О племени вай-вай говорили, будто это и есть легендарные «белые индейцы»; об их стране рассказывали невероятные вещи — мол, там есть деревни, населенные одними женщинами, есть люди, обитающие под водой, а в глубине лесов скрывается целый город. Джонс встретил представителей племен мавайян и фишкалиена; таких названий я не нашел ни в одной книге об индейцах Южной Америки.

Работа ботаника в Департаменте леса приводила меня в самые дальние уголки Британской Гвианы. Изучая леса и собирая образцы растительности, я путешествовал в саваннах, в горах, поднимался по большим рекам обширного и почти необитаемого края, наименее исследованная часть которого находилась на крайнем юге, в стране ваи-ваи. Естественно, я мечтал проникнуть туда, в край неведомых племен. А сколько неизвестных растений, сколько нового и удивительного ожидало исследователя в горах у бразильской границы, в загадочных Серра Акараи — массивной, поросшей лесом гряде — водоразделе рек Гвианы и бассейна Амазонки.

До сих пор только один ботаник побывал в горах Серра Акараи, да и то лишь на северных склонах, вся же область к югу от гряды оставалась неизведанной. Однако мне хотелось попасть туда не только за тем, чтобы увидеть вай-вай и найти новые виды растений, — я мечтал ознакомиться со структурой тамошних лесов. Известно, что в этой области живет всего несколько сот человек, а район реки Нью-Ривер, к востоку от страны ваи-ваи, мог оказаться необитаемым. Такие девственные леса — почти уникальное явление на земле, и важно изучить их, пока они еще не тронуты, тем более что они относятся, по-видимому, к очень древнему типу. Ученые полагают, что мелководное море, которое покрывало большую часть Гвианы в период от миллиона до двадцати пяти тысяч лет назад, в позднетретичное время или великие ледниковые периоды плейстоцена, не затопило горы Акараи. Но это значит, что современная растительность должна непосредственно происходить от существовавших тогда видов!

Я пытался создать теорию, объясняющую распределение различных типов растительности в Гвиане, поэтому мне было просто необходимо исследовать эти леса. Но какие бы интересные результаты ни сулила такая работа, ее не считали настолько неотложной, чтобы организовать экспедицию.

Совершенно неожиданно в Департамент леса поступили от Нью-Йоркского ботанического сада средства на коллекционирование растений. Раз деньги приняты — их нужно использовать. А тут как раз на территорию вай-вай проникли миссионеры, которые снова расчистили Ганнс-Стрип, и у меня сразу появился убедительный довод: из глубинных районов страны самолеты доставляют на побережье немало лесопродуктов, почему бы не наладить подобные разработки и в районе Ганнс-Стрип.

Я думал о блестящих перспективах: вдруг мне удастся найти новые леса дерева балаты[5] или обнаружить деревья-каучуконосы, бразильские орехи, масличные и лекарственные растения. Экстракт стрельного яда кураре, которым индейцы смазывают наконечники стрел, приобрел важное значение в хирургии брюшной полости, а ваи-ваи могли знать новые виды кураре или способы его приготовления. Я привезу образцы горных пород, которые помогут открыть месторождения полезных ископаемых. Так или иначе, теперь, когда представилась возможность, мы просто обязаны постараться узнать хоть что-нибудь об этом крае.

Вообразите мою радость, когда оказалось, что Деннис Фэншоу, мой начальник, так же как и я, увлечен этой идеей. Вскоре экспедиция была официально утверждена. Так как мы ставили перед собой научные цели, правительство штата Пара разрешило мне работать и на бразильской территории. Таким образом, я мог побывать всюду, где только захочу, — и чем дальше я проникну, тем лучше.

Впрочем, я знал, что результаты экспедиции во многом будут зависеть от случайностей, от удачи: трудно, располагая лишь компасом и очень неточными, противоречивыми картами, ориентироваться в дебрях, среди деревьев высотой тридцать-сорок метров.

…Уже больше месяца я занят приготовлениями: прикидываю объем предстоящей работы, подсчитываю сколько понадобится людей, чтобы прокладывать тропу валить деревья и переносить снаряжение, запасаю про довольствие, отыскиваю, занимаю или покупаю лагерное снаряжение, геодезические инструменты, лекарства фотопленки и прочее… Наконец, укладываю все в ящики: каждый из них должен весить от двадцати семи до тридцати шести килограммов — нормальная ноша для одного человека. (Правда, стандартной ношей считают сорок пять килограммов, но наш поход и без того обещал быть нелегким.)

Нужно было решить заранее, чем мы будем платить носильщикам. Для индейцев ваписиана, которые должны были составить ядро отряда, я запас ножи, губные гармоники, рубахи, штаны, брезентовую обувь, яркие пояса и шляпы. Сложнее обстояло дело с ваи-ваи. Я твердо решил не давать им ничего такого, что могло бы повлиять на их образ жизни. Поэтому я остановился на простейших предметах: красный, белый и синий бисер, рыболовные крючки, ножи, ножницы, гребешки, топоры, котелки, тесаки, иголки, булавки и — самое главное — большой неуклюжий зонт, который я предназначал какому-нибудь особенно могущественному вождю.

Кто пойдет со мной? Первым и бесспорным кандидатом был Иона Бойян, индеец-аравак, участник большинства моих предыдущих экспедиций. Маленького роста, желтокожий, постоянно улыбающийся, в больших круглых очках, он напоминал японца с карикатуры. Иона был уже пожилой человек, и не без причуд, однако большой опыт полевых работ делал его незаменимым при исследовании неизученных областей. Он мог определить едва ли не любое дерево — драгоценное качество, если учесть, что в Британской Гвиане много сотен видов, да к тому же в лесу приходится определять лишь по коре; цветки и даже листва обычно скрыты в гуще переплетенных крон. Уж если Иона станет в тупик, значит — это настоящая редкость, скорее всего новый вид.

Следующий кандидат — Эндрью Макдональд, наполовину шотландец, наполовину индеец-макуси, работал объездчиком в саваннах. Он жил одно время среди ваи-ваи, знает их язык, а кроме того, говорит по-английски и на языке ваписиана. В 1938 году он участвовал в первой и пока единственной экспедиции, которая пересекла горы Акараи и спустилась по реке Мапуэре до Амазонки. Трудно было найти лучшего переводчика и проводника. После долгих усилий мне удалось добиться того, что Макдональда отпустили на время со службы. Наш самолет должен был приземлиться около ранчо Эндрью и забрать его.

Кроме того, мне был нужен универсальный помощник, надежный человек, способный руководить носильщиками, хорошо ориентирующийся в лесу, умеюший прокладывать по компасу тропу через дебри, вести лодку по бурным порожистым рекам. Такого универсала найти нелегко, однако, придя как-то на службу, я застал там поджидавшего меня человека. В одежде защитного цвета, с непроницаемым выражением лица, он стоял, прислонившись к столбу. Невысокий, широкоплечий, с могучей грудью, он явно обладал незаурядной физической силой. Глядя на его красивое темнокожее лицо — лицо египетского фараона, я решил, что он наполовину аравак, наполовину индиец. Сняв с головы шляпу с помятыми полями, он подошел ко мне и представился: Джордж Гувейа. Он много лет работал в лесах и, самое важное — тоже побывал в Серра Акараи восемнадцать лет назад с пограничной комиссией. На вопрос о рекомендации Джордж Гувейа назвал комиссара по внутренним делам Британской Гвианы.

— Берите его с собой, — сказал мне комиссар, когда я позвонил ему, — это замечательный человек! Он спас меня однажды от ягуара. Зверь прыгнул на меня сзади, сшиб с ног и стоял надо мной в раздумье, когда Джордж подоспел на выручку. Может статься, он и вам жизнь спасет!

Наконец мне был необходим моторист — управлять подвесным мотором «Бритиш Сигелл» мощностью в четыре лошадиных силы. Мотор весил всего двадцать килограммов, и мы надеялись, что сможем перенести его на себе через горы в Бразилию. С таким мотором будем двигаться по рекам гораздо быстрее, чем на веслах, и — в изнуряющем климате это еще важнее — мы не будем так измотаны к концу каждого дня. Однако требуется немалое искусство, чтобы подвесной мотор исправно работал на реках, перегороженных зарослями и подводными камнями.