Буян оставил ее на опушке, заверив: не ранее завтрашнего утра вестник проедет лесом.

Кощег снова задержался в дороге. Злата надеялась, что ненадолго, иначе придется ей самой искать путь к дворцу Кощея, а тот ведь неблизкий и опасный сверх всякой меры. Какими именно словами станет убеждать помочь, она пока не придумала: вот встретятся, тогда и решит.

«А как не проедет здесь? Свернет раньше?» — возникла в голове непрошенная мысль.

Злата покачала головой, от нее поскорее избавляясь. Подозревать Буяна в обмане не имело смысла, раз уже ему доверившись, да и обещал он прискакать по первому зову. Потому Злата, почти за себя не опасаясь, в лес отправилась. Бывала здесь в детстве, когда у Ягафьи гостила и науке ее обучалась ведьмовской да знахарской. Жаль, не навестить ее сейчас, ждать требуется.

Места нехоженые, темные, глухие. Ни дерева без коры, ни валуна, ни чего-нибудь еще, указывающего границу безопасного для людей леса и чащи, не находилось. Пришлось холщовую тряпицу на первом попавшемся пне расстелить, положив на нее краюху хлеба, со словами:

— Леший-батюшка, сколько у тебя деревьев, столько и мне сделай добра, не гневайся за то, что стану тропки топтать да костер запалю. Вот тебе за то подношение с моим уважением.

Прождала изрядно долго, но так и не дождалась никакого отклика. Деревья тихие стояли, ни одна птица не вскрикнула, ни одно животное голос не подало, ни ветерка в траве не прошуршало. Но делать нечего, пошла Злата, как есть, в чужой лес. Недалече от опушки отойдя, костер запалила и стала ожидать Кощега.

«Видать, так себе из него вестник, только пыль в глаза пускать горазд да молодецкой удалью хвастаться. Недавно, также задержавшись, едва в болоте не сгинул, да и в этот раз, наверняка, не лучше себя проявил, — подумала Злата, сильнее запахнула потертую куртку (сгинешь, не жаль одежи лишаться будет) и подула на руки. — То ли Буян заметно быстрее брата младшего, то ли разбойники на Кощега напали али он сам на постоялом дворе загулял».

Изо рта при каждом выдохе вырывался белесый пар. Будто не конец лета, а самая настоящая промозглая осень. Зябко было даже несмотря на близость огня, а вдобавок она уже несколько раз ощущала спиной чей-то колючий взгляд. Однажды, не выдержав и обернувшись, успела заметить два оранжевых глаза, из-под лап еловых не мигая смотревших, похожих на волколачьи, но больше и свирепее. С тех пор Злата не рисковала вглядываться в темноту: дикий зверь не нападет, пока горит огонь, а вот страх вполне может почуять и тогда не уйдет, прельстившись какой-нибудь более доступной добычей.

Знала она повадки волколачьего племени и почти не тревожилась. Вид пасти раззявленной ее точно не напугает. Сызмальства она с Вольхом силой да ловкостью мерилась, потому и перед любым другим волколаком не сробеет. Однако ведь это мог оказаться и не волколак, а некий вовсе неведомый хищник…

«Значит, и его одолею», — подбодрила саму себя Злата и положила на колени меч в ножнах, чтобы в случае опасности легче выхватить было.

Теперь, когда становилось особенно не по себе, она судорожно сжимала рукоять. Меч этот давным-давно добыл прародитель царского рода. Бывал он в краях далеких, чуть ли не все царство Тридевятое исходил, с самой Марьей Моревной бился на равных. Та меч ему и отдала со словами, что родится в роду его девица-воин, ей оное оружие и следует передать. Меч мол в крови Кощея искупается.

Когда Злату к подвигу ратному готовить решили, ни у кого и сомнений не возникло будто меч этот предназначен кому-то другому. Пусть на Руси и недолюбливали Марью-завоевательницу, а иной раз и Баба Яга помогает делом аль советом. К тому ж не любила она Кощея, все извести стремилась если не сама, то с чьей-нибудь помощью.

— Так-так… и кто здесь у нас?

Слова прозвучали столь неожиданно, что Злата даже не вздрогнула, а подскочила на месте. Голоса поначалу не узнав, вытащила меч из ножен, и, подслеповато щурясь, уставилась в кромешный мрак леса.

Разумеется, она не разглядела Кощега, но ей и ни к чему было: слух значительно важнее во тьме ночи.

— Ты?.. — голос показался удивленным, наверняка, и был таковым.

Ветка с другой стороны костра хрустнула, и Злата немедленно перепрыгнула через пламя так, чтобы к обоим возможным врагам встать лицом. Послышалось конское бормотание, в отблесках огня мелькнул лоснящийся вороной бок, заблестели те самые оранжевые глаза.

— Не бывает у коней такого взгляда, — потрясенно произнесла Злата, — только у хищников!

— А вот и бывает, — донеслось позади, вовсе не там, где, как она ожидала, находился Кощег. Когда обернулась на звук голоса, тот сидел у огня со всем удобством вытянув ноги. Если бы он только захотел, Злата была бы уже мертва. — Иной раз и волки в овечьей шкуре встречаются. У моего же коня зубы тигриные и щиплет он отнюдь не травку. Не стану спрашивать, как тебе удалось опередить меня, да ты ведь и не скажешь.

Злата пожала плечами и тоже присела к костру.

— Запомни на будущее: ночуя в одиночестве в лесу ли, в поле ли, никогда не смотри в огонь. Особенно в местах, подобных этому, где бродят не только лишь звери хищные.

Кощег был облачен в черный плащ, лицо скрывал капюшон, и слишком тягуче и приятно звучал его голос. Аж захотелось заподозрить неладное: уж не лесной ли дух забрел к ней на огонек? Не морок ли или призрак, алчущий горячей живой крови, принял образ ожидаемый?

Она удобнее перехватила меч и как можно осторожнее поинтересовалась:

— А ты как же? Смотришь ведь.

— Я?.. — Кощег, казалось, удивился вопросу, рассмеялся громко и на этот раз совершенно неприятно. У Златы возникло ощущение, будто по спине провели наждаком. — А я, душа-девица, вестник самого Кощея, пожалуй, самый опасный зверь в этом лесу. Бояться мне здесь некого. Почти. Опасаться разве что. К примеру, совершенно неразумных тварей, алчных до любой жизни, но это не в счет.

«Точно дух! А то и злыдень, — решила Злата, — именно этот вид нечисти умеет в мысли забираться и мороки наводить».

Она слышала о тварях, населявших леса близь зачарованного озера. Не возле него самого — столь далеко никто из знакомых ходить не смел — но и чащи было достаточно, чтобы понимать: легко не будет. Чудо-юд беззаконных и смертельно опасных специально подманивал и подкармливал человечиной властитель белокаменного замка — черный колдун Кощей.

Злата вскочила, направила острие меча на того, кто скрывался под личиной Кощега и принялась нараспев читать древнее заклинание, отпугивающее нечисть.

Тот смотрел на нее с интересом, но исчезать, корчиться от боли или с визгом уноситься прочь не собирался. Зато земля как-то странно начала проседать под ногами.

— Если ты продолжишь — упадешь, — предупредил он.

— Как бы не так! — Злата и не подумала последовать совету. Договорила заклинание до конца, и…

Земля вздыбилась, больно ударив по лбу. Злата успела отпрыгнуть в сторону. Каким-то чудом зацепилась за край коряги, нависшей над внезапно разверзшейся под ней пастью и закричала. В последний момент, когда пальцы почти разжались, Кощег ухватил ее за запястье.

— Глупая не слушающая советов девчонка!.. — прошипел он и так дернул на себя, что оба они покатились по траве, не угодив в костер лишь по случайности.

— Нет! — еще сильнее закричала Злата, когда оказалась распластанной на земле, а он придавил ее сверху. Она уже почти чувствовала, как острые клыки вгрызаются в шею, рвут живительную жилу. — Не смей!

— Тихо!.. — прикрикнул Кощег и зажал ей рот ладонью.

Из провала в земле вырвалось нечто белесое, более всего ночную бабочку напомнившее. Оно развернуло туманные крылья и принялось… принюхиваться. Носа у чудо-юды не имелось, только треугольное отверстие на морде.

Злата застыла. Страх быть растерзанной злыднем отступил в сравнении с участью попасться этой неведомой твари. Злыдень, как и упырь, убивает быстро, нестрашно, но слышала Злата про чуда-юда, которые долго могут измываться над жертвами, жизнь месяцами высасывая.