать?

— Доброго утра, ваше императорское величество, — присела в реверансе.

— Не для вас, — решил он не растрачиваться на ответную вежливость.

— С какой стороны посмотреть… — пробормотала. Император, очевидно, услышал, но комментировать не стал.

— Зачитай, — не оборачиваясь, он протянул в нашу сторону свёрток. Тимашев подбежал тут же, взял двумя руками, развернул, набрал побольше воздуха в лёгкие: — Указ его императорского величества…

— Дальше. К обвинению.

Тимашев откашлялся. Начал снова:

— Согласно расследованию, проведённому органами правопорядка, установлено, что графиня Вавилова Елизавета Владимировна:

1. Уличена в публичном и тайном противлении установленному порядку и власти, выраженном через инакомыслие.

2. Уличена в написательстве и публикации стихотворений революционного характера, а именно «Во славу нашего народа был сложен русский алфавит» 1856 года публикации.