Слева, в кустах, откуда он появился, донесся шорох. Еще один? Внезапно ягуар метнулся в сторону и исчез; если бы он с такой же быстротой бросился на меня, я не успел бы и пикнуть. Одновременно я услышал голоса.

— Начальник! — воскликнул потрясенный Иона. — Вам повезло! Не подоспей мы вовремя, вас уже не было бы в живых. Это был маипури, самый свирепый из ягуаров.

— Здесь их много, — добавил Эндрью, — хотя в других местах они встречаются редко. Если бы вы не заметили его первым, он бы сразу напал на вас. У них такая повадка: прыгают на человека и мгновенно убивают.

Мы спустились по длинному откосу — южному склону Серра Акараи — и вскоре после полудня очутились на глинистой равнине, изрезанной мутными ручьями и поросшей густым мелколесьем. Судя по всему, это была пойма Мапуэры. Начался дождь; в этот момент мы увидели грузы, переброшенные сюда накануне: они лежали под навесом из пальмовых листьев на берегу заболоченного ручья (на месте переправы над ними простиралась крона какого-то дерева из семейства кутровых).

В этом сыром лесу мы все почувствовали себя очень неуютно.

Впереди меня шлепал, поминутно скользя по грязи, Тэннер. Напевая какую-то песенку, он решительно раздвигал мокрые ветви и лианы, они больно хлестали меня по лицу или обдавали грязными брызгами. Сзади шагал Кирифакка — он нес ящик с товарами для обмена.

На мгновение в просвете справа мелькнула широкая река — Мапуэра! — но чаща тут же снова сомкнулась.

Фоньюве, возглавлявший нашу колонну, остановился и показал вперед.

— Канауа, — произнес он; и действительно, через минуту нашим взорам предстала большая, наполовину законченная лодка — та самая лодка, в которой нам предстояло плыть вниз по Великой реке.

К моему удивлению, мы вышли на возделанный участок, а затем увидели конический индейский дом. Нас встретили старик Маната, «Сэм», Манаванаро (симпатичный молчаливый индеец, помогавший мне определять деревья возле миссии) и две индианки.

Тэннер и Кирифакка удивились не менее моего. Почему ваписианы ни слова не сказали о том, что на нашем пути есть деревня? Вот что значит не понимать друг друга как следует, — одна сторона никогда толком не знает, чего хочет другая! Вероятно, ваписианы были уверены, что нам все известно не хуже, чем им…

В ста метрах дальше, у полого спускающейся широкой троны, был растянут зеленый брезент. Здесь меня встретил улыбающийся Безил.

— Добро пожаловать, мистер Гэппи, в наш лагерь! Я старался сделать все так, чтобы вам было уютно.

Что могло быть для меня приятнее этих слов?

А вот и Мапуэра — не узкий поток, каким ее описывал Эндрью, а широкая река, с пышными зарослями светло-зеленого бамбука на противоположном берегу. По обе стороны извилистого русла выстроились цветущие деревья кассии с желтыми и жакаранды с фиолетовыми цветами вдали река упиралась в крутую коническую гору с полкилометра высотой.

Один за другим подходили носильщики, складывали ноши и громко выражали свое восхищение. Я целиком разделял их восторг: мне редко приходилось видеть такой изумительный пейзаж.

— Что нас ждет впереди, Безил? — спросил я. — Что тебе рассказали Маната и другие здешние индейцы?

— Начальник, река очень порожистая. В полутора днях пути отсюда, за устьем Таруини, она становится шире. Еще через день мы будем у Тутумо, а в шести днях пути оттуда встретим первую деревню вай-вай. За ними живут фишкалиена.

— А как насчет Тутумо? Мне хотелось бы немного подняться по ней, изучить горы в той стороне[44].

— Там находится страна мавайянов, туда почти никто не ходил. Чарли однажды побывал в мавайянской деревне, и я сам знаю двоих оттуда, Фоимо и Кваквэ́ — это последние из тарумов. Говорят, там есть огромная деревня, сотни жителей. Мавайяны, вай-вай и другие племена живут все вместе. А сколько там женщин! У некоторых мужчин по три-четыре жены.

Я повернул к Ионе, Тэннеру и Джорджу.

— Ну как, по-вашему, — стоит туда отправиться?

— Конечно!

— Но ведь вы знаете — у нас мало продовольствия.

— Об этом не беспокойтесь, начальник, — ответил Джордж. — Проживем. Маниоковые лепешки есть, купим у Манаты ямса и бананов, чтобы хватило на всю дорогу.

— Начальник! — воскликнул Иона. — Пошлем всех охотиться и ловить рыбу и накопим всего впрок!

— Идет! В таком случае я поделю все, что у нас осталось. Больше ничего нет, дальше каждый будет заботиться о себе сам. Кто не хочет идти, пусть возвращается, нам больше еды останется. Возражений нет?

— Нет!

— И за каждый день работы после того, как кончатся продукты, я плачу надбавку.

Откуда вдруг такая энергия? Откуда готовность переносить лишения, неудобства, тяжелый труд? Что казалось Ионы, Джорджа, Тэннера и Эндрью, то ответ был ясен: их опасения не оправдались — ваписианы не сбежали, страшная Мапуэра оказалась совсем нестрашной, они даже встретили тут знакомых и убедились, что Безил и Чарли живы и здоровы.

Ну, а чем объяснить энтузиазм ваписианов? Должно быть, у них разыгралась фантазия, их манило неведомое, они мечтали увидеть новые земли и всей душой стремились в страну мавайянов.

Наконец не последнюю роль сыграла сама Мапуэра: в отличие от большинства лесных рек, сумрачных и угрюмых, она оказалась по-праздничному красивой. Кто знает — выйди тропа на берег в другом, не таком приветливом месте, и носильщики не захотели бы продолжать путь…

Тактом и вежливостью Безил выгодно отличался от Ионы и Эндрью. Безил принадлежал к типу людей, который очень редко встречается в джунглях, он был предупредителен, но достаточно независим и совсем не глуп. Наделенный незаурядной силой, он внешностью напоминал жокея: небольшого роста, худой, кривоногий, с маленькими кистями и ступнями; лицо смуглое, морщинистое, твердый, решительный взгляд. Я не удивился, узнав, что в первую мировую войну Безил служил добровольцем во французской армии; захотелось свет повидать, объяснил он.

Пока Эндрью и большинство носильщиков отправились назад за остальными вещами, я пошел с Безилом посмотреть лодку.

— Ты хорошо поработал, — сказал я.

— Спасибо, начальник. Нелегко было, приходилось уговаривать носильщиков, но мне очень хотелось попасть сюда. Я всегда мечтал побывать в этих краях.

— А как получилось, что ты, аравак, живешь в саваннах среди ваписианов, а не на побережье?

— Я ведь старатель. Поначалу я отправился на юг, чтобы поработать у горы Маруди. Так что у меня была особая причина стремиться сюда: я ищу золото и алмазы!

— Нашел что-нибудь?

— Кое-какие признаки есть, но ничего определенного. Я беру пробы в каждом ручейке на нашем пути. А вообще-то лучше всего было бы прийти сюда снова на целый год и побродить не спеша. Мне бы раздобыть такое снаряжение, чтобы его хватило на год, тогда я обязательно что-нибудь найду. Пока я перебиваюсь кое-как добычей балаты. Вот продам в Люмид-Пау все, что у меня есть, и расчищу где-нибудь здесь участок, чтобы было чем жить, пока буду искать.

Я заметил лежащее на земле девятиметровое бревно, отчасти выдолбленное, но с трещинами в обоих концах.

— Пять дней над ним провозились, — объяснил Безил. — А как стали борты разводить — треснуло. А тут еще Чарли забыл свое тесло. Поэтому мы решили делать вместо двух маленьких одну большую лодку. Вы не возражаете, начальник?

— Правильно решили. Хотя на большой лодке, пожалуй, труднее проходить пороги.

Метрах в четырехстах среди пальм на маленькой прогалине лежала на ковре из ярко-желтых стружек почти законченная лодка. Золотистая древесина словно светилась, озаряя все кругом: и наши лица и деревья. В выдолбленном пространстве, как в сердцевине чайной розы, сгустилось теплое розовое сияние.

Чарли, Джеймс и Альберт орудовали топорами и теслами, сглаживая последние неровности.